— Он поцеловал меня, зная, что уезжает. Зная, что никогда не вернется. Зная, что никогда не сможет… — Я замолкаю, не зная, куда ведут меня мысли. Вернее, не желая туда поворачивать. — Ромэн поцеловал меня, прекрасно понимая, что только смутит меня еще больше. И за этот поступок я его ненавидел.
Отчасти даже сейчас.
В тот день на терапии доктор Фултон оказалась права, когда сказала, что я был без ума от Ромэна.
И хотя я не принимал себя ни за кого, кроме как за натурала, мой разум танцевал вокруг идеи о нас в течение многих лет. О том, каково это — быть вместе не просто, как лучшие друзья. Но Ромэн никогда не намекал, что хочет чего-то большего до той ночи в бассейне.
А к тому времени было уже слишком поздно. Наше время истекло.
Поэтому я обратился к ненависти, хотя бы для того, чтобы скрыть свою боль.
Но мои чувства к Риверу? Они не идут ни в какое сравнение, поглощая меня целиком.
— И он просто уехал, не оглядываясь? Значит, вот так закончилась ваша дружба?
Я киваю:
— В значительной степени.
Ривер облизывает губы, соглашаясь с моим ответом. Я вижу, как крутятся колесики в его голове, пока он обдумывает вопросы, которые до смерти жаждет задать. Предчувствие написано на его лице, как открытая книга.
— И Ромэн был единственным парнем, с которым ты целовался?
Я снова киваю, протягивая руку, чтобы обхватить затылок Рива:
— Он был последним человеком, которого я целовал до тебя…
Улыбка Ривера становится яркой, как луна:
— То есть, ты хочешь сказать, что я особенный?
Я закатываю глаза и смеюсь, потому что засранец просто-напросто украл тот поцелуй, но я не стану об этом напоминать. — Да, Abhainn. Ты особенный.
Ривер морщит нос от удовольствия и наклоняется, чтобы запечатлеть мягкий поцелуй на моих губах — легкий и сладкий, вынуждая меня желать большего.
— Это твой способ сказать мне, что из-за того украденного поцелуя, ты снова начнешь меня игнорировать? — произносит Рив мне в подбородок.
Он пытается выдать свои слова как шутку, но я не дурак и могу заметить в них уязвимость.
— Неа, — отвечаю я, запустив пальцы в его волосы. — Просто хотел, чтобы ты знал.
— Что ж, я рад. Не хочу потерять тебя, когда уедем отсюда, — шепчет Рив мне в шею, прежде чем поцеловать мое Адамово яблоко. — Я знаю, что все будет не так, как здесь, и понимаю почему. Но не могу вернуться к нашей теме с врагами.
— Мы и не будем возвращаться, — отвечаю я, тяжело сглатывая, когда слова выходят из моего рта: — Я тоже не хочу тебя терять. Не тогда, когда знаю, каково — быть с тобой.
Ривер отстраняется и смотрит мне в глаза, его собственные полны такого количества эмоций, что мне потребовалась бы тысяча лет, чтобы распознать их все.
— Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Пока не погаснут все звезды на небе. А может, и даже тогда.
Я грустно ему улыбаюсь, осознавая, что Рив верит в то, что говорит. В его словаре значение слова «всегда» совпадает со словом «вечно». И он совсем не лжец.
Но мы живем в реальности, где из наших уст льется ложь, замаскированная под правду.
— Не говори так, Abhainn. Мы оба знаем, что жизнь полна невыполненных обещаний.
— Что ты имеешь в виду?
Его пальцы крепче сжимают мои, словно Ривер хочет прижаться ко мне сильнее. Как будто знает, что слова, которые вот-вот сорвутся с моих губ, будет услышать намного тяжелее, чем любое мое оскорбление.
— Ты обязательно кого-нибудь встретишь. Того, кто заставит твое сердце биться сильнее, будь то парень или девушка. Если это будет твой человек, он никогда не заставит тебя притворяться. Не станет просить тебя скрывать отношения. И когда это произойдет, мы превратимся в далекое воспоминание. — Мягко потирая большим пальцем тыльную сторону его костяшек, я вздыхаю. — Надеюсь, хорошее, но тем не менее воспоминание. — По молчанию Ривера я могу с уверенностью сказать, что он пытается проанализировать мои слова, пытаясь найти скрытый смысл там, где его нет. — Эй, — шепчу я, хватая Рива за подбородок, его жесткая щетина царапает мои пальцы. — Я не говорю, что это плохо. Мы оба знаем, на что подписались. Все идет своим чередом, но ничего страшного. Дни с тобой оказались самыми приятными неделями страданий, которые я испытывал в своей жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ну разве не ирония?
