Его вой раздается в воздухе, и он падает назад. Тут же шлепаю рукой по тому месту, где его губы касались моей шеи. Судя по тому, как сильно она болит, этот ублюдок хорошо меня отделал.
Он возвращается с красным лицом и поднятым вверх кулаком, но, прежде чем успевает напасть на меня, мой телохранитель обездвиживает его и бросает на мощеную улицу.
Рори падает на задницу, но быстро встает, рычит на меня с враждебностью необузданного животного, а затем убегает.
Мой телохранитель осматривает меня.
— Вы в порядке, мисс?
Я киваю, все еще сжимая шею. Почему-то мне не хочется, чтобы кто-то видел, что натворил этот придурок.
— Вы хотите, чтобы я пошел за ним и переломал ему ноги? — спрашивает мой телохранитель.
Я качаю головой и показываю:
— Я уже отделала его яйца, как и обещала ранее. Просто отвези меня домой.
Всякое желание прогуляться полностью исчезло. Только сначала надо спрятать эту дурацкий засос.
До моей квартиры мы едем в бесконечном молчании.
Я открываю сообщения Лэндона и печатаю несколько своих.
Майя просто ведет себя как маленькая дрянь. Не обращай на нее внимания. Как и вы с Брэном, мы всегда слишком опекали друг друга.
Ты прав. К черту концепцию запретной любви.
Кроме того, то, что Рори сказал сейчас, было ложью. Ты ведь знаешь это, да?
Я удаляю каждое из них. Я чувствую себя виноватой, хотя не сделала ничего плохого.
Вместо этого я печатаю.
Насчет статуи, которую ты сделал на мой день рождения, думаю, я готова посмотреть на нее сейчас.
Всю оставшуюся дорогу я смотрю на телефон, но ответа так и нет.
Я опускаю плечи, выхожу из машины и захожу в квартиру, все еще продолжая переглядываться с телефоном.
Он даже не прочитал его.
Только не говорите мне, что он действительно поверил в то, что сказал Рори. Хуже того, неужели Рори прав и Лэндон потерял всякий интерес к испорченной вещи, как он так отвратительно выразился?
— Где ты была?
Я вздрагиваю от нехарактерно монотонного голоса Майи. Она ждала меня за углом, в темноте, как я теперь поняла. Все шторы и жалюзи задернуты.
Убрав телефон в карман, я нажимаю на выключатель и показываю:
— Я только что вернулась с занятий.
Она испускает дрожащий вздох и осматривает меня, как это сделала бы мама.
— Все в порядке?
— Да. Ты ведешь себя странно.
Ее брови сходятся вместе, когда она смотрит на мою шею.
— Это был Лэндон?
Я качаю головой.
— Кое-какой другой придурок, который жаждет смерти. Кстати, о Лэндоне: зачем ты притворилась мной? Мы договорились, что ты больше не будешь этого делать после того, как ты пыталась проверить всех, кто проявлял ко мне интерес в старших классах.
— Ну, они явно не заслуживали тебя, раз даже не могли нас отличить.
— А вот Лэндон смог.
Она скорчила гримасу.
— Он такой проницательный, что это раздражает. Видимо, у нас разные глаза. Он вычислил меня с самого начала и притворился, что ничего не понял, просто чтобы узнать, что я задумала.
Я улыбаюсь про себя. Это похоже на то, что сделал бы Лэндон. Он такой манипулятивный засранец, что иногда это привлекательно.
Но только иногда.
— Почему ты улыбаешься, как гордая подружка? От него все еще одни неприятности, Мия.
— Может быть, я всегда хотела неприятностей, — показываю я. — Ты же знаешь, мне никогда не нравились хорошие парни в школе, а плохие парни казались мне слишком поверхностными. Лэндон не является ни тем, ни другим, и, возможно, мне это нравится. Если он не причинит вреда моей семье, я готова посмотреть, что из этого выйдет.
— Ты… серьезно.
— Да. Он мне нравится, Майя.
— Из всех людей это должен был быть он?
— Именно потому, что это он, он мне нравится. Я могу рассказать ему все и не чувствовать осуждения.
