Дэн метнулся в коридор и открыл дверь на звонок Джессики.
— Боже мой, Дэн! Что случилось? — Испуганно ахнула она, едва увидев его.
— По крайней мере, ничего такого, что могло бы угрожать моей жизни, — неудачно пошутил мужчина, пропуская ее в квартиру.
Но она снова сдавленно ахнула, а пальцы ее невольно потянулись к нему, чтобы проверить на предмет ранений. Дэн, улыбаясь, поймал ее пальцы и сказал:
— Все в порядке, Джес. Правда. Я всего лишь подрался с Максвеллом.
Вообще-то, он не собирался вот так сразу обрушивать на нее эту новость. Но его поразила ее реакция.
— О нет! — Вырвалось у нее, и она прижала пальцы к губам.
— Ох, Джесси! — Произнес Дэн и крепко обнял ее, сжав сильно, чтобы она забыла обо всех своих страхах.
— Дэн, неужели все начнется заново? — Услышал он ее тихий, взволнованный голос.
— Ну, нет! Я этого не позволю! Если потребуется, я встану стеной между тобой и всем миром; только, пожалуйста, не воздвигай стену между нами. Обещаешь?
Джессика посмотрела в бездонные, как океан, голубые глаза, и все ее страхи настолько потеряли свой смысл, что она, улыбаясь, ответила:
— Обещаю! Я готова пообещать тебе все, что угодно! Ты только люби меня, ладно?
— А вот это ты могла бы у меня и не просить, — сказал Дэн.
Он обнял ее за плечи, и они прошли в гостиную. Там он сел в кресло, а она уютно расположилась у него на коленях.
— Кстати, у меня для тебя новость.
— Какая?
— Завтра я должен лететь в Мериленд, но перед полетом подам мистеру О'Ниллу рапорт об увольнении.
— Ты это серьезно?
Джес уставилась на него так, точно впервые об этом слышала, хотя они неоднократно обсуждали этот вопрос.
— Ты ведь согласилась выйти за меня замуж… Вот я и держу свое обещание.
— А твой отец знает о твоих намерениях? — Поинтересовалась женщина.
Ее лицо посерьезнело; блаженная улыбка слетела с губ.
— Ничего конкретного я ему не говорил, но об обещании, которое я дал сам себе с тех пор как встретил тебя, он знает, — пробормотал Дэн, зарываясь лицом в ее шелковистые медно-рыжие с золотом волосы.
Его всегда очаровывал этот ее волшебный аромат. Еще несколько секунд — и вот мысли уже поползли в другом направлении, а руки совершенно бессознательным движением зарылись в мягкий водопад волос.
Джессика мгновенно поняла его намерения, и сказала:
— Дэн, не вздумай! У меня ведь совсем немного времени. Сейчас надо позаботиться о твоих ранах.
— Отлично, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее разгоряченное лицо. — Вот и займись ими. У меня, между прочим, все тело болит, — пожаловался Дэн.
— Дэн, я серьезно! — Возмутилась Джес, но в глазах ее уже плясали лукавые бесенята.
Она прекрасно поняла его игру.
Женщина встала с его колен и выпрямилась, а Дэн смотрел на нее с упоением, точно хотел съесть ее взглядом. Но одним взглядом невозможно было утолить его голод — они оба знали это. Тем не менее Джессика не собиралась потворствовать его желаниям; да и своим тоже. Она плотно сжала губы, которые еще хранили вкус его сокрушительных поцелуев, и постаралась придать себе неприступный вид. Видимо, у нее это плохо получилось, поскольку Дэн лукаво улыбался.
— Ты восхитительно очаровательна, когда сердишься, — произнес он и поднялся ей навстречу. — Я тебе уже говорил сегодня, как сильно тебя люблю?
Уайтхорн провел кончиком пальца по контуру ее лица, по носу, по раскрытым губам.
— О, черт! — Проговорила она, чувствуя, как эти его легкие прикосновения лишают ее возможности здраво мыслить.
— Ты что-то сказала? — Спросил Дэн.
Он отлично слышал, как она выругалась.
— Да, — подтвердила Джес. — Но это неважно сейчас.
— Сколько у нас в запасе времени?
— Плевать! — Пылко ответила она, почти не осознавая, что говорит. — Лучше закончи то, что начал.
— Именно это я и хотел от тебя услышать!
Дэн подхватил ее на руки и понес в спальню.
Глава IX
Греция, Афины, 1983
Оказалось, начать жить заново, когда все уже есть, очень просто. Нужно всего лишь уехать на другой континент и порвать все старые связи. По крайней мере, так думала Клер Хьюстон, когда приехала в Афины. Вот так запросто: решила — значит, нужно сделать, а не раздумывать, правильный это поступок или нет. Все дело в том, что она действительно хотела забыть свою несостоявшуюся любовь, которая принесла ей очень большие деньги. А переехав в Афины, Клер строго-настрого запретила себе думать обо всем, что связывало ее с Лос-Анджелесом. Даже сама себе запретила думать о Лос-Анджелесе как о доме, чтобы у нее не возникло искушения вернуться домой. Домой? Черта с два! Афины — теперь ее дом, а родной язык — греческий. Она взялась учить этот язык, хотя он давался ей с трудом.
Все! Хватит! Новая жизнь, новое рождение, новая любовь, наконец. Быть может, Клер все-таки повезет, и она встретит на этой земле человека, который оценит ее и которого она сможет полюбить? Дэн Уайтхорн оставил в ее душе глубокую рану, которая болела даже тогда, когда о ней не вспоминали. Но как же трудно было не думать о нем, когда все вокруг буквально кричало о Дэне! Небо напоминало о том, как он любил летать. Синие волны Эгейского моря напоминали о его бездонных голубых глазах. И что же теперь? Не жить, чтобы его забыть? Да! Если потребуется, Клер перестанет жить.
Стиснув зубы, приказав сердцу заткнуться, а воспоминания затолкав в темный чулан сознания, она работала, учила греческий язык и училась жить заново — без Дэна Уайтхорна, которого любила сильнее, чем думала. Клер продолжила свой бизнес — организацию торжеств и праздников. Однако получить лицензию в Афинах было очень трудно. Для этого нужно было либо иметь очень большие связи среди градоначальников, либо греческое гражданство. Ни того, ни другого у нее не было. Тем не менее она ухитрилась найти выход из этого положения: устроилась помощницей экономки в одну богатую семью и помогала ей организовывать праздники в этой семье. Денег платили не так уж и много, но учитывая, что работа ей была необходима только для того, чтобы не потерять навык и не сойти с ума от тоски по Дэну, Клер была вполне довольна своими успехами. К тому же тесно общаясь с греками, Клер имела отличную возможность практиковаться в греческом.
Работы было много, ведь должность помощницы экономки подразумевала под собой старшую над женской прислугой. В Лос-Анджелесе Клер никогда бы не позволила себе опуститься до такого уровня, но это была Греция — другой мир, начало новой жизни. А это означало, что та Клер Хьюстон, которая общалась с высшим американским обществом, осталась в Америке. Пришлось оставить там и свою гордость, и непомерные амбиции. Поэтому Клер стиснула зубы и принялась за работу. Хотя очень часто возникали ситуации, когда она хотела послать к черту экономку и своих хозяев. В конце концов, у нее был миллион долларов, она была хозяйкой чудесного дома и могла жить, не работая, несколько лет. Но Клер прекрасно знала, что если бросит эту унизительную должность, то не выдержит и все начнется с начала: она вернется в Лос-Анджелес и будет изводить Дэна и Джессику.