Прошло несколько секунд в молчании. Потом Шмелев сказал:
— Сейчас девок привезут, тебе Маринка достанется. Ты, если интересно, с ней поговори. Ты — режиссер, тебе любопытно будет.
— О чем поговорить? — не понял я.
— О ней, — пояснил Шмелев. — Она — девка обыкновенная, как и все. Шкура… Но ты у нее спроси, как она стала такой. Очень поучительно.
— А что там поучительного? — спросил я. — У них у всех одинаковые примерно истории. Они эти истории с прошлого века рассказывают практически без изменений.
— Да нет, — отмахнулся Шмелев. — Она — бывшая жена моего одного приятеля. Замужем за ним была. А потом она вон кем стала. Спроси, не пожалеешь. Потом спектакль поставишь — гонорар пополам. — Шмелев засмеялся и хлопнул себя по бледному животу.
— Хорошо, — пообещал я. — Хоть эта тема меня и не вполне интересует, но… Отчего же.
— А я люблю, — произнес Шмелев и глаза его вновь сделались слегка безумными.
Нет, он все-таки определенно напоминал мне Савонаролу или Франциска Ассизского. Внешне, конечно. Горящие безумным блеском глаза, фанатичный взгляд, бледное тело, которого не касался солнечный луч…
— Я — люблю, — повторил он, и глаза его еще больше подернулись дымкой. — Очень люблю. Больше всего на свете.
— Что ты любишь? — решил я все же уточнить, уж больно у него при этих словах блаженное выражение появилось на лице.
На лицах обычных сладострастников бывает иное выражение… Мне ли не знать, как выглядят обычные похотливые самцы? После стольких лет работы в разных театрах я насмотрелся на эту категорию людей… Сам я к ней не отношусь, но видел предостаточно. Здесь же было совершенно иное.
— Люблю вот так посмотреть, — сказал Шмелев. — Как приличная замужняя женщина вдруг берет, да и превращается в подстилку для каждого. Это меня волнует.
— Но это такая редкость, — заметил я разочарованно. Я-то ожидал какого-то откровения… — Приличная женщина, да еще если она замужем и у нее нормальный муж, — объяснил я. — Такая женщина не станет подстилкой. Не сделается ею. Это понятно каждому.
— Только не мне, — возразил Шмелев. — Не сделается — говоришь ты. — Сама не сделается. Но если ее подтолкнуть, то сделается. И еще как.
— Ладно тебе, — примирительно сказал я. — Всякое бывает в жизни.
Тут я подумал о его противоестественной связи с Лидой.
— Конечно, всякое, — согласился он. — Ты все-таки поговори с Маринкой. Она — типичный пример того, что я прав. Потом спасибо скажешь за науку.
— Ладно, — кивнул я. — Это твоя сауна?
— Не совсем моя, — ответил серьезно Шмелев. — Лучше сказать — наша. Просто собрались несколько солидных людей и решили совместно сделать вот такой уголок, где можно отдохнуть. Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. — Так ты — солидный человек, да? Ты извини, я же не знал раньше.
— Солидный, — подтвердил Шмелев важно и закрыл глаза, как бы показывая мне, насколько он важный человек.
В этот момент дверь открылась и в комнатку вошли две женщины. Обе они были совершенно обнажены. Вероятно, они разделись еще в предбаннике…
Они улыбались, и Шмелев, выйдя из своего оцепенения, познакомил нас. Одну из женщин звали Рашида, и она сразу подсела на лавку к Шмелеву. Она была шатенка, лет тридцати, но с очень хорошо сохранившейся фигурой. Было видно, насколько у нее гибкое тело.
Вторая подсела ко мне. Ее звали Марина. На вид ей было лет двадцать пять. Она также была темноволосая, только на лобке у нее ничего не было, так как она была гладко выбрита…
Нельзя сказать, чтобы она была красавица. Немного слишком полновата, немного коротковаты ноги. Но улыбка у нее была приятная — немного виноватая. Она как бы извинялась за то, что явилась вот, голая и села рядом…
— Вы шампанское будете пить? — спросил Шмелев у женщин и тут же открыл бутылку. Она слишком долго простояла здесь, в теплой комнате и потому сразу пошла пена. — Скорее, подставляйте бокалы, — скомандовал Шмелев, и женщины не растерялись. — Рашида очень хороша, — сказал, обращаясь ко мне, Шмелев. — Я почти всегда именно ее вызываю. Правда? — спросил он женщину. Она кокетливо улыбнулась. — У нее вообще много достоинств, — сказал он. — Она все умеет и она совершенно неутомима. Кто угодно может устать, но только не Рашида. Скажи, Рашида, ты ведь никогда не устаешь трахаться с мужчинами?
