знает что-то ещё, — констатировал Плетнёв.
— Знает, безусловно, — согласился Данила, и серьёзно добавил. — Мы сталкивались с похожим эффектом, который ты описал. И ничего хорошего он не предвещает. Опасная штука, очень.
— Да уж понимаю…
— Нет, ты ни черта не понимаешь! — довольно резко, но сдержанно оборвал его Данила. — Это очень опасное явление. Это именно то оружие, наличие которого мы подразумеваем у странников. И массовое вымиранием мы уже наблюдали, видели его последствия!
Плетнёв припомнил слова, сказанные Данилой у саркофага: «Как там». Правда, тогда они обсуждали саму гробницу и красные камни, судя по всему, символизирующие ягоды.
Метров тридцать они прошли молча под скрип тележки, звук собственных шагов, да глухой стук снаряжения по телу.
Массовое вымирание, говоришь. И где же ты его наблюдал, Даня? Господи, и чем же вы вообще занимаетесь, народ, а? Как там сказала Дима: "Мы людей защищаем!". От чего же вы их защищаете?
Когда он впервые услышал это словосочетание — глобальное вымирание — от полковника, Плетнёв не воспринял его всерьёз, точнее просто отнёсся как к любой другой информации. Ну, сказал и сказал, а я принял к сведению. Тем более, что он тут пока новичок.
А потом ты увидел то, что при других обстоятельствах, развивайся твоя жизнь своим чередом, наверное, никогда бы и ни при каких обстоятельствах не увидел бы и не узнал: встреча со странниками, гуляющими из мира в мир, обширная долина в одном из них, а в ней с город, заваленный мертвецами.
И ещё… кое-что было ещё.
— По крайней мере, это то, что нам стало известно из тех разрозненных документов, что попали к нам в руки, — сообщил Данила.
Документы, подумал Алексей, теперь ещё и некие документы, которые могли быть кем-то уничтожены, причём возможно специально. Что же, становилось всё интереснее и интереснее. Вот только неужели Данила специально делится с ним крохами информации? И что он потребует взамен?
— И полковник решил, что Она, — Алексей кивнул в сторону небольшой часовни по правую сторону, фасад которой украшал гранитный барельеф уже со знакомой композицией девушки с сердцем в руках. Пусть она и была изображена здесь чуть иначе, в другом стиле, но по сути — это была она же.
Данила бросил быстрый взгляд в сторону церквушки, в дверях которой лежало очередное тело, собственно, как и на дорожке, ведущей к входу.
— То, что ты держишь в руках "калаш" и то, что аналогичный автомат сжимает в руках колумбийский партизан, не означает, что они как-то связаны, — покачав головой, задумчиво произнёс Алексей.
Данила только хмыкнул, парировал:
— Это означает, что, есть кто-то, кто эти "калаши" производит, продаёт, и даже больше: что кто-то когда-то их изобрёл. А то, что их может использовать как спецназовец "Альфы", так и какой-нибудь бармалей в шлёпанцах или боевик колумбийского наркокартеля — это уже проблема совершенно другого уровня, но не менее важная.
Данила подождал, пока его слова произведут соответствующий эффект.
— Осознал глубину проблемы? — наконец, спросил он.
Алексей только молча кивнул. Да уж было над чем задуматься.
— Гляди-ка ты! — выдал вдруг Данила. — Эта гадость перестала с неба сыпаться.
Пепел или что бы там это ни было, действительно перестал сыпать так, как это было ещё несколько минут назад. Теперь в воздухе витали лишь отдельные мелкие частицы. Хотя позитивным это изменение, всё равно, сложно назвать.
Они с Данилой шли на заметном удалении от остальной группы. Алексей обернулся, посмотрел назад: один из снайперов толкал тележку, рядом шёл, осматриваясь, Толик "Чекан", чуть дальше Дима "Кот" и полковник с привязанным к нему американцем, который плёлся, еле волоча ноги. Неужели он реально хочет пустить его на обмен, подумал Алексей. После всего, что он видел? Вряд ли янки готов будет дать честное слово, что будет молчать, если его передадут в обмен на кого-нибудь из наших. Точнее, он-то уж точно хоть на Библии побожится, вот только обещания своего не сдержит. Видели — знаем.
За ними тянулись следы, чем-то напоминающие те, что остаивли после себя американские астронавты на Луне.
— Что ты видел? — вопрос Данилы вырвал его из размышлений о судьбе американского наёмника.
— Когда? — не сразу понял Плетнёв.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я.
Ага, а вот и цена откровенности Данилы. Информация за информацию. Естественно, он понимал, о чём тот его спрашивает! Вот только как быстро ответ Алексея станет известен полковнику?
— Разве не ты мне советовал никому не говорить об этом, — напомнил Алексей, — и особенно полковнику?
— Я, — подтвердил Данила. Видно было, что он искал аргументы, чтобы дезавуировать свои прошлые слова, но не мог, — было дело. Любопытство гложет, — озвучил он, в итоге самый незатейливый предлог.
Алексей размышлял не долго. Что ж, придётся вытащить наружу то, о чём ты хотел бы обстоятельно подумать по возвращению, но раз обстоятельства требуют быть откровенным чуть больше, чем планировалось, то почему бы и нет.
Не исключено, что сейчас он совершает самую большую ошибку в своей жизни, даже большую, чем тот случай в рейде, не считая эпизода, когда он посмотрел в глаза страннице, не последовав, как оказывается, довольно ценному совету.
— Я видел свою смерть, — слова на удивление прозвучали довольно равнодушно, он даже сам от себя такого не ожидал.
— Вот чёрт! — искренне ругнулся Данила. — Чёрт! Чёрт! Ты помнишь, как это произошло?
Как-то глупо звучало слово "помнишь" по отношению к событию, которое ещё не случилось, да и не факт, что случится. Вариант того, что он при зрительном контакте со странницей ты испытал своеобразный психоделический трип, Плетнёв до конца не отметал, тем более, что…
— Я умер два раза.
Показалось, что маска противогаза на лице Данилы поползла вверх, но он продолжал шагать, ожидая продолжения, и было понятно, что он готов с жадностью впитывает каждое слово, а Плетнёв вспоминал то, что вообще-то хотел бы забыть, как ночной кошмар, то, от чего на душе становилось муторно и вполне реально подташнивало.
— Один раз меня… — Алексей сморщился как от боли, — разорвало, насколько я понял, наверное, граната была. Хотя всё так странно, что