до похищения девочки?
Пока они беседовали между собой, юноша успел отправить себе в рот вкусную и аппетитную еду. Варенная репа таяла во рту, как первый снег, а жареная свинина была хрустящей и Флавиан глотал целыми кусками, даже не пытаясь пережёвывать мясо.
— Дайка подумаю, господин, — трактирщик почесал свою голову. — Ну слухи ходили о том, что новый граф появился в Отевиле. Но таким бредням я конечно не верю. А так больше ничего.
Трактирщик виновато пожал плечами.
— Хотя постой, — вспомнил Лебизье. — В день перед тем, как пропала дочерь герцога, от Матиана я слыхал кое-что.
Галарий подвинулся чуть вперед и облокотил обе руки на стол.
— Матиан, говаривал, что чудак какой-то приехал к ним в купеческий конец. Говорит, что вся скотина у него мором передохла, и зерно погрызли мыши. Ты представляешь? Целый амбар зерна.
Страж кивнул головой и продолжал слушать Лебизье, пока Флавиан жадно поглощал пищу, запивая ее темным пивом.
— Так приехал сюда, за тридевять земель, купить у здешних торгашей девяносто галлоном зерна. Представляешь господин? Накой ему столько в одно рыло? Подвирал он, как пить дать. Ну так Матиан торгаш крепкий, поднял цену так, что даже сам император не сыскал столько денег. Ну и что ты думаешь?
— Купил, — ответил Галарий.
— Вот именно, дурак старый.
— А как звали его? Торгаша то?
— А почем мне знать? — пожал плечами трактирщик. — Если что хочешь узнать еще, то сходи в купеческий конец, тут недалеко, через один квартал.
— Хорошо, — серьезным тоном ответил Галарий. — Что-нибудь еще?
Лебизье взял из-под прилавка ветошь и начал натирать деревянную стойку, за которой стоял. Трактирщик уловил взгляд Галария и кивнул в сторону загадочно человека, прятавшего свое лицо под глубоким капюшоном. Незнакомец сидел тихо и не обращал внимание на окружающую его суеты, продолжая следовать вдохновению и писать на пергаменте свои вирши.
— Гляди, зришь того типа? — Лебизье обратился полушепотом к стражу. — Это сказитель.
"Сказитель!?" — Флавиан чуть не подавился репой, кусок застрял у него в горле, а на глазах сразу же выступили слезы.
— Можешь поспрашивать у него, господин страж, — трактирщик продолжал делать круговые движение тряпьем на одном и том же месте, слишком увлекшись разговором. — Клянусь речными водами, ему есть что рассказать.
Галарий пристально смотрел на этого незнакомца, пытаясь мысленно его взломать, словно какой-нибудь замок.
"Сказитель!" — Флавиан не мог поверить собственным ушам, может быть трактирщик издевается над ними?
Нет, вряд ли. Лебизье был добр к ним, все это время, зачем же ему подшучивать? Если это действительно был сказитель, то это не может быть совпадением, что он появился при таких обстоятельствах.
В промерзлой Съердии, где большую часть года лежат снега, этих людей зовут скальдами, Речноземье славится прекрасными стихотворцами, обычно, воспевающие подвиги рыцарей и их называют тут менестрелями. В столичных имперских землях поэты-стихотворцы имеют совершенно другой вид и другие функции, более прагматичные и менее творческие — в Фикии они известны под именем ораторов. Бравлянские древние леса были дремучими, в отличие от их стихотворцев бардов — бродячих мифотворцах, где при любом княжеском дворе для них было припасено место. Таких творческих людей любили повсюду и приветствовали их, как тех, кто разгонял бытовую печаль и обыденную тоску, привнося в жизнь местных жителей крупицы сказаний о далеких землях.
Но сказитель исполняли совершенно иную функцию. И… Они представляли совершенно другую расу.
— Сказитель, — Галарий произнес этого слово таким тоном, словно пытаясь распробовать его на вкус. — Что он тут делает?
Трактирщик нырнул под стойку и ненадолго пропал, пока не вытащил оттуда свежие и вкусно пахнущие пироги со сладкой начинкой. Возможно это было клубничное или малиновое варенье, но запах самой выпечки перебивал аромат начинки. Водрузив пироги в специальный деревянный контейнер на стойку, он вновь наклонился к Галарию с самым ни на что есть заговорческим видом.
— Знаешь страж, я пытался его расспросить, — начал говорить Лебизье. — Он говорит по-нашему, но говор у него какой-то скомканный, словно увиливает от ответа. Говорит, что грядут последние времена, речет как пророк. Вы знаете, сказителей у нас обычно в империи не жалуют, но этот ведет себя более, чем неподобающе.
Флавиан затормозил свою руку, несшую кусок свинину ко рту и перевел свой взгляд на сказителя. Он усомнился в словах трактирщика, ведь чужак из далеких земель вел себя тише воды, ниже подводных рыб, занимаясь своим письменных творчеством, не представляя никакой опасности для местных.
— Чем же он так всех раздражает? — любопытство Флавиана взяло вверх.
Северное наречие пастуха резко контрастировало с речноземным говором окружающий и чистым имперским наречием Галария. Хотя в голосе стража прослеживались непонятные нотки еще более далеких земель, но Флавиан этого не улавливал.
— Клянусь нимфидами, и самой Девой, мой друг, — трактирщик приложил свою руку к сердцу. — У меня в знакомых есть, и Жуан и Креси, и Летуар. Ведь как приехал сюда этот странник, вещи начали случаться странные.
Галарий нахмурился и видимо задумался о том, что в его расчеты только что внесли новую переменную. Трактирщик продолжил.
— Нет, нет, я конечно не про… кхм, кхм. Убийства говорю, а про другое. У Жуана его дочь Матильда, хранила под кроватью пять серебряных грифонов. У Креси, оба сына ворачивались домой с купленными у кузнеца мечами. А Летуар и вовсе из виду упустил сынишку, когда целый день стругал стол для герцога. Тот вернулся в столярную и заблевал сапоги отцовские — так объелся пирожками с творогом.
Флавиан совершенно не улавливал связи со сказителем, казалось, что трактирщик нес какую-то случайную белиберду. Страж внимательно слушал Лебизье и по его лицу сложно было сказать, вник ли он в то, о чем говорит трактирщик, или оставался в подобном же недоумении.
— Остановился у меня на убывающем серпе, после полнолуния, заплатил на месяц вперед и живет себе, никого не трогает, — пожал плечами Лебизье. Я то не против, но люд у нас суеверный, пытался тут супротив его пойти наш уборщик сена, так сказитель ему — хрясь!
Флавиан зажмурился, настолько было громким последнее слово трактирщика.
— Ну и вилы тому поломал, — снова заговорил шепотом Лебизье. — Сказал — полезешь на меня, я тебе так хребет в узел завяжу.
Галарий хмыкнул и ничего на это не ответил. Он по-прежнему не притронулся к своей еде, насыщаясь только городскими слухами из уст трактирщика. Флавиан же за это время успел прикончить как вареную репу, так и отлично прожаренную свинину. Пива осталось на пол бокала, но оно было столь хмельное, что он уже почувствовал, как его начинает расслаблять. Ноги, и без того