мёртв.
Николь замерла, гипнотизируя взглядом глубоких карминовых глаз. Казалось, она боролась с собой, но что толку, когда обе её части ненавидели меня одинаково сильно.
А вот я вопреки всему её возненавидеть не мог. Как бы ни старался.
— Зачем ты здесь? — ласкающий слух голос дрогнул, как и её губы. На короткий миг она стала прежней, или мне лишь показалось. — Почему не боишься смерти? Ради чего ты пришёл?
— Я любил тебя, — лицо скривило горькой усмешкой.
Было больно даже думать о чувствах, не то что говорить.
Николь выдохнула и расслабилась в моих руках. Багряная тьма отступала, словно затихающая буря, обнажая серо-голубую радужку заблестевших глаз.
— Но больше это не имеет значения. Ладно, ты предала и подставила меня — не привыкать, впрочем, — но ты подставила и Дэвида. А у него семья, маленькие дочки. Зря я поверил тебе. Зря спас в ту ночь.
Я отпустил её и поднялся на ноги. Насущный вопрос, останусь ли жив, перестал волновать меня. Николь села на кровати, устремила на меня взор, в котором ненависть смешалась с отчаянием.
Вспомнились так некстати слова о том, что слёзы делают вампирессу жалкой. Уж какой-какой, а жалкой она не выглядела. Напротив — несгибаемой, полной чувства собственного достоинства. Только где оно было раньше? Когда свернула шею беззащитной смертной?
— Марк, я…
— Убирайся в свой Дракард, — обрубил, не став слушать. — Тебе нет места среди нас. Хоть Дженну пожалей.
Девушка вздрогнула и обняла себя за плечи, не сводя с меня беспокойного ищущего взгляда. Не стоило ей искать во мне то, что сама же и уничтожила. Его во мне не осталось.
Я ушёл, не оглядываясь.
Накинул куртку, впрыгнул в ботинки и вылетел на лестницу, желая как можно скорее забыть и чужие апартаменты, и провальный разговор, и уж тем более всю эту страницу своей жизни.
Оказавшись на свежем воздухе, вдохнул полной грудью. Холод выжег лёгкие, но не противоречивые чувства, клокотавшие в душе. Запрокинув голову, взглянул на далёкие небеса. Как и в роковой вечер, с которого всё началось, из-за облаков выглядывала яркая полная луна.
Оценив насмешку судьбы, я свернул на центральный пешеходный проспект.
Надо надраться.
Следующие несколько дней прошли если не в запое, то в состоянии, близком к нему. Я всегда знал, что алкоголь не решает проблем, но в случае, когда не помогают ни работа, ни спорт, ни исступлённая усталость, иного не оставалось.
Крепкие напитки же позволяли забыться. Хотя бы на время. Притупить воспоминания, заглушить эмоции. Не думать ни о чём и ни о ком.
Количество съёмок сократилось вдвое.
Иногда я отказывал в сессии и давним клиенткам, потому что видеть не мог тошнотворных элитных проституток и прогнившее общество, в котором они вращались.
Общество, частью которого я больше не хотел являться. Впервые за последние годы я ощутил, насколько пуста и никчёмна моя жизнь, несмотря на то что её наполняли блеск и роскошь.
Вновь всплыла тоска по Ларе.
Если бы в тот поворотный момент всё сложилось иначе, и я женился бы на женщине, которую любил, какой стала бы моя жизнь?
Я никогда не признавался себе в том, что в душе завидовал Дэйву и его дружной семье. Возможно, не случись тогда трагедии, и по моим апартаментам тоже носились бы две озорные дочки. А лучше сыновья.
Кажется, я ударился в рефлексию. Ни к чему хорошему это не приведёт.
Особенно учитывая, что тосковал я не только по погибшей невесте. Николь тоже умерла в моих глазах, но оставалась в памяти. Пусть мы и расстались, её присутствие по-прежнему ощущалось.
И как бы я ни пытался отравить и обмануть мозг, соблазнительная вампирша не покидала мои мысли. Я старался убедить себя, что ненавижу её, и не мог. За что нереализованная ненависть устремлялась на себя самого.
Как же я жалел, что не успел отдаться в рабство госпоже Фёргус и улететь в Яфрейн. Смена обстановки, окружения и направления деятельности — это то, в чём я отчаянно нуждался. Ребекка, к слову, прилетела в Касию на похороны сестры и заканчивала её дела, но я не смел показаться старшей сестре Лемейн на глаза.
Если она ни о чём не подозревала, то я знал правду.
Чувствовал вину, которую не мог загладить.
Смерть Камиллы осталась загадкой. Отчасти благодаря мне.
С Дэйвом мы не разговаривали, и повезёт, если снова начнём. Несмотря на внешнюю сдержанность, в последний раз между нами воцарилось такое непонимание, что могло разбросать по разным концам комнаты.
Да что там комнаты, всего нового мира.
Не думаю, что мне удалось обмануть пытливый ум яфрейца. А малейшего сомнения достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Которые Барнс, несомненно, сделает, и…
Чёрт, надо же было так вляпаться!
За пару месяцев разрушить свою жизнь до основания и ради чего?
От дальнейшего разрушительного самокопания меня спас громкий дверной звонок.
Я вздрогнул и столкнул со стола бокал из-под виски. Прокатившись по гладкой поверхности, тот юркнул в мягкие объятия ковра. Повезло, что пустой. Оглянувшись, поднялся из кресла.
Не припомню, чтобы я ждал гостей в такой поздний час, а когда кто-то заявляется в мой дом без приглашения, добром это не заканчивается. Я даже протрезвел на миг от противного навязчивого страха, но потом вспомнил, что мой давний друг Хант звонком не пользуется.
Как и самими дверьми.
Разогнав сомнения, я решил, что мне уже ничего не страшно, и распахнул дверь, не заморачиваясь на уточнения. Остолбенел, обнаружив на пороге Дженну. Уж кого-кого, а её я меньше всего рассчитывал увидеть.
Каюсь, со дня смерти Камиллы я был ублюдочным другом и так и не сумел заставить себя вернуться в злосчастную палату, чтобы навестить Райнер. Ограничился скупыми сообщениями и букетом цветов, так что не знал, что подругу выписали.
И, похоже, возмездие в конце концов настигло меня.
Глава 23
Рассерженная Дженна окинула меня с ног до головы красноречивым взором и беззвучно хмыкнула.
Подозреваю, выглядел я не лучшим образом: босой, лохматый, с трёхдневной щетиной. Для полноты образа только пустой бутылки в руке не хватало. Где-то там она, кстати, была…
— Может, пригласишь меня войти? — подбоченившись, поинтересовалась подруга.
Я не шелохнулся, смотрел на неё слегка осоловелым взглядом, словно видел перед собой привидение. Не дождавшись позволения, Райнер постаралась протиснуться между створкой и мной, но я преградил ей дорогу.
— Если ты не заметила, я не в состоянии принимать гостей, — попытался развернуть девушку, поскольку меньше всего хотел, чтобы кто-то видел меня таким. — Поэтому что