На этот раз она добежала еще быстрее, но Барсуков каким-то непостижимым образом обогнал ее и загородил калитку.
– Люда, послушай. – Он шагнул ей навстречу и, положив руки на плечи, привлек к себе. – Я целый день ждал этой встречи. Тысячу раз проговаривал все слова, которые так давно собираюсь тебе сказать. Но эта проклятая катушка окончательно отшибла мне мозги и память. И я думал лишь о том, что если тебя не поцелую, то не прощу себе этого всю оставшуюся жизнь.
– Ты считаешь, что провинился? – Она осторожно коснулась ладонью его щеки. – Не надо ни о чем жалеть, тем более извиняться. – Она чуть виновато улыбнулась. – Честно сказать, я и подумать не могла, что сегодняшняя ночь так здорово для меня закончится…
– Но она еще не закончилась. – Денис поднес часы к глазам. – Три часа ночи. Самое детское время. – И умоляюще посмотрел на нее. – Пригласи меня к себе. Не заставишь же ты меня встречать Новый год в одиночку?
– А мы уже и так врозь встретили Новый год, – улыбнулась Людмила. – Значит, все оставшиеся триста шестьдесят четыре дня так и проживем, каждый за себя в ответе.
– Не скажи. – Он еще сильнее прижал ее к себе, нашел губами ее ухо и прошептал, слегка задыхаясь:
– Только от тебя зависит, проведем мы эту ночь и всю нашу жизнь вместе или нет. Я, по крайней мере, надеюсь на твой здравый смысл. До меня уже дошло, что нам не прожить друг без друга. И я почти стопроцентно уверен, что ты хочешь этого не меньше, но постоянно находишь тысячу причин, чтобы оттянуть то, что давно должно было случиться.
– Ты предлагаешь мне... выйти за тебя замуж? – едва не потеряла дар речи Людмила. – Но мы так мало знакомы! Я почти ничего о тебе не знаю.
Денис слегка отстранился от нее, заглянул ей в глаза и улыбнулся:
– Ты слабо представляешь, с кем имеешь дело.
Мне кажется, я знаю о тебе столько, что здесь уже клеточек не хватает, – он постучал пальцем себя по лбу, – чтобы вместить всю информацию.
– Ты что ж, собираешь на меня досье? – поразилась Людмила. – Или как это у вас называется?
Выясняешь, не имею ли я порочащих связей и тайного криминального прошлого? Ну как? Нашлись темные пятна в моей биографии?
– Остынь, пожалуйста. – Барсуков, похоже, сконфузился. – Я уже понял, что с тобой, как на минном поле, всегда уши топориком держать надо.
Один неверный шаг – и все, вывешивай кишки на просушку! Никакого досье я па тебя не собираю, мне достаточно того, что о тебе ежедневно рассказывает дед, с которым ты общаешься гораздо чаще и успешнее, чем со мной. Они, похоже, с твоим братом чуть ли не закадычными друзьями стали. И Костя к тебе по-особому относится. Ты еще не видела, какую картину он нарисовал перед отъездом в город.
– Денис вздохнул и еще крепче прижал Людмилу к себе, коснулся ее щеки губами и глухо проговорил:
– Я ведь как ее увидел, у меня в голове словно выключатель щелкнул и свет включился. Е-мое, думаю, что же я тяну?
– По-моему, прежде всего ты тянешь кота за хвост, – рассердилась Людмила, – говори скорее, что там Костя нарисовал?
– Три весьма страшненьких человечка. Стоят под елкой, держатся за руки, и под каждым подпись соответствующая сделана. «Папа, Костя», – он перевел дыхание, – и «Люда». А чуть дальше еще несколько фигурок. Под ними тоже необходимые пояснения: это Слава, дед и кошка Мавра со своим выводком.
По правде сказать, ты самая красивая получилась.
В длинном платье и с бантом в прическе.
– Ну тогда это точно другая Люда, не я! – рассмеялась Людмила. – Чего-чего, но длинных платьев и бантиков никогда не носила. Ошибаешься, Денис Максимович, не меня твой Костя нарисовал.
– Он не просто нарисовал, – упрямо повторил Денис, – но и подписал. Это у него пока лучше получается, чем говорить. И то слава богу, теперь знаем хотя бы, что он хочет. Дед удивляется: сколько ни пытался научить его писать, ничего не получалось, а со Славкой, паршивец, за неделю все буквы выучил. Теперь целыми днями они с дедом письма друг другу пишут.
– Очень ему хочется говорить, Денис. – Людмила впервые назвала Барсукова по имени и удивилась, как легко, оказывается, оно произносится. – И я думаю, что в скором времени он еще надоест нам своей болтовней.
– Нам? – тихо переспросил Барсуков.
– Нам! – Она ласково провела ладонью по его щеке. – Уже щетиной зарос…
– Сущее наказание, а не щетина. – Денис накрыл ее ладонь своей рукой. – Растет прямо с космической скоростью. Как у цыгана. – И прошептал:
– Ты меня накормишь ужином? Или завтраком? – Он опять посмотрел на часы и взмолился:
– Людмила, не дай пропасть с голоду! В восемь я должен уже оперативных дежурных заслушать, а дома хоть шаром покати.
– Я словно знала – наготовила, как на Маланьину свадьбу. Но, как мне кажется, это только на раз позавтракать одному голодному милиционеру.
Или поужинать? – рассмеялась Людмила, распахнула калитку и, пропустив Дениса вперед, спросила:
– Скажи, когда ты последний раз ел?
– Не помню, – пожал он плечами. – Сегодня я у черта на куличках, в Мартыновке был. Познакомился с одним очень занятным гражданином. Может, слышала – Сто-пятнадцать-ведьмедей?.. Он меня и напоить хотел, и накормить, но беседа наша, увы, к дружескому обеду не располагала.
– Выходит, попался стервец? – Людмила остановилась перед входной дверью да так и замерла с ключом в руке. – Давно у меня на него руки чешутся! Хотели на будущей неделе совместно с охотинспекцией побывать в тех краях. По слухам, Сашка и «струей» балуется, а по лету и сапсанами не брезгует. В Эмиратах за хорошего сокола от двадцати до ста тысяч в долларах платят. А Сашка всего по сотне их продает. Желающие есть, покупают. В позапрошлом году на таможне одного турка задержали. Пытался провезти десять сапсанов в коробке из-под телевизора. А отверстия для доступа воздуха сделал маленькие, чтобы в глаза слишком не бросались. Словом, когда открыли ящик, все птицы уже задохнулись. Турка выдворили, а соколов уже не вернешь. И никто этим делом даже заниматься не стал.
– Постой… – Денис взял ее за плечо, развернул лицом к себе. – Турок, говоришь? А ты, случайно, не помнишь, как его звали?
– Можно подумать, мне об этом доложили.
Ашота вызывали, чтобы бумаги подписал, возможно, он помнит. Да и что имя? Выперли его как миленького, под зад коленкой, чтобы неповадно было.
– Ну хорошо! – Денис обнял ее, и они наконец вошли в дом – Но скажи хотя бы, откуда ты взяла, что этих сапсанов турку продал Потрошилов?
– Не знаю я, кто их турку продал, но чует мое сердце, что без Сашки тут не обошлось, потому что не так много у нас мест гнездования сапсанов осталось. И вблизи Мартыновки как раз одно из них.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});