Читать интересную книгу История культуры древней Греции и Рима - Казимеж Куманецкий

В более поздний период своего творчества, решив, что длинные диалоги греческой драмы не подходят для сцены, Плавт стал вводить вместо них песенные партии — как монодии, так и дуэты, и терцеты, превращая комедию в водевиль или оперетту. Предшественником его здесь был Невий, но только Плавт использовал этот прием очень широко, так что древние говорили о ^полиметрии», о метрическом богатстве комедий Плавта. При этом он охотно прибегал к легким эллинистическим песенкам того времени, к их языку, мелодиям, юмору. Для оживления действия он вводил и балетные партии, как, например, в комедии «Стих»: из серьезной и трогательной комедии Менандра он сделал буйное, шумное, веселое зрелище, хотя композиция его весьма беспорядочна, хаотична. Впрочем, о композиции римский драматург заботился мало. Писал он так называемые «фабулэ моториэ» — произведения, в которых были быстрота, много движения, наигрыши и шум. Некоторые его комедии («Казина», «Купец») сближаются по своему характеру с нынешним фарсом.

Хотя действие у Плавта происходит в Греции, а актеры выступают в греческих паллиях, зрителя вдруг, ни с того ни с сего, возвращают к римским реалиям: он слышит о квесторах, о провинциях. Смелее всего комедиограф ломает сценическую иллюзию в «Куркулионе», где перед зрителями появляется театральный предприниматель Хораг. обеспокоенный плутнями главного героя Куркулиона, и рассказывает публике, какие разновидности плутов живут в Риме и на каких улицах города их можно встретить. Не только в прологах автор обращается прямо к своим согражданам, но и в других местах комедии, атакуя, в частности, римских ростовщиков. В переработках греческих пьес звучало вдруг эхо Пунических войн, когда в прологе к «Комедии о ларчике» раздавался призыв уничтожить врага, дабы полной мерой воздать побежденному «пунийцу».

Хорошо зная жизнь простых римлян, их вкусы и пристрастия, комедиограф пишет их же сочным, выразительным языком, не избегая и крепких словечек, и соленых шуток. В этом заключалась главная тайна успеха его пьес, громадного успеха, которого не смогли достичь впоследствии ни Гай Цецилий Стаций, ни Публий Теренций Афр, ни другие творцы римской комедии. Влияние Плавта на развитие европейской комедии невозможно переоценить. Вспомним хотя бы, что благодаря ему на сцену вышли такие вечные комические типы, как скупец, или хвастливый воин, или хитрый и умный слуга — мастер запутанной интриги.

К эпохе Пунических войн относится также деятельность двух знаменитых римских сенаторов, писавших по-гречески. Когда появилось и стало широко известным сочинение сицилийского грека Филина о I Пунической войне, написанное в духе, благоприятном для Карфагена, в римском сенате пришли к выводу, что необходимо ответить на этот вызов и представить римскую историю в выгодном для римлян освещении, и к тому же на господствующем литературном языке той эпохи — на греческом. В последние годы III в. до н. э. сенатор Квинт Фабий Пиктор и претор Луций Цинций Алимент, участник войны, побывавший и в карфагенском плену, с помощью греков-секретарей создали «Анналы» — погодный обзор, летопись истории Римского государства с мифических времен до самых новейших событий войны с Ганнибалом на территории Италии. Служившее целям литературной пропаганды, прославления родного города в эллинистическом мире, произведение Фабия Пиктора («Анналы» Алимента не сохранились) написано ярко и красочно, с патриотическим воодушевлением.

Несколько десятилетий спустя число образованных людей в Риме, умевших говорить и писать по-гречески, заметно возросло. Представители династии выдающихся полководцев Сципионы свободно описывали по-гречески свои походы и победы. Консул Гай Сульпиций Галл в середине II в. до н. э. так хорошо знал греческий язык, что без труда разбирался в творениях греческих астрономов и переводил их на латынь, а Тиберий Семпроний Гракх, отец знаменитых братьев Гракхов, даже произнес по-гречески речь на острове Родос, славившемся своей школой красноречия.

