Осмотревшись, американцы начали демонтировать реактор. Рядом нашли графитовые блоки и немножко урана и тяжелой воды. Все остальные запасы загадочно исчезли. Находки погрузили в военные грузовики и вывезли. Французы находились в нескольких километрах отсюда, поэтому, чтобы они не узнали о «пещерной лаборатории», ее заминировали и взорвали.
Впрочем, французы (не говоря уж о марокканцах) вообще действовали нерасторопно. В тот же день четыре американских танка и несколько грузовиков въехали в занятый накануне Хехинген. Американские контрразведчики действовали здесь как хозяева. Они раздали немецким ученым «охранные грамоты», запрещавшие обыскивать их лаборатории. Сами же, например, перерыли весь дом доктора Багге и конфисковали все документы, датированные 1942 годом и позже – правда, обещали их вернуть. Ему также сообщили, что ближайшим утром ему предстоит отправиться в путь. Куда? Вы узнаете об этом. Вы пробудете там несколько недель.
На глазах у Багге разобрали многострадальный изотопный шлюз, переживший две бомбардировки и три эвакуации. Он стал собственностью американцев.
В этом же помещении находился еще один аппарат для разделения изотопов, придуманный доктором Коршингом. Его тоже демонтировали и стали грузить в машину. Один из немецких механиков отозвал Коршинга в сторону: «Давайте спрячем кое-какие детали, чтобы американцы потом ничего не поняли и не сумели собрать аппарат!» Молодой ученый удивился этой хитрости, но так и сделал.
В последующие четыре дня американцы допрашивали задержанных ученых. Они предложили Вейцзеккеру и Вирцу продолжать опыты под присмотром новых властей. Оба ученых, польщенные доверием, рассказали, где можно найти уран и тяжелую воду. Двадцать шестого апреля небольшая спецгруппа (в нее входили англичане и американцы) выехала из Хайгерлоха. В пятнадцати километрах от города стояла старая мельница. В ее подвале хранились бочки из-под бензина. Только в бочках было не горючее, а тяжелая вода. Рядом с мельницей, в поле, были закопаны кубики урана.
Тем временем полковник Пэш продолжал прочесывать окрестности. Вскоре он был в Тайльфингене, возле старого школьного здания, где помещались теперь сотрудники Института химии. Два офицера вошли внутрь: «Где Отто Ган?» Им указали. Старый ученый был болен, он очень исхудал – за последний год он сбросил почти пятнадцать килограммов. «Где документы? Секретные отчеты?» Он равнодушно махнул рукой: «Все здесь». Вслед за тем Отто Гана, невзирая на его возражения, увели. Поблизости в лазарете лежал его сын, потерявший руку на Восточном фронте. Он тяжело болел. Ученый просил оставить его с сыном и женой, но ему предстояло снова стать заложником своего открытия. Его увезли. Вместе с ним доставили в Хехинген и профессора Лауэ, жившего поблизости.
В пятницу, 27 апреля, всех задержанных вывезли в неизвестном направлении. Доктор Багге записывал:
«В начале девятого меня забирают, сажают в машину. Прощание короткое и сердечное. В последний момент внезапно начинают течь слезы, я с трудом могу взять себя в руки. В начале десятого длинная колонна машин выезжает из института в направлении Гейдельберга; здесь профессор Ган, профессор фон Лауэ, профессор фон Вейцзеккер, доктор Вирц, доктор Коршинг и я. Прибытие в Гейдельберг в 16 часов; размещены в доме на Филозофенвег. Великолепный вид на город и Неккар. Вдали, у горизонта, виднеются башни Шпайерского собора».
Начались допросы. Через два дня тот же Багге отмечает: «Главный вопрос: где Дибнер? Никто не знает этого».
С неменьшей энергией ищут и Гейзенберга, «скрывшегося в неизвестном направлении». Первого мая у себя в кабинете (Мюнхен, Физический институт) задержан Вальтер Герлах. Девятнадцатого апреля он узнал, что в СС подписан приказ о его аресте. Вместе со своим ассистентом он тут же уехал за город и скрывался в баварских горах, выжидая, пока организация, собиравшаяся арестовать его (он помнил слова Росбауда: «Я велел бы убить любого ученого»), сама будет объявлена преступной.
Прячась в глуши, он все же пытался созвониться с Дибнером, но все было неудачно. Двадцать второго апреля Герлах неожиданно получил приказ ехать в Инсбрук и позаботиться об убежище для лаборатории Дибнера и его сотрудников. Три дня он разыскивал Дибнера. За это время его успели даже арестовать, приняв за английского шпиона, но опасное недоразумение быстро разрешилось. Наконец, он нашел Дибнера в деревушке, лежавшей между Бад-Тельцем и Тегернзее. Почти все эсэсовцы, охранявшие колонну, были арестованы несколько дней назад. Двадцать пятого апреля Герлах распустил колонну. Сам он вернулся в свой мюнхенский институт, увозя с собой часть урана и тяжелой воды.
