шагая к палате.
Лены нет, Лена в командировке где-то на месяц, поехала разгребать семейные дела. Здесь, в больничном городке, последние пару лет она на добровольных началах несколько раз в месяц консультирует в кардиохирургии. Неожиданно для себя и родных моя авантюристка и потомственная нудистка вдруг решила стать кардиохирургом, изменив семейной традиции.
Кстати, нудизм так и остался её любовью. Пыталась и меня приучить, но я оказался небольшим любителем светить своей голой задницей и передницей даже в укромных местах. Так что в наши редкие семейные вылазки все туда же, на берег моря, где мы впервые познакомились черти сколько лет назад, я ловлю рыбу и с удовольствием наблюдаю, как моя Афродита выходит нагая в лучах заката из пены морской. И всегда ворчу, чтобы шла в обход, а то на крючок вопьется во что-нибудь аппетитное.
После рождения двух пацанов Лена округлилась, стала женственней и мягче. Уютней что ли. Но неистребимое любопытство, желание узнавать мир во всех его чудесах и проявлениях по-прежнему сияло в её широко распахнутых глазах. Как и жажда помогать людям.
Нынче в наш Энский район в клинику доктора Лесаковой едут со всего края за консультацией и на операции. Последние полгода мы живем на два города, на два дома. После смерти Николая Николаевича жене пришлось встать у руля онкологического центра, который создал Блохинцев. И который едва не развалили нехорошие товарищи, пока тесть болел.
Сейчас они вместе с Ксюшей разгребают завалы. Рыжова, которая давно уже Бородатова, очень известный врач-онколог. А её муж — бывший хулиган и раздолбай, массажист и увалень Борода — ныне возглавляет администрацию центра. У него не забалуешь, воровства и прочего безобразия не допустит.
Ну и генеральный акционер тоже не промах. Федька Рыжов в девяностых хорошо поднялся. Ему тогда после той истории с чудо-доктором пришлось-таки присесть на нары. Вышел, в себя пришел и начал пахать как проклятый. В лихие перестроечные торговал с лотка всяким нужным барахлом. Дальше — больше. Трижды падал, конкуренты старались. Но всегда вставал и упрямо шел вперед.
Это потом уже, когда страна твердо встала на капиталистический путь развития, а большинство бандитов натянули на свои морды человеческие лица, Федька развернулся, заработал нехилый капитал. Умудрившись ни разу не изменить своим принципам: не воруй, не убей, можешь — помоги. Ну и внезапно стал не то чтобы олигархом, но кусок хлеба с маслом и красной икрой имеет.
В благотворительную медицину его привела семейная история. Та самая, из-за которой он в юности попал в беду. Так и появился центр Блохинцева, в котором его сестра прошла путь от интерна до руководителя под началом Николая Николаевича.
Я остановился у палаты, глубоко вздохнул, нажал на ручку и вошел. Я, который уже давным-давно не я, лежал, опутанный проводами, окруженный мигающей и пикающей аппаратурой.
Белые стены палаты заставили меня передернуть плечами и прикрыть глаза, настолько яркой оказалась ассоциация о свете в конце тоннеля. Потоптавшись на пороге, я решительно шагнул в палату, подошел к Лешке Лесовому, который неожиданно стал мне другом, несмотря на разницу в возрасте.
Он вырос, закончил армию, пришел в отряд. И сколько я его не уговаривал, дурака такого, так и не согласился стать моей правой рукой. Или левой, один черт. Руки у него заточены под любую технику, починить может все, даже то, что починить невозможно. И уж если он не в силах вернуть жизнь агрегату, то и никто другой не сумеет. Леший уверен: на невозможное просто требуется чуток побольше времени, которого у него не будет, если он станет начальством.
Я стоял над кроватью друга и смотрел на себя постаревшего, осунувшегося, похудевшего. Интересно, это финал для нас обоих? Что будет со мной, вчерашним студентом Лесаковым, ныне начальником поисково-спасательного отряда города Энска Лесовым Алексеем Ивановичем, если доктора не сумеют вытащить спасателя международного класса, моего лучшего друга, сына моих родителей и будущего отца Лесового Алексея Степановича?
Что станет со всеми нами? С моей семьей из прошлой жизни, которая и в этой меня обласкала, полюбила, позаботилась? С мамой, с отцом? Они выжили, и это огромный плюс. Но у мамы рак, и это что — расплата за новую жизнь?
Я взял стул, подтащил его поближе к кровати и уселся, глядя на Лёху.
— Кончай дурака валять, Степаныч. Давай, просыпайся. Галка ждет. Пацаненок твой скоро народится. Как он без папки-то будет расти? Кто ему взрыв-пакеты покажет, про рыбалку расскажет, паять научит? Завязывай лежать, у нас там катер полетел. Без тебя как без рук.
А в ответ тишина. И только негромкий писк медицинского оборудования, чем-то похожий на мышиный, разбавляет ощущение, что в палате кроме нас двоих находится кто-то третий.
Негромко скрипнула дверь, я оглянулся, нахмурился, пытаясь распознать посетителя, поднялся, чтобы поздороваться и представиться.
— Лёха, ты, что ли? — громким шёпотом окликнул меня незнакомец. — Точно, ты. Ну ты горазд меняться, — уже более расковано заявил гость и шагнул в палату, прикрыв за собой дверь. — Ну что, как он? — кивнул в сторону Лешего.
— Жэка, ты, что ли? Здорово, чертяка! Не признал, богатым будешь! — я двинул навстречу старому другу.
— Не жалуюсь, — хохотнул Женька, мой бывший сосед по общажной комнате, а ныне звезда голубого экрана.
Мы пожали друг другу руки, а потом крепко обнялись.
— Ну, что, как Лёха? Что врачи говорят?
Я пожал плечами, нестерпимо захотелось курить. Эта пагубная привычка вернулась в мою вторую жизнь, когда я служил в армии. Кивнул, показывая на дверь, похлопал себя по карману. Женька кивнул, соглашаясь на покурить. Мы вышли из палаты, спустились, отыскали курительную зону. Я закурил, Жека отказался.
— Бросил я, — с затаённой печалью пояснил старый товарищ. — Табак каналы забивает, видеть не даёт.
— Так приходи, я парней попрошу, они тебе каналы брандспойтом прочистят. Или вон Ленку мою попросим, она тебе клизЬму очистительную пропишет, — я не сдержался, заржал как пацан, и тут же закашлялся.
— Дурак, — по-дружески обругал меня Женька и похлопал по спине.
— Спасибо. Ну, извини, Жэка! Ну не могу я привыкнуть к этим твоим космическим энергиям и энергетическим каналам. Ну чесслово! Как увижу тебя в очередной ведьмомути, так ржать и тянет.
— Ещё скажи, что смотришь мистические каналы.
— Не, ну битву-то этих самых колдунов в рясах и ведьм смотрели всей семьёй. Там же дядя Женя участвовал.
— Ерунда всё. Шоу, — отмахнулся Женька. — Настоящее