После обеда хорошо накормленный Иван стал неудержимо зевать, и стало ясно, что ни о каком продолжении роликового марафона не может быть и речи. Его нужно было везти домой, однако даже Степан понимал, какое горе постигнет его сына, если только он скажет о том, что этот сказочный день закончен и пора возвращаться.
– Вот что я думаю, – начал он осторожно, как будто пробуя слова на вкус, – может, нам лучше мороженого съесть в каком-нибудь кафе? Здесь наверняка мороженое не очень.
– Да, – подхватила догадливая Инга Арнольдовна, – это хорошая идея, а то я что-то устала. А ты, Иван?
– Я – нет, – уверил Иван бодро, изо всех сил тараща глаза. Он боялся, что они как-то незаметно и против его воли закроются и он не успеет ничего предпринять. – Я совсем не устал. Но я согласен.
И он нагнулся – на спине цепочкой выступили позвонки – и стал снимать ролики.
Ингеборга посмотрела на Степана, а Степан на Ингеборгу.
Такой скорой капитуляции ни он, ни она не ожидали.
– Куда поедем? – спросил Степан в машине. – Идеи есть?
Идей ни у кого не было – Иван уже пристроился на нагретом солнцем заднем сиденье, и было ясно, что он уснет в ту самую секунду, как машина тронется с места, и Ингеборга закрывала глаза, делая вид, что от солнца.
С ума от них можно сойти. Что он станет с ними делать, если они сейчас оба уснут? Иван еще туда-сюда, а эта?..
Как это он догадался поехать в парк, наплевав на все проблемы и несчастья? Пожалуй, это было его лучшее решение за последние несколько недель.
– Все ясно, – сказал он громко, и Ингеборга резко выпрямилась, пытаясь вырваться из дремы. Вид у нее был забавный. – Никаких идей ни у кого нет, значит, я буду действовать на свое усмотрение.
– Конечно, – пробормотала она, – пожалуйста.
Ишь какая вежливая! Культурная и хорошо воспитанная.
Черт бы ее побрал.
“Лендкрузер” ловко выбрался со стоянки и нырнул под мост.
Куда бы сейчас поехать, чтобы не нарваться на пробки? Павел Степанов понятия не имел о том, куда можно ехать в будний день в четыре часа – если только в мэрию или в префектуру, но на сегодня эти проверенные маршруты ему не годились.
– Дайте мне сигарету, – попросила рядом прибалтийская крыса, – мои в рюкзаке, а рюкзак в багажнике.
Степан протянул ей пачку и включил кондиционер.
– Ребенка простудим, – проговорила она невнятно от зажатой в зубах сигареты.
– Не простудим. В открытое окно больше дует.
– Куда вы решили ехать?
– Еще не знаю. Пока поедем прямо. – В зеркало заднего вида он посмотрел на Ивана, который спал, подложив под щеку сложенные ковшиком ладони. – Как вы его сегодня… уделали. Он еле до машины дошел.
Ингеборга не очень поняла, осуждает он ее или на этот раз хвалит.
– Вы можете завезти меня домой, если вам все рано куда ехать. Наверное, я вам сегодня больше не понадоблюсь.
“Я вам сегодня не понадоблюсь” – это была фраза из какого-то английского романа. Там героини, как правило, разговаривали именно так.
– Вы же совсем недавно мне объясняли, что в его жизни должно быть что-то постоянное, например, вы или обед или что-то в этом роде, иначе он совсем пропадет!
– Ну, мы почти выполнили свою программу, – сказала Ингеборга невозмутимо и посмотрела в окно. – Я думаю, ничего страшного не случится, если вы проведете вечер вдвоем с сыном.
– С вами тоже ничего страшного не случится, если вы проведете этот вечер с нами, – буркнул Степан, совершенно не понимая, зачем он ее удерживает.
Хочет домой, ну и катилась бы!..
Ингеборга снова посмотрела в окно.
– Тогда расскажите мне, что такое происходит у вас на работе, – внезапно попросила она. – Почему вам постоянно звонят, я вы бросаетесь неизвестно куда на ночь глядя, потом напиваетесь, потом приезжаете в середине дня в Парк Горького и так далее. Что у вас за работа такая необыкновенная и ужасная?
– Нормальная у меня работа, – ответил Степан мрачно. – Просто… стечение обстоятельств. Шестнадцатого числа у меня на стройке в Сафонове погиб человек. – Он коротко глянул на Ингеборгу, вытаращившую глаза. – Не надо так возбуждаться.
Он просто упал головой на бетонную плиту, которая лежала посреди котлована. Милиция констатировала несчастный случай и уехала.
– А на самом деле, – подхватила Ингеборга, – это был никакой не несчастный случай, а кровавое убийство.
– А хрен его знает, что это было. Я до сих пор так и не понял окончательно. Только после этого… несчастного случая мы у покойника в вещах тетрадку нашли, из которой явно видно, что он был вымогатель и шантажист, и именно на ту ночь у него было назначено свидание с очередной жертвой, и никаких циферок, подтверждающих, что деньги он получил. То есть денег он не получил. Он отправился за деньгами, назначив встречу этой самой очередной жертве. Следовательно, человек, которого он шантажировал, был в ту ночь в котловане. Он мог и не убивать.
Но он скорее всего видел, как все случилось…
– Господи Боже мой, – пробормотала Ингеборга.
– Ну вот. А потом из моего сейфа в главном офисе тетрадка пропала, и я сразу понял, что ее утащил мой зам. У меня два зама. Я работаю с ними всю жизнь. Это… близкие мне люди.
Есть еще один близкий человек, Саша Волошина, наш офис-менеджер, и я слышал, как она по телефону сказала, что…
– Она ваша любовница? – Ингеборга знала, что лучше бы промолчать, что это вовсе не ее дело, что это просто неприлично – задавать работодателю такие вопросы, но не спросить она не могла.
– Сашка? – Он как будто удивился и даже посмотрел на Ингеборгу, отвлекшись от перегруженного машинами Садового кольца. – Нет, она не любовница. Хотя две недели назад я собирался на ней жениться. Но она… не любовница. Знаете, это странно, но я, пожалуй, в первый раз задумался, почему, собственно, она не моя любовница.
– И почему же? – спросила Ингеборга злобно. Куда его понесло, этого кретина? И какие еще откровения он для нее приготовил?
– Не знаю, – ответил он искренне, – ни почему. На чем я остановился?
– На том, что эта ваша Саша близкий человек, но не любовница и вы слышали, как она что-то говорила по телефону.
– Да. Слышал. Я понял, что она имеет отношение ко всему этому делу, и покойник мог шантажировать ее.
– И она его убила.
– Я не верю, черт возьми, что она его убила! Этого просто не может быть. Она на это не способна!
“Ого, милый!.. Тебя бросила жена, оставив тебе малыша и вместе с ним всю твою нынешнюю распрекрасную жизнь отца-одиночки, и ты до сих пор веришь в такие вещи, как “способна – не способна”?!”
– Но вы спрашивали ее? Выясняли?
– Нет, – Он резко тормознул на светофоре, оглянулся на Ивана и, сильно выкрутив руль, переполз в соседний ряд. Огромная машина слушалась его, как дрессированный слон. – Я ничего не выяснял. Но мой зам, ну тот, что тетрадь утащил, сегодня с пафосом мне разобъяснял, что он ее любит. Сашку то есть. Представляете? Он ее любит и решил спасти!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});