Войны на Востоке стремительно раздвинули умственные горизонты молодого поколения римлян, высокая эллинистическая культура просто заворожила их, жителей небольшого города над Тибром, ставших повелителями всего Средиземноморья. Римляне открыли для себя эллинистический культ индивидуальности, столь не свойственный их суровым обычаям маленькой общины, политическим традициям их республики, требовавшим сплоченности сознания «общего дела» и оставлявшим мало места для духовной самостоятельности отдельной личности. Под влиянием эллинизма личность приучалась ценить себя, поэтому Титу Фламинину нравились пеаны, слагавшиеся в его честь, а Марк Фульвий Нобилиор, по примеру восточных монархов, взял с собой в этолийский поход поэта Энния, дабы тот описывал и славил его подвиги, С Востока шли в Рим и пороки: себялюбие, гедонизм, изнеженность. Полибий рассказывает об «эллинизированном» консуле Постумии Альбине, гонявшемся за развлечениями и ведшем жизнь праздную. Писал он по-гречески и в предисловии просил читателей быть снисходительными к возможным несовершенствам языка и стиля, на что старый Катон саркастически замечал: «А кто же ему велел писать по-гречески?»

Естественно, что филэллины, поклонники греческой культуры, старались сызмала приохотить своих сыновей к ее наследию. После победоносной битвы при Пидне в 168 г. до н. э. Луций Эмилий Павел просил афинян дать ему философа, который воспитывал бы его сыновей, Сципиона Эмилиана, будущего разрушителя Карфагена, и Фабия Максима. Захваченную после победы над царем Персеем огромную библиотеку консул также оставил сыновьям. Теперь, для того чтобы окунуться в стихию греческого языка и культуры, не нужно было отправляться за море: после победы римлян под Пидной в Рим хлынула волна греков, в том числе 100 тыс. ахейских заложников; среди них находился и прославленный историк Полибий. Дружба, связывавшая молодого грека со Сципионом Эмилианом, оставила заметный след не только на филэллинизме римского полководца, но и на восторженном отношении самого Полибия к Риму и его государственному устройству, обеспечившему, по мнению историка, могущество Римской державы.

Дружеские связи со Сципионом Эмилианом поддерживал и философ Панетий Родосский, ученик Кратета и афинских стоиков. Римскому уму было близко его учение о добродетелях как долге перед обществом, соединившее стоическую этику с традиционным римским идеалом «доблести». Еще раньше в Рим прибыл как посол из Пергама Кратет, знаменитый греческий грамматик. Как рассказывает Светоний, несчастный случай заставил Кратета задержаться в городе и за это время он вызвал у римлян интерес к филологии. Немалое значение для духовного развития Рима имел и приезд трех афинских философов: платоника Карнеада, перипатетика Критолая и стоика Диогена в 155 г. до н. э., отправленных афинянами к новым властителям Греции просить об отмене денежного штрафа, наложенного на Афины. Множество людей собиралось послушать ученые споры, которые вели между собой приехавшие в Рим философы.

Но и «старый Рим» не сдавал своих позиций, защищаясь от влияний эллинизма. Отражением этой борьбы стало постановление сената 161 г. до н. э., позволявшее претору, если того потребуют «интересы республики», изгнать из Рима греческих философов и риторов. Действительно, через семь лет после этого философы-эпикурейцы Алкей и Филиск поплатились за свою проповедь наслаждений изгнанием из города. Бще энергичнее и с большим успехом «старый Рим» пытался защитить себя от влияний Востока. В Тириоли, на юге Италии, найдено высеченное на камне послание консулов Марция и Постумия к правителям городов-союзников с требованием выполнять постановление римского сената, направленное против распространявшегося там культа Вакка, восточной, экстатической разновидности дионисийского культа. Все больше приверженцев находил он ив Риме, где они объединялись в братства и собирались на тайные ночные встречи — вакханалии. Мы не знаем, в какой мере эти братства носили политический характер, который им приписывает консул Постумий в своей речи, приведенной в историческом труде Тита Ливия. Ясно, однако, что римские власти увидели в распространении культа Вакха угрозу традиционным верованиям и общественному порядку. Вакханалии были объявлены заговором против государства, а в самом Риме более 3 тыс. человек были арестованы.

Между тем и традиционные верования римлян не оставались неизменными. В эпоху войны с Ганнибалом произошла окончательная эллинизация римской религии. Любая вспышка эпидемии или война приводили к утверждению в Риме все новых греческих культов. Вместе с «сивиллиными книгами» из Кум был принесен культ Аполлона Кумского. Затем, следуя указаниям этих книг, к которым обращались в минуты тяжких испытаний, римляне приняли культ божественной троицы: Деметры, Диониса и Коры, ставших в Италии Церерой, Либером и Либерой. Еще в 493 г. до н. э. им' воздвигли святилище, выстроенное по этрусскому образцу, но оформленное греческими мастерами. Примерно тогда же в Риме утвердился и культ бога Меркурия — Гермеса.