у меня одного! Все мы лоханулись, чего уж там?
— Это всё, конечно, замечательно, но подскажите мне друзья, прошло двенадцать часов, как вы себя чувствуете?
— Отлично! — ответил за нас обоих Сирано. — Мы в аквапарке были, на сёрфах катались, на яхте, но это уже в океане. Ну и так, по мелочи.
— Это, конечно, мило, — с какой-то непонятной ехидцей проговорил Бармаклей, — Но какого чёрта? Какого чёрта, я вас спрашиваю, я не вижу, как ты Сирано обучаешься магии, а ты Лесовик его учишь? Или он уже всему научился?
— Упс… — Сирано посмотрел на меня, — Что-то мы и правда расслабились. Кстати, а ты сможешь сейчас запустить ту печать активации на наших друзей?
Я попробовал, но что-то не давало. Видимо суточный откат заклинания перешёл и в реал. Вот только как это работает — я даже не представляю.
— Не получается.
— Тогда давай учиться дальше!
Мы пошли в отведённый мне Хаосом полигон, и я показал Сирано всё, чему успел научиться в Альтмире.
— Да не густо, — прокомментировал Грумбараш, — Но тоже очень неплохо.
— Да уж, наборчик весьма странноват, — согласился с ним Бармаклей, — Но лучше такой, чем никакого!
— И ведь не поспоришь!
Мы все смотрели, как Сирано пыжится, пытаясь повторить всё показываемое мной. Как правило, получалось раза с пятого-шестого. То есть, он был довольно способным учеником. Вот только магия крови ему почему не давалась наотрез. А ведь именно её у меня очень много, а он не мог ею пользоваться совершенно. Как мы только не изгалялись — так ничего и не получилось. Угомонились мы только в три часа ночи. Спать! Завтра будет новый день.
День двадцать шестой
Семь утра. Сон как рукой сняло. Я полез в почту с вполне понятной целью — проверить сказанное вчера Хаосом. Платформа была по-прежнему заблокирована. Тут же раздался звонок смартфона, абонент не определился, но гадать о том, кто это меня беспокоит в такую рань, не приходится. И так понятно:
— Да-да, я в курсе, что обещал тебе сегодня разблокировать почту, — говорит этот крендель. — Но ты бы вначале друзей магами сделал всё-таки!
— Почему это нужно сделать вначале?
— Мы поговорим с тобой об этом чуть позже, наедине, а то дрыхнешь тут вповалку со своими корешами, а я тебе все тайны должен выложить на блюдечке! А вдруг они подслушивают?
Я только выдохнул. Почему же Хаос так не хочет, чтобы я прочитал это письмо? Что его останавливает? Что с ним не так? А с кем с ним? С письмом и ли с Хаосом? Да с обоими! Ладно, чёрт с этим всем, надо действительно магией заняться. Три струи воды и на меня волком смотрят три мокрых человека, которые явно чем-то недовольны. А один к тому же стал тоже струями воды бросаться. Уже через пару-тройку минут двое меня держали за руки и за ноги, а третий бессовестно расстреливал водой со всех своих возможностей. Скооперировались, гады! Я их значит магии учу, а они втроём на одного!
После такого своеобразного утреннего умывания мы всё-таки перешли к магии опять.
— Ну что, кого из вас двоих будем первым активировать, кого вторым?
— Чур меня первым! — вскинул руку как школьник ГрумБараш, — Что-то не доверяю я Сирано пока в плане магии.
— Чего это вдруг?
— А у кого магия крови не получается? А вдруг она критичной будет для активации магического дара? А вдруг она не передастся при активации, раз у тебя самого её нет? Да к тому же, вдруг ты не сможешь использовать и эту магию? А мне сегодня уже хочется почувствовать себя великим волшебником. А вдруг я второе воплощение Мерлина?
— Рамильрен ты, а не Мерлин! — с небольшой обидой в голосе переиначил настоящее имя друга Сирано.
— А что, такой вариант меня даже больше устраивает! Рамильрен величайший! Звучит, а?
— И с фига ли ты величайший? Ты даже не первый обращённый маг! — отчего-то совсем обиделся первый обращённый маг.
— Ну по сравнению с Сирано убогим, любой маг станет величайшим!
— Что ты сказал?
Дальше начался обстрел водяными струями «величайшего» от «убогого». Так они развлекались минут десять. Мы с Бармаклеем только вздыхали, глядя на их мельтешение.
— Может пока тебя в мага превратить? — поинтересовался я у того.
— Не надо, а то наш обалдуй не увидит сути заклинания и не сможет потом Грума превратить в мага. И что, опять сутки ждать? Пусть уж перебесятся немного и приступим к делу.
В конце концов они оба устали носиться по этажу и вернулись обратно. Грумбараш весь мокрый, а Сирано с наливающимися фингалами под глазом.
— Опаньки! — удивился Бармаклей, — Это как же так маг немага уделал?
— Очень просто! Этот дурачина же в меня постоянно водой пулял, в результате сам же на мокром полу поскользнулся и влетел в косяк, вместо двери, шибанувшись переносицей. Поэтому теперь он такой и красивый! Предлагаю звать его вместо Сирано убогий, Сирано-панда!
От последней высказанной мысли едва не начался кулачный бой. Нам с Бармаклеем едва удалось их разнять. Причём мне выпала задача посложнее, ведь именно я удерживал нашего пострадавшего, а его ехидный противник в бой особо и не стремился, скорее подкидывал новых ехидных «дровишек» в костёр ярости товарища.
К счастью, есть у меня заклинания и на такой случай. «Паралич» прекрасно подействовал на обоих. И мы с Бармаклеем выдохнули. Дальше «лечебный ветер» устранил последствия встречи с косяком двери. А потом мы повернули статую Сирано так, чтобы он видел процесс активации заклинания на вторую скульптуру. И только после активации «печати Хаоса» я подумал, что совершил большую ошибку. Ведь до этого магия была только у Сирано, и они уже устроили кавардак. Что же будет теперь, когда магия есть у обоих? Судя по всему, эта же мысль посетила и Бармаклея, потому что он протянул:
— Мать моя Гертруда… Что же ты наделал?
— У тебя что, реально маму звали Гертрудой?
— Нет, конечно, мои дед с бабкой не настолько двинутые были, чтобы назвать свою дочь могучим копьём.
— Бр-р-р… — помотал я головой, — Что-то я совсем утерял нить разговора. Мы же про твою мать говорили, причём здесь копьё?
— Гертруда переводится как могучее копьё. А имя моей мамы — Мария.
— Блин, что было в голове у тех, кто девочку назвал могучим копьём? И почему это имя стало таким известным и популярным? А ещё почему ты назвал свою мать Гертрудой?
— Ответ на два твоих последних вопроса — «Гамлет». Его мать звали так. Я