Читать интересную книгу Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Тут Додсон выпрямился с видом оскорбленной добродетели и взглянул на Фогга, который глубже засунул руки в карманы и, глубокомысленно кивнув, сказал тоном весьма убежденным:

— Несомненно.

— Так вот, сэр, — сказал мистер Пиквик, на лице которого отразилось сильное огорчение, — разрешите мне заверить вас, что я — несчастнейший человек, поскольку речь идет об этом деле.

— Надеюсь, что так, сэр, — отозвался Додсон, — хочу верить, сэр. Если вы действительно не повинны в том, что вменяется вам в вину, то вы более несчастливы, чем можете себе представить. Что скажете вы, мистер Фогг, по этому поводу?

— Скажу то же, что и вы, — с недоверчивой улыбкой ответил Фогг.

— Первоначальный приказ[70], сэр, — продолжал Додсон, — был выдан правильно. Мистер Фогг, где наша книга praecipe[71]?

— Вот она, — сказал Фогг, протягивая квадратную книгу в пергаментном переплете.

— Вот запись, — продолжал Додсон. — «Мидлсекс. Марта Бардл, вдова versus Сэмюел Пиквик. Размер убытков 1500 фунтов, Додсон и Фогг со стороны истицы. Авг. 28, 1830». Все в порядке, сэр, в полном порядке.

Додсон кашлянул и посмотрел на Фогга, который тоже сказал: «В полном». Затем оба посмотрели на мистера Пиквика.

— Должен ли я это понимать так, — сказал мистер Пиквик, — что вы действительно намерены дать ход этому делу?

— Понимать, сэр? Это вы, несомненно, можете, — отвечал Додсон, изобразив улыбку, которая не наносила бы ущерба его достоинству.

— И то, что убытки действительно исчислены в полторы тысячи фунтов? — спросил мистер Пиквик.

— К этому вы можете прибавить мое заверение, что, если бы мы могли повлиять на нашу клиентку, сумма была бы увеличена втрое, сэр, — ответил Додсон.

— Во всяком случае, мне кажется, миссис Бардл особенно настаивала, заметил Фогг, взглянув на Додсона, — что она не уступит ни одного фартинга.

— Несомненно, — сухо отозвался Додсон. — Ибо иск только что вчинен и не следовало допускать, чтобы мистер Пиквик пошел на компромисс, даже если бы он к этому склонялся.

— Поскольку вы ничего не предлагаете, сэр, — сказал Додсон, держа в правой руке кусок пергамента, а левой любовно протягивая мистеру Пиквику копию, — мне остается только вручить вам копию приказа. Оригинал остается у нас, сэр.

— Прекрасно, джентльмены, прекрасно! — сказал мистер Пиквик, вставая во весь рост и вскипая гневом. — Вы будете иметь дело с моим поверенным, джентльмены.

— Мы будем в восторге, — сказал Фогг, потирая руки.

— В восторге! — повторил Додсон, открывая дверь.

— Но раньше чем уйти, джентльмены, — начал возбужденный мистер Пиквик, останавливаясь на пороге, — разрешите мне сказать, что из всех гнусных и подлых дел…

— Погодите, сэр, погодите, — очень вежливо перебил Додсон. — Мистер Джексон! Мистер Уикс!

— Сэр? — отозвались два клерка, появляясь на нижней площадке лестницы.

— Я хочу только, чтобы вы слышали, что говорит этот джентльмен, — пояснил Додсон.

— Пожалуйста, продолжайте, сэр… Кажется, вы сказали: «Гнусные и подлые дела»?

— Сказал! — подтвердил мистер Пиквик, совершенно взбешенный. — Я сказал, сэр, что из всех гнусных и подлых дел, какие когда-либо затевались, это является самым гнусным. Я это повторяю, сэр!

— Вы слышите, мистер Уикс? — спросил Додсон.

— Вы не забудете этих выражений, мистер Джексон? — спросил Фогг.

— Быть может, вы желали бы назвать нас вымогателями, сэр? — сказал Додсон. — Пожалуйста, назовите, сэр, если вам угодно, пожалуйста, назовите, сэр.

— Назову! — сказал мистер Пиквик. — Вы — вымогатели!

— Прекрасно, — сказал Додсон. — Надеюсь, вам слышно там, внизу, мистер Уикс?

— О да, сэр! — ответил Уикс.

— Если не слышно, поднимитесь, пожалуйста, на одну-две ступеньки, — добавил мистер Фогг. — Продолжайте, сэр, продолжайте! Назовите нас ворами, сэр, или, быть может, вам угодно нанести одному из нас оскорбление действием? Сделайте одолжение, сэр, мы не окажем ни малейшего сопротивления. Сделайте одолжение, сэр!

Так как Фогг стоял на соблазнительно близком расстоянии от сжатого кулака мистера Пиквика, то вряд ли можно сомневаться, что сей джентльмен исполнил бы его настойчивую просьбу, не вмешайся в дело Сэм, который, заслышав спор, выскочил из конторы, взбежал по лестнице и схватил своего хозяина за руку.

