Это было одновременно и стыдно и приятно. Вернее, одно создавало другое, одно сопутствовало другому…
С этого, наверное, и началось то, что случилось потом.
Когда я кончила и содрогалась, катаясь по постели перед мужем, он все так же, не отрываясь, смотрел на меня изучающим взглядом. Он как будто что-то прикидывал.
Я же теперь, кончив и утерев слюну с губ, причесавшись и пытаясь успокоиться, стала опять приводить себя в порядок. Но не тут-то было.
«Ты что? — удивился Павел. — Неужели ты думаешь, что на этом все кончилось? Нет, я теперь хочу продолжения».
«Какого?» — не поняла я.
«Ты должна кончить не один раз, а несколько. Хотя бы раза три для начала, — твердым голосом сказал Павел. — Так что давай, опять задирай халат и принимайся за дело».
«Но я больше не могу… Не хочу», — пыталась я отнекиваться. Но это все было напрасно.
«Зато я хочу, — веско сказал муж и потом добавил. — Да и ты опять захочешь, стоит только начать. Ты же знаешь себя».
Да, я знала себя… И прекрасно понимала, что именно так и будет и что Павел хорошо знает и меня, да и вообще женщин моего типа. Стоит лишь начать, а потом втягиваешься. Да еще когда тебе приказывает и смотрит на тебя такой привлекательный и властный мужчина.
Одним словом, чтобы не занимать долго внимание, я скажу, что в тот вечер мне пришлось кончить перед мужем четыре раза. В конце я уже просто раздирала себя руками, и пена пузырилась на моем искаженном от страсти лице… Но Павел остался доволен.
Уже потом, когда я кончила в четвертый раз, он вдруг сказал: «Ну ладно, хватит. Теперь для начала довольно».
Я уселась опять перед ним на кровати, на которой только что каталась, и раскорячившись, показывала мужу все, что он хотел увидеть. Дышала я еще тяжело, однако, надеялась скоро прийти в норму. Но судьба, а вернее, Павел распорядились иначе.
«Теперь скажи мне — тебе понравилось удовлетворять меня и себя таким вот образом?» — спросил он.
Я молчала. Тогда он решил продолжить свои расспросы. К тому времени у него уже достаточно вырисовывалась основная идея. Так что, муж пошел прямиком к цели.
«И ты согласна, что будешь делать все, что я тебе скажу? И выполнять мои прихоти, и вообще делать все так, чтобы мне было приятно с тобой?»
Чего не сделаешь ради сохранения семейной жизни? И для того, чтобы сохранить около себя любимого мужчину?
Так рассудила и я. Тем более, что очень трудно отказываться от того, что уже имеешь…
Теперь, анализируя свои поступки, я прихожу к выводу, что все дело было в том, что я с самого начала, с самой свадьбы, а может быть, даже и раньше, ощущала некий комплекс неполноценности. Мне все время казалось, что я занимаю не свое место, что я недостойна Павлика…
Напрасно я так… Ведь вовсе я не уродина какая-то, и не страшила. А даже вовсе небезынтересная женщина. С изюминкой… Но тогда я этого не понимала, а только ощущала отчаяние и истерично цеплялась за благорасположение своего мужа.
«Ну, так что же? — повторил Павлик. — Если ты согласна, то все будет у нас хорошо. И ты сама потом будешь получать удовольствие».
Он подумал еще несколько секунд, и потом, поскольку я продолжала молчать, сказал: «Тебя же саму не устраивает наша теперешняя с тобой жизнь. Тебя это тяготит. Ты плакала, что я тобой совсем не интересуюсь. Ну вот, у тебя появилась возможность согласиться играть в мои игры и тем самым стать вновь интересной для меня. Ты представить себе не можешь, как тебе самой будет хорошо и интересно».
«Скажи хоть, что я должна буду делать? Что ты хочешь от меня?» — спросила я. На самом деле я уже, конечно, была готова на то, чтобы согласиться с чем угодно.
«Все, что я скажу», — немедленно ответил Павлик. Надо полагать, он всегда был таким, и ему всегда хотелось иметь женщину-игрушку. Только теперь он внезапно осознал, насколько близки к осуществлению его тайные подспудные мечты. И объект осуществления этих мечтаний неожиданно оказался его собственной женой.