Тридцатого апреля Мюнхен был занят войсками союзников. На следующий день англичане задержали Герлаха. Вид у него был болезненный, щеки впали, лицо осунулось.
Доктор Дибнер оставался в деревушке в тридцати километрах к юго-востоку от Мюнхена. Вскоре он был арестован новыми властями.
Полковник Пэш отыскал Гейзенберга в Урфельде, где он укрывался с семьей. Профессор уже паковал чемоданы, чтобы бежать оттуда, когда вошли войска. Его отвели в бронемашину и усадили рядом с двумя автоматчиками. Машина тронулась в путь, сопровождаемая внушительным конвоем. Впереди ехал огромный танк, сзади – еще один танк и несколько джипов. Жители деревни высыпали на улицы, с любопытством глядя на происходящее. Кто-то сказал, что, наверное, Сталина и то так не охраняют.
Гейзенберга и Дибнера доставили в Гейдельберг. Американцы быстро убедились, что в отличие от прочей схваченной ими профессуры доктор Дибнер оказался человеком очень неприятным – замкнутым и ворчливым. Еще им бросилось в глаза, что Дибнер и Гейзенберг относятся друг к другу с нескрываемой враждой, да и остальные ученые не жалуют Дибнера. «Их разговоры с ним ограничиваются лишь односложными репликами», – записывал один из контрразведчиков.
Второго мая премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю было доложено, что в руки союзников попал почти весь немецкий уран и около полутора тонн тяжелой воды. Задержаны видные немецкие физики-ядерщики. Обнаружена большая часть секретной документации. «Отрадно сознавать, что немецкие исследователи отстали от нас и американцев, как минимум, на три года», – добавил лорд Червилл, заканчивая свой доклад. Сам Черчилль позднее писал, что теорию немцы разработали года на три раньше всех остальных, но потом всю войну топтались на месте.
Как сложились судьбы других участников атомного проекта. В начале 1945 года доктор Пауль Росбауд, немецкий физик и английский шпион, в последний раз посетил лабораторию Арденне в Лихтерфельде. К своему удивлению, он увидел, что оснащена она получше других немецких лабораторий: генератор Ван-де-Граафа, циклотрон, электромагнитный разделитель электронов. В тот же день он доложил об увиденном Герлаху: «Вы понимаете, – горячился он, – Арденне забыл об одном: придут русские и все это возьмут себе». Герлах ответил на это: «Они прихватят с собой еще и самого Арденне, дадут ему в десять раз больше приборов, чем мы, и он будет преспокойно работать, как прежде».
Герлах как в воду глядел. В последние недели войны советские контрразведчики тоже участвовали в дележе «немецкого научного наследия». Целый ряд физиков, работавших над немецким атомным проектом, переселились в СССР – Арденне, Бевилогуа, Гайб, Густав Герц, Депель, Позе, Риль, Тиссен, Фолльмер, Херман, Цилмер, Чулиус, – причем многие последовали туда добровольно, подписав выгодные контракты. Их новым патроном стал Лаврентий Берия.
Настоящей находкой для советской науки стал бывший петербуржец Николаус Риль, специалист по переработке и очистке урана. Впоследствии он получил за свою работу Сталинскую премию первой степени, орден Ленина и звание Герой социалистического труда. Он стал директором одного из закрытых НИИ, занимался секретными исследованиями в области химии радиоактивных продуктов расщепления и изучал способы защиты от радиоактивного заражения. В 1953 году Риль, Густав Герц (лауреат Сталинской премии 1951 года), Манфред фон Арденне и профессор Г. Позе были переведены в Сухуми. В течение двух лет их уже не допускали к секретным разработкам. В апреле 1955 года все они вернулись в Германию, причем все, кроме Риля, выбрали местом жительства ГДР. Герой соцтруда уехал в Мюнхен.
Однако некоторым ученым так и не удалось никогда вновь увидеть Германию – вспомним, например, профессора Депеля, долгое время работавшего вместе с Гейзенбергом. Погиб и блестящий ученик профессора Хартека, доктор Гайб, предложивший новаторский способ получения тяжелой воды с помощью сероводорода. Оказавшись в СССР, он пытался бежать, проник в посольство Канады и умолял укрыть его, дать ему политическое убежище. Его выдворили из здания, предложив «зайти на следующий день». Через несколько дней его жена получила личные вещи ученого с уведомлением, что ее муж скончался.