— Уходите-ка отсюда, — сказал мистер Уэллер. — Волан — прекрасная игра, но если вы — волан, а два законника — ракетки, тогда игра чересчур возбуждает, чтобы быть приятной. Уходите отсюда, сэр! Если вам нужно облегчить душу и вздуть кого-нибудь, выйдем на улицу и вздуйте меня, а здесь, пожалуй, это дорогая забава.

И без всяких церемоний мистер Уэллер стащил своего хозяина с лестницы, вывел его в переулок и, благополучно доставив на Корнхилл, поместился за его спиной, готовый следовать, куда бы тот ни пошел.

Мистер Пиквик рассеянно побрел вперед, перешел улицу против Меншен-Хауса[72] и направил свои стопы к Чипсайду. Сэм уже начал недоумевать, куда они идут, как вдруг его хозяин оглянулся и произнес:

— Сэм, я иду прямо к мистеру Перкеру.

— Это как раз то самое место, куда вам нужно было пойти еще вчера вечером, сэр, — ответил мистер Уэллер.

— Думаю, что так, Сэм, — сказал мистер Пиквик.

— Наверняка, — сказал мистер Уэллер.

— Хорошо, хорошо, Сэм! — отозвался мистер Пиквик. — Мы сейчас же туда пойдем, но сначала, так как я несколько вышел из себя, мне бы хотелось выпить стаканчик грога, Сэм. Где его можно было бы получить, Сэм?

Сведения мистера Уэллера о Лондоне были пространны и своеобразны. Он ответил, нимало не задумываясь:

— Второй поворот направо, предпоследний дом по той же стороне. Займите отделение у самого камина, там у столика нет средней ножки, а у других есть, и это очень неудобно.

Мистер Пиквик слепо подчинился указаниям своего слуги и, приказав Сэму идти за ним, вошел в намеченную таверну, где ему был быстро подан горячий грог, а мистер Уэллер на почтительном расстоянии, но за одним столом с хозяином, устроился за пинтой портера.

Помещение было очень простое и находилось, по-видимому, под особым покровительством кучеров пассажирских карет, ибо несколько джентльменов, которые по всем внешним признакам принадлежали к этой просвещенной профессии, пили и курили, сидя за низкими перегородками. Среди них находился тучный, краснолицый, пожилой человек, сидевший в отдалении против мистера Пиквика и привлекший его внимание. Тучный человек курил с большим увлечением, но после каждой полдюжины затяжек вынимал трубку изо рта и взглядывал сначала на мистера Уэллера, а потом на мистера Пиквика. Затем он погружал в кружку часть физиономии, какую могла вместить кружка в кварту, и снова бросал взгляд на Сэма и на мистера Пиквика. Затем он делал еще с полдюжины затяжек с видом глубоко задумчивым и взглядывал на них снова. Наконец, тучный человек, положив ноги на скамью и прислонившись спиной к стене, начал без конца дымить, разглядывая сквозь дым вновь прибывших, словно решил изучить их досконально.

Сначала маневры тучного человека ускользнули от внимания мистера Уэллера, но вскоре, видя, что взгляд мистера Пиквика то и дело устремляется в одном направлении, он также начал смотреть в ту сторону, заслоняя в то же время глаза рукой, как будто распознал находившийся перед ним объект и хотел окончательно убедиться в том, что не ошибается. Впрочем, сомнения его быстро рассеялись, ибо тучный человек извлек густое облако из своей трубки и хриплым голосом, напоминавшим голос чревовещателя и вырвавшимся из-под широких шарфов, обматывающих его шею и грудь, медленно издал следующие звуки:

— Ну да, Сэмми!

— Кто это, Сэм? — осведомился мистер Пиквик.

— Не верю своим глазам, сэр! — ответил мистер Уэллер, с изумлением вытаращив глаза. — Это старик!

— Старик! — повторил мистер Пиквик. — Какой старик?

— Мой отец, сэр! — ответил мистер Уэллер. — Как поживаете, развалина?

Выразив столь почтительно сыновнюю любовь, мистер Уэллер подвинулся, чтобы освободить место для тучного человека, который с трубкой во рту и с кружкой в руке подошел поздороваться с ним.

— Ну, Сэмми, — сказал отец, — я тебя не видал больше двух лет.

— Что и говорить, старина! — ответил сын. — Как мачеха?

— Я тебе вот что скажу, Сэмми, — начал мистер Уэллер-старший с большой торжественностью. — Не бывало на свете вдовы лучше этой моей второй суженой — славное было создание, Сэмми, а теперь скажу об ней одно: она была такая на редкость приятная вдова, и как жаль, что она изменила свое положение! Она не годится в жены, Сэмми.

— Не годится? — переспросил мистер Уэллер-младший.

Мистер Уэллер-старший покачал головой и ответил со вздохом: