идеальная жена. Жена-домоседка.
Он засмеялся.
— По-моему, мне это не грозит.
— Тогда женись, — посоветовала она.
— Зачем?
— Я не смогла, так, может, жена из тебя мужчину сделает.
— Мама, — спросил он, — ты хочешь, чтобы я все видел и молчал?
— Нет, — сказала она. — Молчать не надо. Зачем? Но я не хочу, чтобы ты раньше времени оплакивал мою тяжелую жизнь. Другой жизни у меня тоже нет и, наверное, уже не будет. Я сама выбирала свой крест, и самой мне его нести.
Он ничего ей не ответил.
Вера Игнатьевна встала, подошла к телефону, решительно набрала номер.
— Алла Борисовна? Ванина, здравствуй. Мне надо срочно тебя видеть. Да. Через час в исполкоме. Приезжай.
* * *
Рудневы завтракали.
— Когда произошел несчастный случай и погиб человек, Постникова в городе не было, — сказала Алла Борисовна. — Ты один всем распоряжался...
Руднев намазал хлеб маслом. Сверху положил ломтик сыра.
— У нас есть молоко? — спросил он.
— И этот Антипов находился под твоим началом, — сказала Алла Борисовна. — Имей мужество признать.
— А сливки? — спросил он.
Она посмотрела на него.
— Не устраивают завтраки — поищи где получше.
— Вполне устраивают, — сказал Руднев. — Но кофе я люблю с молоком. Или со сливками... И И пожалуйста, передай своей Ваниной, что — признают меня виновным или нет — второго Евстигнеева они уже не получат. Так, пожалуйста, и передай.
Алла Борисовна покачала головой.
— Это донкихотство, Олег, — сказала она.
— Возможно. Но другого способа переложить теплотрассы в городе я не вижу. Кричать надо! Домолчались, хватит.
Алла Борисовна откинулась на спинку стула.
— Объясни, пожалуйста, — попросила она, — что плохого сделал тебе Георгий Андреевич Постников?
— Абсолютно ничего. Только хорошее.
— Зачем же пытаешься сломать ему жизнь? Губишь человека?
Руднев не ответил.
— Донкихотство за чужой счет, Олег, довольно опасная вещь, — сказала Алла Борисовна. — С благородного копья иной раз капает кровь ни в чем не повинных людей.
Руднев резко отодвинул чашку и встал из-за стола.
* * *
В кабинете Ваниной находился городской прокурор.
— ...Ну что ж, мне все ясно, — проговорила Ванина. — Кроме одного.
— Да?
— Почему Постникова вы привлекаете к уголовной ответственности, а меня нет?
Прокурор усмехнулся.
— Напишите заявление — рассмотрим, — сказал он.
— А вы не шутите, я ведь серьезно, — сказала Ванина.
— А если серьезно, Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — то за состояние теплотрасс в городе отвечает прежде всего управляющий «Горэнерго», а не зампред исполкома.
— Совершенно несерьезно, — сказала Ванина. — Ответственность тут у всех у нас общая. Моя, может, еще больше, чем у других.
— Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — давайте все-таки руководствоваться конкретными должностными обязанностями, а не... — он не договорил.
— Ну? — спросила она.
— А не нашей с вами... чувствительностью, — объяснил он.
Ванина покачала головой:
— Не получается, мой дорогой. Оказывается, одно с другим слишком тесно связано.
— Вы о Рудневе? — догадался прокурор.
— При чем здесь Руднев? — Ванина раздраженно отодвинула папку с бумагами. — Вот уж кто родился в рубашке.
— Это почему же? — не понял прокурор.
— А потому что Постников мог хоть на уши встать и все равно б ничего не добился... А сейчас, после смертельного случая, позиция товарища Руднева, конечно, — она поискала верного слова, — куда более выгодная... Разве не так?
— Возможно, — согласился прокурор. — Но вины его перед законом нет.
— А вот в этом я как раз совсем не уверена, — сказала Ванина.
— Что вы имеете в виду? — спросил прокурор.
Ванина посмотрела на него.
— Аварийное состояние сетей требовало особенно четкой работы всех служб, — проговорила она. А это уже — обязанность главного инженера Руднева. Тем более в отсутствие управляющего «Горэнерго» Постникова. Разве не так?
— Видите ли, Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — в том-то и беда, что главный инженер Руднев до несчастного случая не представлял даже всего объема опасности... И вела к этому тактика управляющего Постникова, стремившегося всеми средствами не выпячивать аварийное состояние теплосетей...
Ванина замолчала.
— Безумно жаль Георгия Андреевича, — сказала она после долгой паузы. — Редкой души человек.
— Статья сто семьдесят вторая, — сказал прокурор. — Халатность. Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей...
* * *
Постников и жена его Надежда Евгеньевна были на кухне.
Она мыла посуду, он вытирал ее.
— Жорочка, — спросила Надежда Евгеньевна — чем все это может кончиться?
— Не знаю, — сказал он. — В крайнем случае, снимут с работы.
— И все?
— И все.
Она покачала головой.
— Но прокуратура же возбудила уголовное дело.
— А как же иначе? — сказал он. — Таков порядок. Дело возбуждается по факту несчастного случая.
— Кроме диспетчера Антипова кого-нибудь еще привлекают?
— Нет, Наденька, — ответил он, — никого.
Она вздохнула.
— На днях я видела Аллу Рудневу. Она разговаривала со мной как с тяжело больным человеком...
— Думаю, тебе показалось, — сказал он.
Раздался звонок в дверь. Постников вытер полотенцем руки и вышел из кухни.
На пороге стоял Руднев.
— Разрешите? — спросил он.
— Конечно, — сказал Постников. — Милости прошу.
Они прошли в его кабинет.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил Постников.
Руднев, однако, не сел.
— Георгий Андреевич...
— Секунду! — Постников поплотнее прикрыл за собой дверь. — Если можно, пожалуйста, потише, — попросил он. — Надежда Евгеньевна нервничает.
— Я хочу только сказать...
— Зачем? Не надо, — Постников пожал плечами. — Следователь ознакомил меня с вашими показаниями.
— Но...
— Не надо, —