«Так ты согласна или нет?» — нетерпеливо спросил он опять. Удивительно, до чего нетерпеливы и капризны все избалованные люди. Им мало, что другой человек согласится, им еще надо, чтобы он согласился немедленно, не раздумывая и обязательно с восторгом.
«Да, я согласна», — ответила я наконец, поняв, что тянуть напрасно время глупо и я все равно в конце концов пойду на все, чтобы только Павлик был доволен.
«Значит так, — сразу сказал Павлик, пристально и серьезно глядя на меня. — Теперь ты станешь делать все, как я скажу тебе. Сначала встань».
Я продолжала сидеть на краю кровати, не понимая еще, чего от меня хочет муж.
«Я же сказал тебе: встать! — повторил нетерпеливым голосом Павлик. — Не заставляй меня говорить тебе что-то дважды!»
Я повиновалась и встала рядом с кроватью.
«Теперь расстегни халат. Я хочу еще раз рассмотреть тебя», — сказал муж.
Я распахнула халат, и Павлик несколько секунд осматривал мою фигуру. Медленно его взгляд опускался все ниже, пока не наткнулся на мои трусики. Тут он усмехнулся. Я проследила за тем, куда он смотрит, и тут же вся зарделась от неловкости. Дело в том, что я четыре раза подряд кончила, а потом сразу натянула на себя трусы, и теперь по всей промежности у меня расплывалось по ткани трусиков большое мокрое пятно.
«Так вот, трусики ты больше носить не станешь», — сказал Павлик.
«Совсем?» — не поняла я.
«Конечно, совсем, — сказал муж. — Сними их сейчас же».
Я сделала это и бросила трусики комком на пол.
«И чтобы больше я вообще никогда не видел тебя в трусах, — повелительно сказал Павлик. — Никогда. Ты все поняла?»
«Да», — кивнула я, хотя был очень далека от понимания в ту минуту. Только потом до меня стал доходить смысл сказанного им. Действительный смысл. Тогда я не поверила, что муж говорит серьезно.
«Но не на улице же? — попыталась я уточнить. — На улице ведь бывает очень холодно. А сейчас зима. Как же я…»
«Это ничего, — прервал меня Павлик. — Потерпишь. Подумаешь, трусы. Запахнешь пальто получше и бегом-бегом… Ха-ха-ха!»
Он рассмеялся, с удовольствием глядя на мою растерянную улыбку: «Ты же все равно не работаешь. На работу тебе ходить не надо, а по магазинам пробежаться можно и без трусов. А даже если и замерзнешь — так потом отогреешься».
Сочтя, что этих утешений достаточно, Павлик добавил: «А чтобы случайно не забыть о том, что я тебе сказал и о чем мы с тобой, как я считаю, уже договорились, ты повыбрасываешь все свои трусики вообще. Чтобы не было искушения нарушить нашу договоренность. Идет?»
Что я могла ему сказать? Идет…
«У тебя есть черные чулки?»
«Да, — сказала я. — Ты сам мне подарил в прошлом месяце. Правда, я еще ни разу их не надевала…»
«Вот и отлично. Сейчас наденешь. Давай», — сказал Павлик.
Я подошла к платяному шкафу и достала оттуда черные чулки, которые лежали с краю. Потом достала пояс с резинками, который вообще был у меня один, потому что я предпочитала колготки. Так что, про пояс и чулки я прежде вовсе не вспоминала. Теперь вот Павлик мне напомнил.
Под его взглядом я стала натягивать все это на свое голое тело. Пальцы были влажными от волнения, и я поймала себя на том, что мои руки трясутся.
Когда я надела на себя все это, Павлик посмотрел на меня и, заставив повернуться несколько раз, остался доволен.
«Ноги у тебя все же коротковаты, — сказал он. — Посмотри сама. Подойди к зеркалу».
Я хотела сказать мужу, что для того, чтобы представить себе собственную фигуру, мне нет надобности подходить к зеркалу, но промолчала и подошла. Из зеркала на меня смотрела молодая женщина — голая, в одних чулках на поясе. Пояс был тоже черный, шелковый. Вид был довольно непристойный, может быть, действительно из-за моих полных коротковатых ног… Не знаю, но у меня почему-то в тот момент мурашки пробежали по коже. Наверное, что-то я предчувствовала. Что-то сказал мне мой вид тогда в зеркале…
«У тебя есть короткие юбки?» — задал мне вопрос Павлик, и я растерялась: «Нет».