откровением о том, что их ждёт в будущем?
И потом, если ты ничего не будешь предпринимать для своего спасения, то какие силы тогда вернут тебя домой? Божественная рука, или очередное чудесное стечение обстоятельств? Земля разверзнется перед надвигающейся опасностью или вихрь подхватит тебя как ту девочку из сказки и унесёт тебя в безопасное место?
С другой стороны, вдруг жизнь — это своего рода книга, которая уже когда-то кем-то написана? А ты даже не читатель, ты — герой повествования и не знаешь, чем твоя история закончится, но при этом финал-то всё равно давно известен, как и все главы произведения. Просто ты не можешь заглянуть в конец, чтобы удовлетворить любопытство, а кто-то может. А кто-то может хотя бы мельком пролистать книжку перед тобой, показав, что будет в конце.
И что тогда? Можно переписать те части, которые тебе не сильно нравятся и изменить, в итоге, финал? И кто будет их переписывать? Ты сам, или кто-то ещё?
Нет, он не может так поступить. Не может просто свесить руки и понадеяться на чудо, которое должно его спасти. По крайней мере, сейчас. Нельзя полагаться на секундную галлюцинацию, пускай она и казалась такой бесконечно долгой.
Почему? Потому что моя судьба, думал Алексей, может быть, и предрешена, а вот о судьбе своих товарищей я ничего не знаю, и от моих действий могут зависеть их жизни. К тому же, будем честны, мне интересно узнать, есть ли в картинке, показанной странниками, хоть доля истины.
Когда Данила с Алексеем подбежали к остальным, они увидели, как Дмитрий что-то быстро объясняет полковнику, при этом последний не забывал следить за окружающей обстановкой и отдавать краткие указания.
— ….будет основной гипотезой, объясняющей произошедшее здесь, — донеслись до слуха Плетнёва обрывки разговора, — и то, что мы видели на барельефах в гробнице, — Дима был явно возбуждён, осенившей его догадкой. — Вопрос остается в причинах и обстоятельствах, но это будет хоть что-то. Надо только кое-что додумать. И я думаю, что противогазы здесь нафиг не нужны.
Полковник только кивал, мол, да, конечно, но время ты, Дима, выбрал всё-таки не самое удачное, а когда рядом оказались Данила с Алексеем, спросил:
— Тоже слышите?
— Так точно.
— Есть мысли, что это может быть?
— Есть, — подтвердил Алексей, — нам надо либо ускориться, либо готовиться к бою.
— Судя по скорости, с которой приближается звук, нам не оторваться, мы не успеем добраться до точки перехода. Я так понимаю, наши знакомые из торгового центра решили лично с нами попрощаться, как думаешь?
— Думаю, да, это они, — согласился с предположением полковника Алексей, вглядываясь в конец улицы, которая здесь уходила вниз под небольшим, но заметным уклоном. — Но что их стукнуло-то? Хотели бы догнать, давно бы уже это сделали!
— А разве могут быть ещё какие-то варианты? — скривился полковник и быстро осмотрелся, заострив внимание на одном из ближайших строений с обычными по размеру окнами, а не витринными, и толстыми с виду кирпичными стенами. Здание больше всего напоминало или склад, или гараж в полтора этажа. — Так, занимаем оборону в том здании и ждём. Будем надеяться, что мы ошибаемся, и манекены просто решили совершить ежегодную миграцию.
И действительно, Алексей нутром чуял, что начавшееся движение явно не обошлось без участия его знакомой в рубиновом ожерелье, и что так любит духи с фиалковым ароматом. Тут прямо затылком ощущаешь покалывание мелких иголочек надвигающейся угрозы.
Двустворчатые двери в здание оказались открыты, и действительно внутри оно более всего напоминало некий склад с рядами стеллажей и полок, на которых были расставлены коробки и ящики, покрытые толстым слоем пыли.
Внутри ожидаемо обнаружилось несколько засушенных тел, облачённых в нечто более всего похожее на рабочую одежду, правда, один труп был скорее в офисном костюме. Начальник, подумал Алексей. И всё-таки удивительно, как их одежда похожа на ту, что можно легко увидеть на улицах любого города нашего мира. Лишь отдельные детали покроя напоминали тебе, что ты не у себя дома и вообще не на Земле. А так, если не приглядываться — один в один, жители какого-нибудь европейского или американского города.
Когда внутрь вкатили тележку с раненым, стали готовиться к возможной обороне, баррикадируя стеллажами и мебелью все входы и выходы, которые только смогли найти и по возможности оконные проёмы, которые не планировали использовать в качестве бойниц. Стоит отметить, что из оставшихся окон улица очень даже хорошо простреливалась, как и пара соседних переулков. Вопрос лишь в том, насколько их оружие будет эффективным не столько против манекенов — их-то как раз можно было застрелить, причём не только в голову, в чём они уже успели убедиться, — сколько против Той, что заставила прыгнуть с крыши студента. Именно её способности вызывали наибольшее опасение.
Очнувшийся Александр — всё-таки ранение и потеря крови, хоть бы кровотечение и было остановлено, сказывались — полусидя, пристроился на тележке и заторможенными движениями пытался перезарядить автомат.
Увидевший затруднённые движения товарища Анатолий, помог ему совершить эту операцию, а заодно проверил его пистолеты, закреплённые в кобрах на разгрузке. Вложил оружие Александру в руки, похлопал его по плечу и развернул тележку так, чтобы в случае чего не попасть на линию огня.
Александр схватил его за рукав, удерживая.
— Погоди, — еле слышно просипел он, тяжело вдыхая воздух. — Дай гранату.
— Уверен? — серьёзно уточнил Чекан.
— Более чем.
Толик отстегнул одну РГД со своего броника и прикрепил её на карабин к разгрузке Александра так, чтобы тот, в случае чего, мог легко выдернуть чеку и метнуть гранату.
Двух снайперов полковник отрядил занять позиции на крыше здания, а заодно проверить возможные пути отхода, которые полковник приметил ещё с улицы. Вместе с ними он отправил Афанасия, которому, как подозревал Алексей, был дан приказ выбираться отсюда во что бы то ни стало, чтобы сообщить руководству об увиденном.
Повесив на себя помимо винторезов, ещё и трофейные автоматы, отжатые у американских наёмников, гремя амуницией, они скрылись в дверном проёме с лестницей ведущей наверх.
Закончив подготовку укреплений, они стали ждать. Шелест и шорох, в котором уже можно было различить шаркающий топот множества ног и многоголосый шёпот, что произносил непонятные слова