Она подергала плечиком и засмеялась:
— Конечно, нет. Как можно устать от такого удовольствия?
— Вот и молодец, — сказал Шмелев и шлепнул женщину ладонью по спине. Она засмеялась опять. — Лучшее, что Рашида умеет делать — это исполнять танец живота, — объявил Шмелев, как бы хвастаясь своим товаром. — Ну-ка, давай, исполни.
— Надо музыку включить, — сказала она капризным тоном и взглянула на магнитофон в углу.
— Позови Герата, — сказал Шмелев, и сидевшая рядом со мной Марина вскочила и выскочила в предбанник. Явился Герат — тот парень, что встречал нас. Он поставил музыку на магнитофоне. — Теперь иди отсюда, — велел ему Шмелев, и тот удалился.
Рашида вышла на середину комнаты и стала танцевать. Это был самый настоящий танец живота. Женщина стояла посреди комнаты и медленно, постепенно «заводилась». Рашида расставила ноги на ширине плеч и медленно покачивалась. Икры на ее ногах перекатывались и играли. Потом в дело вступили бедра. Женщина стала поводить ими в стороны, покачивать, а затем и крутить. Лицо ее при этом оставалось совершенно бесстрастным, она смотрела прямо перед собой. Постепенно ноги она расставила еще шире и живот ее стал двигаться по кругу. Это было восхитительное зрелище. И, надо сказать, очень возбуждающее.
— Экзотика, да? — подмигнул мне Шмелев, с удовольствие глядя на исполняемый танец.
От активных движений, оттого что женщина крутилась перед нами, как змея, без устали, тело ее покрылось мелкими капельками пота и теперь блестело все, как кожа настоящей змеи…
— Ну, пойдем, — сказал вдруг Шмелев. Он встал со своего места и взял женщину за руку. — Мы вас покинем, — сказал он мне и указал глазами на расстеленные в углу комнаты ковры сомнительной чистоты. — А ты тут располагайся, — сказал он мне.
Потом, видя, что я все еще с непривычки проявляю нерешительность, вдруг ущипнул Марину, сидевшую рядом со мной, за грудь. Она взвизгнула, но он не отпустил ее сосок, а еще несколько раз крутанул его своими цепкими пальцами.
— Это чтобы ты во вкус вошла, — сказал он ей, наконец отпуская ее грудь. — Смотри, Маринка, старайся. Это — мой друг. Чтоб ему понравилось. А то ты знаешь, что будет. Давай, — он еще раз посмотрел на меня и удалился вместе с Рашидой, которую вел, держа за талию.
Мы остались одни, и я вообще не знал, как теперь себя вести. Дело в том, что я хоть и не «синий чулок», и вполне люблю так называемые «радости жизни», но в подобную ситуацию попал впервые. Мне еще никогда не приходилось иметь дело с настоящей проституткой. Ведь женщина легкого поведения — это совсем другое. Мало ли у меня бывало всяких женщин, которые были по их собственному признанию и признанию окружающих «слабы на передок»… Очень много.
После каждой премьеры в театре можно было в коридоре «снять» пьяненькую актрисочку и увести ее… Это — не проблема. Не говоря уж о гастролях. Тогда все живут в гостинице и каждая актриса просто мечтает использовать такую замечательную возможность для того, чтобы переспать с режиссером. Они ведь, глупые, как рассуждают… Они, бедные актриски, думают: вот как здорово. У нас гастроли. Я вырвалась от мужа, рядом в соседнем номере — главный режиссер. Сейчас я как бы невзначай зайду к нему, якобы затем, чтобы спросить что-нибудь и соблазню его. А он потом даст мне роль Анны в «Ричарде Третьем»… Глупышки! Как будто одно связано с другим… Переспать я с удовольствием пересплю, конечно. Но роль королевы Анны тут совершенно ни при чем. Это уже вопрос профессиональный, это марка театра, и моя тоже… Так что извините…
Впрочем, я отвлекся. Проституток у меня никогда в жизни не было. И вот я, что называется, «нарвался»…