рынок", — подумал Флавиан, так желавший отдохнуть в мягкой постели, в уютной кровати.
С другой стороны, это мягкое и крепко сколоченное место для сна может стать его местом упокоения.
"Но кто мне может навредить в таверне, полной народа? Есть ли у кого такая смелость?"
Флавиан толкнул дверь, вновь очутившись в душном и жарком помещении, ступив на твердый деревянный пол. С этого ракурса было замечательно видно, как из таверны выныривает в главный выход человек, чья голова была покрыта капюшоном.
— Это он, — сам того не понимая, Сетьюд произнес эти слова вслух.
По началу Флавиан хотел рвануть, вслед за соглядатаем, но усталость и нежелание пересилило благоразумие.
"Я его спугнул. Это уже хорошо."
Юноша надеялся, что незнакомец вернется не скоро, по крайней мере до возвращения Галария. Когда Флавиан проследовал к стойке тавернщика, он обнаружил, что страж исчез. Это не на шутку встревожила северянина, однако, как оказалось, Галарий решил составить компанию сказителю! Когда Флавиан подходил к столу, где велся диалог, он услышал обрывки фраз из уст незнакомца.
— С тех пор, как Бережок опустел, прошло немного более оборота, — голос сказителя был звонким с нотками игривости. Я есть сито, которое просеивает народные поверья и мифы, чтобы те обрели очертания истины.
Когда Флавиан приблизился к столу, сказитель наконец-то поднял свою голову вверх и обратил внимание на бледного худощавого юношу.
— О, а это ваш приятель, — обратился сказитель к Галарию и немного привстав подал руку Флавиану.
Сетьюд был поражен благородным лицом сказителя. Молва была правдивой, утверждавшей, насколько прекрасно выглядели альвы — бледная аристократичная кожа без единой морщинки и недостатка, острый аккуратный нос сказителя был в меру длинным и слегка тонким, но особенно выделялись его глаза — словно в его глазницы вставили два ярких аметиста.
Юноша подал свою руку сказителю и ощутил нежное, но крепкое рукопожатие альва.
— Мое имя Февани, — альв в капюшоне завел левую руку за спину, а правую прижав к собственной груди, поклонился своему новому знакомому. Я сказитель, из звезды Лудигаль.
Флавиан был польщен этим знакомством!
"О, боги, я разговариваю с настоящим альвом! Этого не может быть!"
Пастух был хорошо наслышан от дяди об этой удивительной расе, на открытиях и изобретениях которых до сих пор зиждется до сих пор империя людей. Однако их ученость и любовь к магии и первозданной было лишь одной из сторон медали — далекие гости из альвийского протектората не терпели никаких других рас, относились к ним с предубеждением и взирали на остальных с высока, словно на муравьев, ползающих под ногами гиганта. Но к удивлению юноши, Февани оставлял пока положительные впечатления.
— Мое имя Флавиан, — произнес в ответ мальчишка.
— Вы читали мои произведения? — сказитель очень ловко говорил на имперском наречие, и делал это очень быстро, некоторые из слов можно было разобрать с трудом. Может быть "О море и болезнях Старограда"? Или "Потерянный озерный град Иниж?" Или вы увлекаетесь совершенно другими сказаниями? Я могу и стихи писать. Прозу. Эпопею. Ооо, не удивляйтесь вы так, скоро в этой темный свет выйдет мой опус магнус — книга о "Первейших", которая перевернет весь Делион к верху дном, поставит историю с ног на голову. Если мы конечно доживем до этого момента. Ну, я надеюсь, что я успею закончить свою книгу до этого.
Флавиан был поражен напором этого альва. Тот трещал без умолку, и мало того, пичкая тоннами информации, так и говорил Февани очень быстро, и северянин с трудом мог отличить одно слово от другого.
— Скажи, сказитель, — полная противоположность альва — страж, прервал скороговорки Февани, обратившись к нему. А откуда ты узнал столько о Бережке?
Февани улыбнулся и вновь плюхнулся на стул с такой силой, что пергаменты чуть не слетел со столика.
— Оооо, друг мой, у меня есть птички, — альв тыкнул пальцем себе в грудь. На своих хвостах они несут мне вести и слухи ото всюду. Прям ото всюду. В Верхнего города, нижнего, со всех окрестностей. Птичкам многого не надо. Я их и накормлю, и напою, и удовлетворю всех их потребности. Птички мои, они как вороны!
Сказитель тыкнул пальцем куда-то вверх, показывая в крышу таверны. Очевидно он имел в виду воронов, что застлали небо над Рэвенфилдом. Флавиан приметил, что Февани был очень возбужденным, мастерски жестикулируя и совершенно не был похож на тех альвов, чьи характеры рождались из уст его дяди Клепия.
— А ты был на Бережке? — поинтересовался рыжебородый.
— Я то? На Бережке? Господин, эмммм.
— Галарий,
— Господин Галарий, я еще много лет назад оценил свою жизнь, и она несоизмеримо важнее, чем посещение столь опасных, пусть даже и интересных мест.
Участие в разговоре с альвом всерьез увлекло Флавиана и он даже позабыл о своей усталости и о том, что еще пару мгновений назад думал о наблюдающем из окна супостате. Юноша плюхнулся на ближайший стул, стоявший по правую руку от нежданного собеседника.
" О, боги, я познакомился с альвом! Да еще и со сказителем", — юношеская кровь говорила во Флавиане, он радовался этому событию как ребенок и уже представил, как будет об этом рассказывать Аргию.
Хотя Аргий и вряд ли поверит в это, если не увидит собственными глазами. Альвы, в силу своей отчужденности и нетерпимости по отношению к другим расам редко появляются в границах Империи, а уж сказители… Больше шанса поймать шаровую молнию в банку, нежели повстречать сказителя. Эти мудрые существа почитаются среди своего народа, как хранители древних легенд и сказаний, дядя говорил, что сказителям запрещено что-либо менять в песнях и сказах, а если такое и случится, то сказитель будет подвергнут страшной казни. Такие случаи в книгах не описаны, но Флавиан не сомневался в силе слова альвийского закона. Виновный сказитель обливался медом и отдавался на страшную смерть разъяренным пчелам, скрученный по рукам и ногам.
Сказители были переносчиками и культиваторами генетической памяти альвийского народа. Но они могли и созидать, чаще всего творя своими устами сказы и сочиняя песни, о тех событиях, коими они были свидетелями. Флавиану до сих пор не верилось, что он встретился с одним из них, но в сердце закрадывалось сомнение.
"Что же он делает тут, за сотнями дней пути от Протектората?" — задался таким вопросом пастух.
Размышления рассеялись, словно утренний туман, как только прозвучал басистый голос Галария.
— Что тебе удалось узнать о Бережке?
Альв почесал свой лоб и слегка откинул свой капюшон, по-прежнему скрывая от окружающих свою остроухость.
— Мой язык так устал, слагать стихи на потеху публики,