не понял, подойдите ко мне, я вам эти нехитрые вещи кулаками в голову вобью. Нет желающих? Значит все понятно. Тогда приступить к еде, на привал у нас полчаса.
Он развернулся, направившись к магу. Лишь только инструктаж закончился, многие ломанулись к котелкам, намереваясь получить еду первыми. Они опасались, что последним может ее не достаться, поэтому вскоре возле кашеваров обещала образоваться куча мала, грозящая смести их вместе с немаленькими котелками.
– Ах да, совсем забыл сказать, – словно опомнившись, хлопнул себя по лбу десятник. – Просьба соблюдать правила приличия. Особо не толкаться. Подходить за едой по одному человеку, нам давка тут не нужна. Господин Идеокритий будет за вами наблюдать. Незавидная участь ждет тех солдат, которые, как ему покажется, будут позорить честь его армии.
Хищно улыбнувшись всем на прощание, десятник ушел. Пылкости у всех разом поубавилось. Теперь никто не торопился подходить за едой, словно это стало приравнено к смертной казни.
Недолго думая, троица наемников, воспользовавшись замешательством своей группы, поспешила первыми получить обед. Гаспар подал чашку, в которую повар наложил отмеренную порцию каши. Печально посмотрев на скудные объемы пищи, Вирт протянул чашку обратно:
– Мне кажется, ты немного напутал с порцией, – опасаясь быть услышанным всеми остальными, тихо начал он. – Посмотри на меня и на этот плевок, который ты называешь порцией. Мне необходимо раза в два больше. Мяса не забудь доложить, а то я его у себя в чашке не заметил.
– Не могу, так положено. Одна мера, ни больше, ни меньше, – зачастил поваренок.
Только теперь наемник понял, это был неопытный мальчишка лет семнадцати. Не имевший военной выправки, бывший, скорее всего, прислугой. Кашевар стрелял глазами то на Вирта, то на Идеокрития.
– Мне все равно, сколько положено остальным. Мне и двум моим приятелям необходимо две меры, которые ты нам сейчас положишь. Не стоит так открыто коситься на мага, – поваренок вздрогнул, с ужасом посмотрев на Гаспара, юнец думал, его взгляда не заметят. – Он все равно тебе не поможет. Даже если он натравит на меня свою шавку, я успею использовать на тебе свое оружие. Поэтому реши, хочешь ли ты сегодня расстаться с жизнью из-за лишней меры каши?
Поваренок тяжело сглотнул, после чего, взяв чашку Гаспара, доложил в нее кашу. Теперь в ней были видны куски мяса. Наемник удовлетворенно кивнул.
– Вот спасибо. Теперь намного лучше. Ничего ведь страшного не произошло? – жизнерадостно прокомментировал наемник. – Парни, ваша очередь, я договорился.
Следом за ним кашу получили Колин с Жаном. После чего троица отошла подальше от всех остальных. Мало ли чего бывшим бандитам взбредет в голову учудить, а разведчикам проблемы были не нужны.
Ели в полном молчании, тем временем наблюдая за всем происходящим в лагере. Новобранцы, хоть и были не шибко большого ума, но уяснили, как следует получать еду так, чтобы маг не обратил на тебя внимание. Поэтому нигде не было видно столпотворения, пару раз слышны были ругательства, но до открытых ссор дело не доходило.
Четыре котелка были заняты новобранцами, пятый служил для солдат с магом. Они, получив свои порции, не чураясь, расселись прямо на земле. Через несколько минут уже все вокруг приступили к еде. Чашки не было только у Фауда. Он, не шелохнувшись, стоял за спиной хозяина, походя на статую.
Когда с едой было покончено, оставалось еще время до обещанного продолжения пути. Воспользовавшись этим, разведчики убедились, что никого рядом нет, и начали совещание.
– Итак, – начал Жан, – удалось выяснить не так много, как хотелось бы, но все же есть пара вещей. Во-первых, видите солдат рядом с магом? Они приставлены не для его охраны и даже не для помощи нам в наступлении. У них иная задача, какая, не знаю. Пока могу точно сказать, до Гринберга они будут играть роль наших надзирателей, пресекая возможные попытки тайного бегства. Как вы понимаете, на открытое столкновение, после демонстрации силы Фауда, мало кто решится. Поэтому будут пытаться сбежать ночью. Впрочем, могут попробовать и днем, во время марша.
– Не сомневаюсь, попытки будут только тайные. Даже я побоюсь выступить в открытую против этого выродка, – высказал Гаспар свое мнение о слуге Идеокрития.
– Ну и наконец, само интересное. Ни в одном из обозов нет оружия или доспехов. Следовательно, никто о нашей безопасности не заботится. Теперь мне совершенно не понятно, зачем Идеокритию понадобилось нас нанимать. Что может сделать при захвате крепости кучка необученных, да еще безоружных людей?
– Умереть, отвлекая на себя внимание, – сделал предположение Колин.
– Вполне можно было предположить данный вариант, если бы не одно существенное но. Кроме всех здесь присутствующих, маг никого больше не брал. Даже если он знает какие-то черные ходы в крепость, а мы пусть все поляжем, но сможем отвлечь противника на себя. Что дальше? Проберись он внутрь с тремя десятками людей, их тут же положат всех до единого.
– Тогда какие твои предположения? – спросил Гаспар.
– Не имею ни малейшего понятия, зачем ему все это.
– Ладно, пока гадать рано. Еще есть три дня, прежде чем мы доберемся до Гринберга, поэтому предлагаю пока отложить эту тему, – внес свое предложение Колин.
– Сам все прекрасно понимаю, просто не люблю оставаться в неведении, – угрюмо произнес Бернандель.
Через несколько минут колонна опять возобновила свой монотонный ход. Леса сменялись рощами, рощи лугами, после которых опять начинались деревья.
Время текло медленно, ноги с непривычки начинали ныть. Это у наемников, привыкших к длинным переходам, чего уже говорить о городских отбросах. К вечеру все они валились с ног. Многие из них, снимая ботинки, причитали над кровавыми мозолями, словно куры-наседки.
На вечер опять было приготовлено пять котелков, к каждому из которых, по заведенной традиции, прикрепили группу. Жану больше ничего дельного узнать не удалось, кроме новостей о паре начавшихся потасовок, которые вовремя успели разнять охранники, поэтому обошлось без жертв.
На следующее утро всех разбудил бодрый крик десятника:
– Всем встать! Обоз уже ушел вперед несколько часов назад, поэтому если хотите есть, придется нам его догнать! – рассмеялся он под ругательства, посыпавшиеся на него со всех сторон от невыспавшихся людей.
Поносили десятника не только новобранцы, но и его собственные солдаты. Видимо, они не были готовы к такому повороту вещей, будучи уверенными, что их обязательно покормят. А тут солдат так подставили. Поэтому их ругань заглушала крики всех остальных, превосходивших их числом во много раз.
Когда брань иссякла, десятник продолжил:
– Пять минут на сборы, после отправляемся, – люди опять начали было выказывать недовольство, – Это приказ нашего предводителя. Всех, кто не успеет за отведенное время,