Герцог озабочен лишь своей пропавшей дочерью, не замечая, что происходит у него под носом.
— Я тебя услышал, — кивнул Галарий, этот скромный жест означал у стража благодарность, а затем он перевел свой тяжелый взгляд на пастуха. Тебе следует отдохнуть некоторое время, пока я не вернусь за тобой. Мне нужно поговорить с торгашами, о которых говорил трактирщик, и с собирателями трупов, затем я зайду за тобой, и мы направимся к лекарю. Ты мне будешь там нужен.
Как всегда, у Галария все было по расписанию. Это удивляло Флавиана.
— Зачем? — спросил юноша.
— Потом объясню, — обронив эти слова, Галарий вышел из-за стола и отправился к выходу и трактира.
Флавиан проследил, как страж широким шагом бредет к двери, не замечая окружающих его людей. А ведь кто-то может за ними присматривать и наблюдать. Есть ли среди посетителей шпионы?
"Может быть. Но я чувствую себя рядом с Февани защищенным."
Как только Галарий открыл дверь, Флавиан не мог не заметить, что на улице уже вечерело и солнце скоро окончательно уйдет под горизонт, а сумерки окутают Вороний Город. Как только страж исчез за дверьми, в трактир вошел один из рыцарей и двое его прислужек. Рыцарь выглядел чем-то озабоченным, постоянно оглядываясь по сторонам и смеряя взглядом каждого, кого он встретил глазами. Его прислужники разбрелись по разным сторонам здания.
"Они ведут себя как разбойники", — подумал Флавиан и затем осекся.
Он еще раз посмотрел на лицо рыцаря, который медленными шажками пробирался через столы.
Он перевел свой взгляд на альва, чья улыбка слегка померкла. Как только Галарий их покинул, у Флавиана возникла мысль. Перед ним открылся необъятный простор для того, чтобы услышать песни и речи сказителя!
"О боги!", — Флавиан уже и позабыл о том, что за ним могут наблюдать и, что он постоянно находится одной ногой в опасности. "Что у него спросить? Может быть про далекое странствие Мефиада? Или о временах первой Великой Войны со Тьмой? Он что-то должен знать и о Петере Разбойнике. Гудрии Драконоборце?"
— Лучше иди к себе, — внезапно его мысли оборвались словами сказителя.
— Что? — переспросил Флавиан и заметил, что Февани пристально наблюдает за продвижением рыцаря.
— Иди в комнату, — нежно и заботливо проговорил альв. Я думаю без потасовки сегодняшний вечер будет не полным.
Сетьюд и забыл, что у него под носом стоит здоровая кружка с пивом, его пузырьки устремлялись вверх, а пена, похожая на волнующееся море, стекала по деревянным стенкам сосуда. Он сделал несколько глотков, перед тем как подняться в свою комнату. Юноше не хотелось смотреть на драку альва с этим рыцарем, хотя и не представлял, что такого ему сделал сказитель?
Флавиан поднялся из-за стола только тогда, когда рыцарь, одетый в кольчугу и зеленый плащ заметил альва, продолжавшего раскуривать трубку. На его поясе висели ножны, в котором покоился до поры до времени одноручный меч с блестящим серебряным навершием.
— Ты! — воин тычил пальцем в сторону Февани.
Флавиан сидел насупившись и опустив свой взор на пол, стараясь не встречаться взглядами с серьезно разозлившимся рыцарем.
"Пора отсюда сваливать", — мысль мелькнула в голове и Сетьюд решил воплотить ее в жизнь.
Как только он отодвинул стул с характерным звуком, рыцарь разразился бравадой. Краем глаза, северянин увидел, как сказитель поднял свой взгляд на ошарашенного рыцаря и улыбнулся своей мягкой и беззаботной улыбкой.
— Ты, грязное альвийское отродье! — завопил рыцарь и направился по направлению к столу сказителя, расталкивая посетителей на своем пути. Ты опорочил мою честь, древнее восточное говно!
Флавиан стремительно ретировался поближе к трактирщику, который настороженно наблюдал за всем этим представлением. Сетьюд мог держать пари, что такое здесь происходило часто, но он никак не мог понять, чем же альв так насолил рыцарю.
— У вас какие-то претензии к моей поэзии, месир? — сказитель поднялся с насиженного места, аккуратно положив свою тлеющую курительную трубку рядом с бокалом пива. Я могу исправиться, продекларировав свои новые стихи.
— Хватит! — завопил рыцарь и заругался на речноземном диалекте, ударив обоими кольчужными перчатками в стол.
Юноша держался все это время ближе к стойке, считая это самым защищенном месте в таверне. Сердце его здорово колотилось, и он волновался за сказителя, его окружили помимо рыцаря и его оруженосцы, но Февани не выдавал в себе волнения. Руки Сетьюда затряслись от страха и выброса адреналина, он готов был сорваться, чтобы защитить альва. Однако этому помешал трактирщик, который не посмел бы оставлять безнаказанным порчу его личного имущества.
— Месир, я не хочу чтобы вы устраивали дебош в моей таверне, — Лебизье храбро выступил вперед, направляясь к столику, где происходило основное действие.
Вся таверна практически умолкла, все смотрели за этим представлением, многие из столиков начали перешептываться, другие же навострив уши, делали вид, что общаются между собой. Оба оруженосца стояли спиной к Флавиану, в непосредственной близости от Февани. Юношеская и горячая северная кровь пастуха бурлила от адреналина, и он полез своей рукой под стойку Лебизье, не отводя взгляд от служек.
Когда в дело вступил Лебизье, ярость рыцаря ни на пядь не отступила от него, и воин перевел взгляд на хозяина заведения, начал отчитывать его.
— В твоей таверне? — злобно оскалился рыцарь. А тебе делает честь поселять в свою таверну это дерьмо, которое используя свои альвийские магические штучки околдовал мою суженную и воспользовался ею?
Народ в таверне ахнул то ли от возмущения, то ли от столь неожиданного поворота событий и сразу же поднялся ропот. В глазах у Флавиана начало краснеть, он не понимал, что с ним происходит. Туман начал заволакивать его мысли и образу стали менее резкими и расплывались яркими картинками.
— Магические штучки? — переспросил альв? Нет, конечно нет, просто вашей суженной понравились мои стихи.
— Ах ты, сукин сын, — в несколько движений рыцарь освободил свой меч, до селе скованный кожаными ножнами и лезвие обоюдоострого оружия остановилась в ладони от кадыка Февани.
— Хватит! — вмешался Лебизье громким рыком. Именем герцога Ордерика, я приказываю выметаться отсюда, или тебе показать грамоту, подписанную самолично правителем города?
Кажется, это немного остудило пыл ввалившегося в таверну и принесшегося сюда хаос воина.
— За дебош в "Уставшем волке" полагается десять публичных ударов плетьми на площади, — эти слова трактирщика действительно подействовали отрезвляюще для воина и сплюнув с презрением на пол, убрал меч обратно в ножны.
Злобно метнув, подобно молниям небесным, свой взгляд в сторону альва, рыцарь развел свои руки и обратился к завсегдатаем таверны, чей покой он и нарушил.
— Вы позорите кровь своих предков, пролитую на речноземней земле! — начал