Что касается нашего отъезда, то дело стояло на мерт вой точке. Чичерин занял позицию, типичную для боль шевистского дипломатического искусства. Конечно, мы можем получить паспорта. Мы можем уехать как только пожелаем. Однако куда же мы намерены направиться. Германцы осуществляли контроль над Финляндией. В Константинополе были турки. Он не предполагал, что мы захотим проделать длинный путь к афганской или персидской границе. Однако только это, кажется, и было возможно. Я прервал все эти бесконечные разглагольст вования. «А как насчет Архангельска?» — спросил я. ин,
как бы извиняясь, а вместе с тем снимая с себя сгнетет венность, сказал: «В Архангельске английские контррево люционеры. Мы не можем отпустить вас туда» Катя лось, все было потеряно. Было слишком ясно, что нас задержат в Москве как заложников. Оставалась еще одна надежда, финскогерманское буржуазное правительство гарантирует нам безопасный путь через Финляндию Мы вручили свою судьбу дипломатическим представителям нейтральных держав, которые тотчас же начали перего воры с финским и германским правительствами.
Я воспользовался этим временем для оказания фи нансовой помощи организациям, стоявшим за союзни ков; они сильно нуждались в деньгах. До сих пор эту помощь оказывали исключительно французы, и мой от каз от сотрудничества в этом деле вызывал неудоволь ствие политических представителей Алексеева и Деники на. Теперь, когда у нас произошел открытый разрыв с большевиками, я внес свою долю. Хотя банки и были закрыты, а все операции с иностранной валютой незакон ны, денег все же легко было достать. Много русских имели скрытые запасы денег в рублях. Они были очень довольны обменять их на письменные обязательства о выплате в Лондоне. Для избежания всяких подозрений мы собирали деньги через одну английскую фирму в Москве. Они имели сношения с русскими, назначали цену и выдавали обязательства. Для каждого обязательства мы давали ашлийской фирме официальную гарантию, что оно будет полноценным в Лондоне. Деньги переправ лялись в американское генеральное консульство и выда вались Хиксу, который передавал их уже по назначению. Если не считать этих волнений, то дни проходили уныло. Никакой другой работы мы не могли вести. За исключе нием небольшого карманного кода на случай необходи мых посланий, мы уничтожили все наши шифры и доку менты. Ежедневно все представители союзников собира лись в американском генеральном консульстве, единст венном безопасном убежище. Как это ни странно, боль шевики не выказывали враждебности к американцам, несмотря на то что Соединенные Штаты присоединились к высадке в Архангельске. О них не упоминали в офи циальных протестах против зверств французских и ан дийских войск на севере России. В озлобленных статьях московской прессы, направленных против французов и англичан, о них также не говорили.
Мы составляли планы отъезда — переговоры с фин ским в германским правительствами двигались медлен но, но не безрезультатно. Французы выплачивали беше ные деньги за поезд, который стоял под парами, так чтобы мы могли уехать, не теряя ни минуты. От англи чан, живших в С.Петербурге, мы были совершенно отре заны. Через голландское посольство я послал Кроми записку с сообщением, что я ничем не могу ему помочь и что ему лучше всего хлопотать о своем отъезде вместе с другими английскими чиновниками. У меня было не сколько бесед с Рейли, который решил остаться в Москве после нашего отъезда. Положение было совершенно не обычно. Объявления войны не было, однако сражения шли по всему фронту от Двины до Кавказа. Мы не могли выехать из Москвы, однако свобода наших действий в городе была почти неограниченна. С другой стороны, мы очень мало знали, что творится на свете. Одно только было ясно: большевики не уступали. Против подавленно го настроения мы боролись небезуспешно. Французы обе дали у нас, или мы у них и играли в бридж. Мы возобно вили безуспешные сражения в покер с американцами. Следует отдать должное Пулю, американскому генераль ному консулу, и Уордвеллю — главе американской мис сии Красного Креста. Им не стоило бы большого труда выхлопотать себе разрешение на отъезд, но они твердо поддерживали нас до конца. Днем мы играли в футбол в английском генеральном консульстве. Здесь произошло историческое сражение между англичанами н француза ми, в котором принял участие даже генерал Лавернь. игравший в рубашке, бриджах и сапогах. Он совершал чудеса, голова его отливала серебром, освещенная авгу стовским солнцем. Саду ль, французский социалистиче ский депутат, впоследствии примкнувший к большеви кам, был голкипером. Так как рефери не было, атаки были ужасны. У французов было несколько хороших хав беков, а так как, кроме того, мы были в теннисной обуви, то было несколько несчастных случаев. Однако результат был такой же, как и при Ватерлоо, хотя на этот раз без помощи немцев. Одержав победу, мы вынесли генерала с поля битвы и выпили русское пиво за его здоровье. Это была последняя игра в футбол, в которой я участвовал.
Через несколько дней после этого международного состязадия, а именно 15 августа, мне был нанесен визит, который повлек за собой международные осложнения более серьезного характера. Я сидел за завтраком у себя дома, когда раздался звонок и лакей доложил мне, что меня хотят видеть два латвийских джентльмена. Один невысокий юноша с бледным лицом, по имени Смидхен, другой, ьерзин, высокий мужчина могучего сложения с резкими чертами лица и жестким стальным взглядом назвавший себя полковником. Он на самом деле коман довал одним из латышских батальонов, которые образо вали преторианскую гвардию советского правительства Смидхен передал письмо от Кроми. Так как я всегда находился настороже, опасаясь провокации, я тщательно проверил письмо. Оно было, несомненно, от Кроми. Рука была его. В тексте была ссылка на мое письмо к нему пересланное через шведского генерального консула Вы ражение, что он подготовлял свой отъезд из России и надеялся «хлопнуть дверью» прежде чем уедет, было типичным для этого храброго офицера. А кроме того, и правописание было, несомненно, его. Никто бы не мог это подделать, ведь подобно принцу Чарльзу Эдуарду, Фридриху Великому и мру Гарольду Никольсову, бед ный Кроми не умел писать грамотно. Письмо заканчива лось рекомендацией Смидхена как человека, способного « оказать нам некоторые услуги. Щ
Я спросил их, чего они хотят. Говорил больше Бер зин. Он объяснил, что, хотя латыши поддерживали боль шевистскую революцию, они не могут бесконечно сра жаться за большевиков. Им хотелось бы вернуться к себе на родину. Пока Германия была могущественна, это было невозможно. С другой стороны, если союзники, что вполне возможно, выиграют войну, им, а не Германии, будет принадлежать последнее слово при решении даль нейшей судьбы Латвии. Поэтому они решили не ссорить ся с союзниками. Они не намереваются сражаться с вой сками генерала Пуля в Архангельске. Если их пошлют на этот фронт, они сдадутся в плен. Не могу ли я догово риться с генералом Пулем, чтобы их не расстреляли союзные войска? _ «.
„ Предложение было заманчиво и правдоподобно, иго следовало серьезно обсудить, но, прежде чем давать какоелибо обещание, я хотел посоветоваться со своими коллегами. Я сказал заговорщикам, что, хотя и понимаю их нежелание сражаться против союзников, я не имею возможности им помочь. Я не имею никакой связи с генералом Пулем. Более того, я в любую минуту могу
уехать из России. Самое лучшее для них послать своего представителя к генералу Пулю. В этом я мог им помочь Я условился, что они зайдут ко мне на следующий день в эго же время. Днем я всесторонне обсудил вопрос с генералом Лавернем и господином Гренаром, француз ским генеральным консулом, впоследствии посланником в Югославии. Мы решили, что, хотя мы должны быть очень осторожны из боязни скомпрометировать себя весьма возможно, что латыши не хотят сражаться против союзников. Не будет особого вреда посоветовать им послать представителя к генералу Пулю. В этом мы им можем помочь, так как переговоры о нашем отъезде подходили к счастливому концу, мы передадим их Сид нею Рейли, который оставался здесь. Рейли будет наблю дать за ними и поддерживать в них нежелание воевать против наших войск. На следующий день я передал латы шам бумагу, в которой было сказано: «Прошу пропу стить через английские линии подателя сего, имеющего сообщить важные сведения генералу Пулю», — и позна комил их с Рейли.
Через два дня Рейли сообщил, что переговоры шли гладко и латыши не имели никакого намерения впуты ваться в неудачи большевиков. Он выдвинул предложе ние поднять после нашего отъезда контрреволюционное восстание в Москве с помощью латышей. Проект этот был категорически отвергнут генералом Лавернем, Гре наром и мною самим, и Рейли было дано особое преду преждение никоим образом не участвовать в столь опас ном и сомнительном деле. После этого Рейли ушел в «подполье», то есть скрылся, и я уже не встречался с ним до его бегства в Англию.