Я кивнул.
– Почему же он стал соучастником Потрошителя? Безумие или жажда денег?
– Деньги, разумеется. Безумцы – народ ненадежный. Захария был здравомыслящим молодым человеком, мечтал о собственной практике, на это требовались средства. Но как вы поняли, что он не убийца? Мне казалось, я все так грамотно обставил…
– О да, весьма убедительно – для Хопкинса. И записка, и револьвер… Но вы ведь знаете, Уотсон, в свое время я изучал почерки, даже издал монографию на эту тему. Записку писали правой рукой, к тому же пытались изменить почерк. Да и револьвер лежал возле правой руки. А Захария, как и Потрошитель, – левша.
– Как досадно. Я торопился.
– Верно. Пока я был без сознания, вы успели убить Мэри, вырезать ее сердце, отвезти в лабораторию, потом добраться до Захарии, застрелить его, вернуться на Бейкер-стрит и лечь спать. Кстати, Мэри вы ведь занялись сами?
– Да, она была так похожа на мою жену, я не мог допустить, чтобы за нею ухаживал Захария. Получить ее оказалось нетрудно: она полностью доверилась доктору.
– Я несколько суток следил за Стоуном впустую. В вечер перед убийством он долго бродил по улицам, зашел в другой конец Лондона. Поняв, что и сегодня ничего не произойдет, я хотел отправиться восвояси. Но тут Захария вдруг ринулся на меня и ударил в лоб – думаю, кастетом.
– Это я дал ему такое поручение. Следовало обезвредить вас в решающую ночь. Заметьте: я настоятельно просил Захарию не переусердствовать.
– Благодарю, Уотсон, я оценил ваше великодушие. Это был красивый ход. Пожалуй, вы почти переиграли меня.
– Я предупреждал, Холмс: не стоит злоупотреблять кокаином и морфином. Это отрицательно сказалось на ваших дедуктивных способностях.
– В конце концов я ведь вас нашел, – слегка обиделся Шерлок Холмс.
– И как же это получилось, я могу узнать?
– Подозрения появились после второго убийства. Но вы мой лучший друг и настоящий джентльмен, Уотсон: черт возьми, легче было простить вам несколько смертей, чем оскорбить несправедливым обвинением. К тому же левша Захария сбивал меня с толку, а вы всегда все делаете правой рукой. Однако на всякий случай я отправил телеграмму профессору Уоррену Гаррисону. Помните такого?
– Преподаватель, у которого я учился хирургии. Теперь все понятно.
– Вчера профессор наконец прислал мне ответ. Вы – переученный левша, Уотсон. Такие люди могут выполнять все работы правой рукой, и лишь во время самых важных занятий задействуют левую. Для вас важнее всего, безусловно, хирургия.
– Да, все так, – я горько рассмеялся. – Очень жаль, Холмс, что вы отказались от кокаина именно сейчас… Но что ж… проигрывать надо с достоинством. Где же инспектор Хопкинс, констебли?
– В участке, вероятно, – небрежно бросил Шерлок Холмс. – Пожинают лавры, а возможно, даже возлежат на них.
– Но…
– Не случится ничего непоправимого, если полиция узнает правду чуть позже, – глаза Холмса заблестели. – В том, что вы и есть Потрошитель, я окончательно убедился, когда получил по лбу от Захарии. Но очнувшись, решил направить Хопкинса по ложному следу. Очень уж хотелось самому взять вас с поличным. Теперь же… Вам необходима исповедь, а я желаю знать все подробности эксперимента. Так расскажите, друг мой, ради чего вы пошли на убийства?
Сердце замерло, потом снова забилось, учащенно и радостно. Я не верил своему счастью. Неужели мне выпал еще один шанс осуществить мечту?
– Расскажу. Но только с условием: вы позволите мне завершить начатое.
Шерлок Холмс сдвинул на затылок вдовий чепец и поощрительно махнул рукой, тем не менее продолжая держать меня на прицеле. Торжествуя, я подошел к столу, эффектным жестом сдернул простыню.
Она была прекрасна. Нежное лицо, белокурые волосы, взятые у Мэри Сноуфилд. Совершенное, сильное тело – скелет металлический, суставы заменены шарнирами, вместо плоти деревянный корпус, кожу имитировал тонкий слой фарфора. Покрытие верхней части туловища еще не было установлено, и взгляду открывался сложный механизм: шестерни, винты, червячные передачи – все это опутано змеевиками золотых трубок с питательной жидкостью. В левой стороне груди, там, где у людей положено быть сердцу, находился платиновый сосуд, пока пустой. Холмс с любопытством разглядывал мое великолепное творение.
– Механический человек. Точная копия вашей жены. Лицо отлито с посмертной маски?
Я кивнул, достал из стеклянного сосуда сердце Мэри Сноуфилд, благоговейно вложил его в платиновое вместилище. Еще чуть-чуть, и оно забьется, перегоняя по золотым венам питательную жидкость, заменяющую кровь. Классическая наука сольется с оккультной, человеческие органы сроднятся с механизмами, и ко мне вернется моя Мэри.
– Разрешите выразить вам восхищение, Уотсон. Я понял, что органы нужны для какого-то медицинского эксперимента, но не догадывался о его масштабах. В восемьдесят восьмом вы тоже конструировали такого человека?
– Я только пробовал. Тогда я сделал предложение Мэри, и она рассказала мне о своей неизлечимой болезни. У бедняжки было белокровие. Я решил создать для Мэри новое тело – более сильное, более здоровое. Но это был лишь эксперимент. Он не удался.
– Вот почему убийства прекратились в ноябре восемьдесят восьмого – тогда вы женились и уехали из Лондона. Решили больше не ставить опытов на людях?
– Я не переставал трудиться над этой задачей. Но после фиаско понял, что недостаточно проработал теорию…
– Кстати, Уотсон, ведь тогда вы действовали без помощника?
– Тогда я справлялся сам, с проститутками было проще.
– Тоже прятались под париком и накладными усами?
– Изменять внешность я научился у вас, Холмс.
– А письма в полицию – не более чем уловка для отвода глаз, – улыбнулся мой друг.
Беседуя, я не переставал работать. Залил в платиновые сосуды с органами питательную жидкость. Установил на место грудную клетку. Надел на Мэри платье.
– Думаю, в первый раз вы потерпели неудачу, потому что взяли не те органы, – предположил Шерлок Холмс.
– Это была одна из главных ошибок. Сначала я пытался воссоздать женские функции, но потом понял: это не главное. Физическая сторона любви низменна и грязна, а моя милая жена прежде всего была мне другом и собеседником. Я не хочу больше оскорблять ее плотским грехом. По этой же причине сейчас, создавая вместилище для нее, брал органы у невинных девушек, а не у проституток.
– Легкие тоже оказались не нужны в этой схеме, полагаю? Вряд ли механический человек может дышать.
– Да. Но теперь я учел прошлые заблуждения и создал идеальное существо.
– Органы вашей жены не годились из-за болезни, поэтому вам пришлось снова решиться на убийства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});