– Прямо как в кино, – завистливо вздохнул Сандрик.
– Я бы свободно обошлась без этого «кина».
По Интернету гуляли отснятые зеваками ролики. Их и по телевизору показывали, но это было еще в те дни, когда Этери хоронила себя заживо.
– Мам, они правда на вертолете прилетели? – спросил Никушка.
– На двух вертолетах, сынок. Их дядя Герман вызвал.
– А они больше не придут? Эти чеченцы?
– Нет, милый, дядя Герман их здорово напугал, а милиция всех повязала.
Дядя Герман окончательно утвердился в сознании мальчиков как герой, тем более что, по словам Этери, именно он помог выбрать подарок для Сандрика.
День рождения прошел успешно, «Золотой Бугатти» вызвал всеобщее восхищение и зависть, мамаши, приведшие своих чад в гости, наперебой спрашивали у Этери, где можно купить такую классную игрушку.
– В Интернете можно найти, – пожимала плечами Этери.
Ее, конечно, расспрашивали, правда, шепотом, и о происшествии на дороге, о Савве Цыганкове, даже об Ульяне Адырхановой.
– Я ничего не знаю об Ульяне Адырхановой, – отвечала Этери. – Это Рустем вбил себе в голову, будто я знаю. Давайте не будем. У нас детский праздник.
Так они и ушли ни с чем, изнывая от любопытства. А Этери уложила парней спать.
Надо что-то делать дальше. Нельзя бесконечно эксплуатировать маму, надо самой свозить их куда-нибудь… Во Францию или в Испанию… У Левана дом на Лазурке, но этот вариант Этери сразу отмела. Не будет она обращаться к Левану. Захочет – сама снимет дом где угодно. Пожалуй, ее мальчики еще слишком малы, архитектурных красот не оценят. Надо погонять по Интернету, найти такое место, где есть аттракционы, аквапарк и прочие детские радости. Аквапарки теперь всюду есть, это не проблема.
А может, в США? В Йосемитский парк или в Йеллоустоун… Им понравится. Конечно, она выберет маршрут полегче, не будут они сплавляться по горным рекам, но там можно найти развлечения на любой возраст и вкус. И познавательно, и интересно. А на закуску можно и в Диснейленд их свозить.
Этери пообещала себе заняться этим с утра пораньше. А еще она решила съездить в приют. К детям, у чьих матерей нет таких возможностей, как у нее.
* * *
Учеба в приюте – и для детей, и для взрослых – не прекращалась даже летом. Евгения Никоновна давно уже, когда Этери только начала преподавать, рассказала ей, с каким трудом в свое время добилась, чтобы приюту присвоили статус школы.
Если вы школа, рассуждали чиновники из московского департамента образования, вы должны подчиняться нам, у вас должно быть штатное расписание, нами утвержденное, дипломированные учителя, получающие установленную нами зарплату, проверки, стандартные классы с партами. Если вы школа, принимайте детей из микрорайона, а то что это за классы по полтора человека?
Ах, вы частная школа? Тогда взимайте деньги, платите налоги, показывайте отчетность. Этого Евгения Никоновна не могла себе позволить. Она воспользовалась правом на домашнее обучение. Считалось, что живущие в приюте женщины сами дают образование своим детям. Но только в рамках начальной школы, то есть с первого по четвертый класс включительно. Начиная с пятого тех, кто оказался в приюте в подростковом возрасте, приходилось отправлять в обычную школу.
На самом деле в приюте давали такое хорошее образование, что кое-кто из женщин, живущих по соседству, стал приводить детей «на продленку» и частным образом платить за это деньги. Кто сколько может. У них не хватало средств нанять сыну или дочери хорошего репетитора по английскому, да хотя бы и по русскому, или, например, по музыке, а тут – пожалуйста! – под боком, качественно и недорого. Евгения Никоновна не отказывала никому, лишь бы учились, а не безобразничали.
Когда кто-то из приходящих учителей выбывал на летнее время, Евгения Никоновна и ее добровольные помощницы заменяли эти учебные часы чтением книг. Часто читали вслух целой группе. Давно уже было замечено, что отстающие, те, кому трудно читать самостоятельно, у кого нет привычки к чтению, легче воспринимают тексты на слух.
Превосходной чтицей была сама Евгения Никоновна. Матери вместе с детьми приходили ее послушать, и даже маленькие дети сидели тихо, когда она читала вслух романы Вальтера Скотта, Диккенса или Жюля Верна.
Евгения Никоновна считала, что людей надо воспитывать на этих прекрасных образцах мужества, доброты и благородства, и самой Этери – еще до приключения с гонками по шоссе и перестрелкой – тоже предложила принять участие в чтениях. Поначалу Этери не верила, что из нее выйдет хороший чтец. Она пыталась, по совету Софьи Михайловны, читать книжки Сандрику и Никушке, но они оба отказались: лучше мы сами почитаем. А еще лучше – кино посмотрим.
А вот в приюте у нее все вышло отлично. Евгения Никоновна предложила ей почитать «Дэвида Копперфильда». Этери думала, что обитательницам приюта роман Диккенса покажется скучным. Ничуть не бывало! С первой же главы женщины принялись дружно хихикать над Пегготи, а как только появился мистер Мордстон, встретили его настороженным молчанием и возмущенным ропотом. Словом, реагировали грамотно.
Но она не успела дочитать «Дэвида Копперфильда» до конца, остановилась на самом интересном месте, на поисках Стирфорта и Эмили, когда приключились гонки с перестрелкой и все, что за ними последовало.
Войдя в знакомую дверь, Этери сразу подметила некоторую суету и нервозность. Стоило ей появиться на пороге, как кто-то, увидев ее в дверях, куда-то побежал. Кто-то вниз, кто-то вверх по лестнице.
– Идите в одноколонный зал, – сказал, поздоровавшись, знакомый охранник на входе, а сам взялся за трубку внутреннего телефона. – Вас там ждут.
Она пожала плечами и прошла, куда приглашали.
В одноколонном зале начал собираться народ. Большинство лиц были ей хорошо знакомы, но Этери заметила и пару новеньких: они выделялись свежими синяками на лице. Наконец вошла Евгения Никоновна, держа за руку… Гюльнару Махмудову.
– Здравствуйте, Этери, – заговорила она сдержанно, даже официально. – Гюльнара хочет вам что-то сказать.
Но Гюльнара сказала совсем не то, чего ожидала от нее хозяйка приюта: Этери поняла это по ошеломленному и растерянному лицу Евгении Никоновны, очевидно, готовившей Гюльнару к извинениям.
Гюльнара тоже была избита, причем избита страшно. «Теперь она – полноправная жертва насилия, а раньше только место занимала», – вспомнились Этери слова Софьи Михайловны. Однако, стоило Гюльнаре открыть рот, как начатки сочувствия в душе Этери мигом испарились.
– Это все ты виновата! – визгнула Гюльнара. – Смотри, что он натворил! Все из-за тебя! – И она сделала попытку раздеться.