голову ничего больше не лезло. Ему ж не для красоты, а для дела.
— Да что случилось-то? — Сашка свистнул и в воздухе заклубился туман, превращаясь в коня. Тот тоже поглядел превопросительно.
— Случилось, — Бер посмотрел на брата, который не сводил взгляда с Сашки. — Ведагор… знакомься… это Александр…
— Да знакомы… кажется?
— Кажется, — подтвердил Александр и руку протянул. — Всё только кажется.
— Вот и я так подумал, — Ведагор руку пожал осторожно. — Значит… мальчик Саша из хорошей семьи?
— Хочешь сказать, что из плохой?
Бабушка не ответила…
А вот дядя трубку поднял и, раньше чем Иван успел произнести хоть слово, рявкнул:
— Чесменова я папой звать не буду!
— А… надо? — осторожненько поинтересовался Иван, уже понимая, что не стоит беспокоить дядю своими проблемами. У него явно что-то да случилось.
Раньше он подобного не позволял.
И при чем тут Чесменов?
Кто это вообще такой?
— А, Вань, это ты… — дядя разом успокоился. — Где матушка не знаешь?
— Матушка? А… бабушка… нет. Дозвониться не могу. Она вроде бы на море собиралась… или на воды…
— Вот и я дозвониться не могу, — тон дядюшки был мрачен. — Как ты?
Иван огляделся.
Посмотрел на дворец, что сиял и переливался в отдалении. На Сашку с фингалами. Бера, который что-то Таське втолковывал, явно успокаивая…
— Неплохо… в целом… я хочу о помолвке объявить… точнее по эльфийским обычаям я уже как бы объявил… хотелось бы еще по человеческим. Ну и просто предупредить, если оттуда звонить станут. А то у нас связь не всегда работает.
— Хоть кто-то предупреждает… — буркнул дядюшка. — Ладно… тебе жениться нельзя, помнишь?
— Жениться нельзя, — Иван посмотрел на Сашку, который старательно корчил рожи, явно что-то пытаясь сказать, но то ли корчил плохо, то ли физия порченная мешала пониманию, то ли Ивана природа обделила талантом царедворца, но понять высочайшую волю не выходило. — А помолвку можно… я снимок сброшу. И данные.
— Сильно надо?
— Очень. Дядя… — Иван запнулся. Как-то не привык он так вот, с просьбами. — Надо… чтобы все прошло и побыстрее. По закону. Чтоб ни один суд…
Потому что, чувствовалось, у Свириденко с судами жизни не даст.
— Влип?
— Не я. Но… я не отступлю.
Дядюшка крякнул.
И сказал:
— Приехать?
— Не знаю пока…
Сашка замотал головой и руками замахал.
— Не надо… сами попробуем.
Сашка закивал.
— Что у вас там творится? — вот теперь дядюшка явно заподозрил неладное.
— Да ничего особенного… землю вот пашем… сеем… растим всякое… разное… доброе… почти вечное… — Иван вовремя осознал, что говорить дядюшке про коноплю не стоит. Может понять превратно. — Сейчас вот в гости ездили… к соседям… скрипку слушали. С духовным гуру общались…
Таська кулак потерла.
— Мало я ему…
— Почти прозрели. Можно сказать, в процессе осознания своего места в мире. Так что всё у нас замечательно… ты только про помолвку не забудь. Хорошо? Я сейчас скину снимок…
И трубку положил раньше, чем дядюшка продолжил вопросы.
— Мне тоже скинь, — Сашка щупал переносицу. — Мама у меня очень любит чужую личную жизнь устраивать. Слушай, Бер, а может, и ты опомолвишься? Будет ей двойная радость… а вообще давайте к экипажу… и поедем. По дороге расскажете, что у вас там приключилось.
Ведагор появлению экипажа уже почти и не удивился.
И коню, который сам себя в экипаж впряг, при том сперва рассыпавшись туманом, затем собравшись воедино. После императора на козлах это совсем даже нормально выглядело.
Почти обыденно.
— Все-таки кого-то этот парень мне напоминает, — произнес Вадик презадумчиво, глядя вслед экипажу, который степенно выехал в ворота. А потом взял и исчез. — А вспомнить не могу… точно сходство есть, а с кем вот…
— Лучше не вспоминай.
Вадик кивнул.
А Ведагор поглядел на охрану.
— Надо будет задержаться в гостях. Деньков на пару.
— Здесь?
— Посмотрим. А что?
— Да… ничего. Просто… неприятно, будто воняет, а чем — не разберешь.
Тьмою. Но о том Ведагор говорить не стал.
— Потерпим… — Вадик замялся. — Тут еще… этот паренек на ставку бился. А такое чувство, что местные найдут повод отмазаться.
Ведагор хмыкнул. Конечно, с нынешним императором он был не так, чтобы знаком близко, но про особенности характера семейные многое от матушки слышал.
За ставку можно было не беспокоиться.
За местных… пожалуй, беспокоиться было уже поздно.
— Надо бы намекнуть, чтоб отправили…
— Намекну, — пообещал Ведагор. — И озабочусь.
Он поставил купол, а потом набрал матушку, весьма надеясь, что та не настолько глубоко под землёй, чтобы сигнал не прошёл. Не то, чтобы новости срочные были, но хотелось обсудить.
С кем-нибудь.
Да и…
— Доброго вечера, — трубку сняли после третьего гудка. — Есть минутка?
— Хоть все десять, — голос матушки звучал устало.
— Помощь?
— Да нет… жила заупрямилась. Тяну её, а она все норовит вглубь да в сторону. Что-то там земле не нравится. Так что отдыхаю пару дней и попробую прощупать. А ты как?
— Неплохо. Концерт тоже понравился.
— Бера видел?
— Видел.
— И как он?
— Жив, здоров и весел. Кушает, судя по размеру морды лица, тоже неплохо… дури меньше не стало, так что все в порядке.
— Как-то ты это слишком бодро говоришь, — насторожилась матушка.
Вот она-то Ведагора знала хорошо.
И радовало лишь то, что сейчас матушка находилась за пару сотен километров. Она и сейчас-то явно заволновалась, чувствуя, что от неё что-то да скрывают.
— Он с девушкой явился…
— Я думала, с Кошкиным пойдет.
— Кошкин тоже был. И тоже с девушкой… так я о чем, девушки хорошие. Особенно наша…
— Наша?
— Я так думаю, что да… более того, я вот думаю, надо бы узнать, кто там в роду старший…
Не считать же всерьез старшим того придурка в белой хламиде.
— … и договор заключить. Предварительный.
Матушка молчала.
— Пока не увели… понимаю, что младшенький у нас не самый лучший из вариантов, но если по сусекам поскребем, шахту какую на обзаведение выделим, в приданое так сказать, или там завод по производству тушенки пусть забирает, раз уж он её так любит.
— Ведагор⁈
— Можно и землями, если так-то… или