Я считал, что временное проживание с Ривером станет моим личным адом. И какое-то время так оно и было. Но в тот день, когда я подумал, что Рив бросил меня в шале, мной владел не только страх. Паника, которая поселилась в моей голове, также заземлила что-то в душе. В общем, что бы там ни было, оно изменило меня, пусть в тот момент я этого и не осознавал.
— Ты устал? — шепчет Рив, вытягивая шею, чтобы устремить на меня взгляд, от которого сердце скручивается в узел — всякий раз, когда я смотрю в глубину его глаз.
— Нет, — бормочу я. — А ты?
Ривер качает головой, прежде чем наклониться:
— Хочешь пойти в постель? — спрашивает он, слегка касаясь губами моего рта.
Я киваю, желая побыть с ним в последний раз, прежде чем все закончится.
Мы торопимся в спальню, молниеносно снимая друг с друга одежду. Не знаю, кто окажется на кровати первым, или кто сейчас главный. Все, что мне известно, это то, что наши тела сплетаются в неистовой страсти, пока мы касаемся, ласкаем друг друга, отчаянно нуждаясь в том, чтобы время остановилось, и этот момент никогда не кончался.
— Чего ты хочешь, Рив? — Мое дыхание рваное. Я поглаживаю его член, в то время как Ривер лениво скользит рукой вниз по моей груди.
— Хочу, чтобы ты был во мне, — произносит он, поднимая на меня взгляд. — Мне это нужно.
Я прикусываю губу и ухмыляюсь, не собираясь спорить, хотя… Я бы солгал, если бы сказал, что не надеялся на то, что Рив захочет взять на себя инициативу. Несколько недель назад я бы и не подумал о таком. Но с тех пор, как мы начали спать вместе…
Стараясь не тратить времени, я наношу смазку, прежде чем скользнуть в Рива без резины.
Это лучшее ощущение на свете — находиться в нем без разделяющего нас барьера. Я пристрастился к этому ощущению в то первое утро в душе, безумно желая его повторить. Не знаю, зачем так долго себе отказывал.
Отчасти я ненавижу себя за это. Зная, что мог бы провести с Ривером лишние несколько дней, если бы не вел себя как идиот.
Двигаясь очень медленно, я смещаю бедра, чтобы найти лучший угол для проникновения. Толчок за толчком, и Ривер извивается подо мной, отчаянно желая, чтобы я ускорил темп. Я вижу это по его глазам, по языку тела.
Но не могу заставить себя это сделать. Оно лишь приведет к тому, что все закончится раньше, а я хочу остаться похороненным в Риве на всю оставшуюся жизнь.
Потому что между нами давно уже не просто секс. Не та чистая, нефильтрованная похоть, какой она была несколько недель назад.
Нет, то, чем мы сейчас занимается — не что иное, как слияние наших тел в медленном, мучительном огне. И мы ласкаем каждый дюйм друг друга всевозможными способами.
Губами. Языками. Руками.
Наши тела движутся синхронно, практически сливаясь друг с другом, и каждый из нас показывает свою уязвимость. Боль. Страсть. Страх.
Любовь.
Толкаясь и касаясь простаты Рива, отчего тот сходит с ума, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Его глаза закрыты, а губы слегка приоткрыты. С каждым толчком с них срываются легкие вздохи.
— Посмотри на меня, Abhainn, — яростно шепчу я, обхватывая рукой его лицо.
Когда Ривер открывает глаза, в них проявляется самый глубокий оттенок бирюзы.
— Отдайся мне. Полностью.
Именно так он и поступает. Обхватив мою голову обеими руками, Рив притягивает меня к себе, его язык хлещет по моему рту, прежде чем я успеваю даже подумать. Сливается с моим, как будто был создан лишь для этой цели.
Когда мы оба оказываемся близки к финишу, то превращаемся в месиво из ласк, пота и любви. Я поглаживаю Рива во время кульминации, и когда его мышцы начинают спазмировать, меня накрывает мой собственный оргазм.