Амелия тут же забыла о том, что собиралась оправдываться.
— Ты был там, где я думаю?
Неужели он находился во Франции, помогая обездоленным семьям эмигрантов?
Его серые глаза сощурились.
— Я был на руднике.
Они оба знали, что это была ложь.
— Лукас! — Амелия бросилась к брату, взяв его руки в свои ладони. — Я виделась с Джулианной. Она рассказала мне, какой ужас творится сейчас во Франции. Тебе небезопасно ступать на эту землю. Если тебя схватят, то обязательно посадят в тюрьму, и ты вряд ли когда-нибудь выйдешь оттуда!
— Если меня схватят, то отправят прямиком на гильотину, — без обиняков заявил Лукас.
Амелия вскрикнула от ужаса.
— Я умоляю тебя — я знаю, что ты — человек чести и патриот, — но, ради всего святого, брось эти свои операции в военное время!
Лукас взял ее за плечи.
— Не проси меня о невозможном, Амелия. И не меняй тему! Я волнуюсь о тебе. Я видел, как вы с Гренвиллом смотрели друг на друга во время похорон!
Она застыла на месте.
— Что ты имеешь в виду?
— Он не мог отвести от тебя взгляд, а ты не могла отвести взгляд от него! — вскричал Лукас.
А вот теперь Амелия точно знала, что залилась краской.
— Полагаю, ты ошибаешься, — осторожно заметила она.
Лукас смерил ее недоверчивым взглядом:
— Каким образом этому распутнику удалось убедить тебя поступить к нему на работу? Или я догадываюсь как? Черного кобеля не отмоешь добела!
Амелия высвободила руку из его мертвой хватки.
— Если ты думаешь, что он оказывал какие-то знаки внимания, чтобы заполучить меня к себе на работу, ты сильно ошибаешься. — Собственно, она говорила чистую правду, но чувствовала себя так, будто лгала. — Гренвилл — не распутник! Ты, вероятно, не знаешь, что после похорон я отправилась в Сент-Джаст-Холл, чтобы помочь с детьми. Гренвилл был в ужасном состоянии, Лукас. Он заперся в своих комнатах вместо того, чтобы заботиться о сыновьях. Дети отчаянно нуждались во мне тогда, точно так же, как они нуждаются во мне и сейчас.
— Почему? Он все еще сидит взаперти в своих комнатах?
Амелия напряженно замерла. Лукас редко сердился и никогда не позволял себе насмешек.
— Это некрасиво.
— Влюбляться в него снова — вот что будет некрасиво, Амелия. Он оплакивает жену, — предостерег он.
Амелия понимала, что перечить брату сейчас не следует. И решила не обращать внимания на его колкость.
— Есть кое-что поважнее. Новорожденная — не его дочь. Когда Гренвилл попросил меня заняться управлением его домашним хозяйством, он подтвердил сплетни, которые я слышала. Настоящий отец Люсиль — Томас Саутленд. О, Лукас! — Она снова взяла брата за руку. — Гренвилл не хочет даже взглянуть на нее, и мы не знаем, приедет ли когда-нибудь за ней родной отец. Я нужна и этой маленькой девочке тоже!
Вздохнув, Лукас приобнял ее.
— Я слышал сплетни, но не придал им значения. — Он пронзил Амелию испытующим взглядом. — Значит, ты утешаешь детей — и, заботясь о них, начинаешь к ним слишком сильно привязываться, не так ли?
— Я люблю этих мальчиков, — прошептала она. — Я люблю Люсиль. Конечно, я к ним привязалась.
— А Гренвилл? Кто утешает его?
Она снова вспыхнула:
— Признаюсь, я озабочена и его состоянием, поэтому счастлива предложить ему немного утешения, если могу.
— Амелия, мы с тобой близки. Мне достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять, что ты по-прежнему без ума от Гренвилла.
Она задохнулась от волнения. Но как можно было это отрицать?
— Он ведет себя с тобой уважительно? — в отчаянии спросил Лукас.
И наконец-то Амелия могла быть с братом до конца честной.
— Он очень почтителен, Лукас.
Его глаза удивленно распахнулись. Помолчав, брат сказал:
— Я тебе верю.
— Хорошо. — Она как-то умудрилась выжать из себя слабую улыбку. — Мы ведем себя крайне осмотрительно, чтобы не позволить прошлому влиять на настоящее. Мы изо всех сил пытаемся поддерживать отношения, которые предполагают роли экономки и работодателя.
Лукас с подозрением сощурился:
— И это означает, что вы уже обсудили ваши прошлые отношения?
Амелии не хотелось лгать.
— Конечно обсудили! Я согласна, что эта ситуация чревата некоторой неловкостью. Но во главу угла нужно ставить интересы детей — в этом мы с ним согласились.
Брат вздохнул:
— Ты кажешься такой сдержанной, Амелия, такой здравомыслящей, какой я и ожидал бы увидеть тебя при любых других обстоятельствах. Честно говоря, мне нравится Гренвилл. Я уважаю его. Но сейчас моя интуиция советует мне не доверять ему — только не теперь, когда он явно тебе небезразличен.
Интересно, она когда-нибудь перестанет краснеть? И как это Лукасу удается быть столь проницательным?
Он состроил гримасу.
— И хуже всего в этой ситуации то, что я так хорошо тебя знаю. Ты можешь быть взрослой женщиной, большей частью даже чрезмерно благоразумной, но еще я знаю, что ты остаешься такой же наивной, как когда-то. И преданной, как никто. Сострадание может оказаться обманчивым. Ты можешь посмотреть мне прямо в глаза и сказать, что у тебя нет к Гренвиллу никаких по-настоящему сильных чувств? Что ты — просто его экономка?
Амелия молчала, нервно ломая руки. Потом, наконец, ответила:
— Безусловно, у меня еще есть к нему чувства, Лукас. Я — не какая-нибудь легкомысленная женщина, чтобы ненадолго отдать свое сердце, а потом эгоистично забрать его обратно.
— Тогда я боюсь за тебя.
— Не стоит. Я — сильная женщина, и я не глупа. Я заняла это место, чтобы помочь его детям.
— Но ты помогаешь и ему.
Она перехватила пристальный взгляд брата и кивнула:
— Да. Но перед тем как ты снова начнешь бранить меня, ответь: неужели ты забыл, как я добродетельна?
Лукас помедлил с ответом, и Амелия вдруг поняла: он думает о том, как десять лет назад она чуть не забыла о своих моральных принципах.
— Я знаю, умышленно ты никогда не совершила бы ничего бесчестного и аморального. Но ты оказалась в незавидном положении, Амелия. Невозможно, находясь все время рядом с Гренвиллом, забыть то, что когда-то вас связывало. Боюсь, в глубине души ты можешь мечтать о будущем, которого точно не будет.
Она покачала головой, но внезапная резкая боль пронзила ее сердце.
— Я не питаю никаких иллюзий, — ответила Амелия, но тут же вспомнила, как целовалась с Гренвиллом прошлым вечером, задаваясь вопросом, почему он не предложит ей большее, чем просто любовную интрижку.
— Прекрасно. — Лукас пододвинул маленькую скамеечку и сел. — Но я по-прежнему всерьез сомневаюсь, что тебе стоит оставаться здесь.