— Что, например? Ты… не могла рассказать ему о похищении, верно?
— Ну, не все, — но, конечно, больше, чем она знает, и мне это неприятно.
— Ты не можешь ему доверять, Мия. Кроме того, Нико будет в ярости.
— Нико не имеет права контролировать мою личную жизнь. Лэндон уже объявил перемирие, которого он придерживается, несмотря на свой разрушительный инстинкт. Так, может быть, Нико и остальным стоит сделать то же самое?
— Мы с тобой знаем, что так не бывает, — она поглаживает меня по руке. — Просто… будь осторожна, хорошо? Ты ведь знаешь, что я рядом с тобой, правда?
— Всегда.
Она кивает, затем уходит в свою комнату и закрывает дверь. Я слышу, как она говорит по телефону, что-то о том, что хочет с кем-то встретиться, но я не задерживаюсь, чтобы подслушать.
Я думаю, что у нее новые отношения, и у меня есть наиболее вероятный подозреваемый, но я оставлю ее в покое, пока она сама не даст мне знать.
Я иду в свою комнату и задыхаюсь, когда вижу большой засос на своей шее.
В следующий раз, когда я увижу этого чертова Рори, он получит не только по яйцам.
Я наношу тональный крем, но сердитый багровый цвет все еще виден, поэтому я надеваю чокер, но даже он не скрывает его.
В крайнем случае, я надеваю шарф, который противоречит моим обычным модным предпочтениям, но, по крайней мере, он скрывает это безобразие.
Я снова проверяю свой телефон, но ответа от Лэндона все еще нет.
Знаете что? Мне не нужно его разрешение, чтобы пойти и посмотреть на статую, которая должна была стать моим подарком на день рождения.
Я сама вернусь туда, где все началось.
Глава 30
Лэндон
Бывают моменты, когда зверь становится настолько громким, что мне ничего не остается, как позволить ему и его демоническим приспешникам выйти поиграть.
Иногда достаточно просто нарушить жизнь других людей. В других случаях этого недостаточно, и требуется полная анархия. Возможно, поджог здесь, разрушение там, и зарывание семян хаоса повсюду.
Однако в данный момент мой зверь не настроен на мелкие преступления. Нет. Речь идет не о том, чтобы удовлетворить его желания и отправить обратно в спячку.
Речь идет о том, чтобы заставить кого-то заплатить.
Кровью.
Своей гребаной жизнью.
Он осмелился не только посмотреть в сторону той, кто, блять, принадлежит мне, но и прикоснуться к ней. Блять. Прикоснуться. К ней.
Если я и отказываюсь сажать своего зверя на привязь, то только в этот раз. На самом деле, по пути сюда я разбил кандалы, которые удерживали его, так что он вышел на свободу во всей своей красе.
Я терпеливо дожидаюсь этого ублюдка за углом, который живет в долг в квартире напротив на десятом этаже старого дома. Я не волнуюсь, не расхаживаю взад-вперед и уж тем более не теряю самообладания. Ярость, бурлящая в моих жилах, не делает меня иррациональным, она делает меня смертельно спокойным.
Расчетливо-убийственным.
Я всегда безупречно контролировал свои эмоции и никогда не проявлял сильных. Я вообще свысока смотрел на крестьян, которые позволяли своим искаженным чувствам руководить их решениями.
Прожив всю жизнь на чужом сентиментальном хламе, я довел до совершенства искусство никогда не позволять им пользоваться своим.
Моя цель появляется на верхней площадке лестницы, беспечно шагая к своей квартире и выглядя очень довольным собой. Рори всегда был избалованным сопляком, в голове которого не было ничего, кроме наркотиков и огромной потребности казаться грандиознее, чем его крысоподобное присутствие.
Причина, по которой я держал его рядом, заключается в том, что он принадлежит к моему кругу и является полезной пешкой. Но все закончилось в тот момент, когда он решился на немыслимый поступок.
Я жду его, пока он не приблизится, и мое тело гудит от мыслей о том, чтобы свернуть ему шею. Но это слишком малое наказание. Смерть – это покой, который я не дам ему в обозримом будущем.