Читать интересную книгу История культуры древней Греции и Рима - Казимеж Куманецкий

Таким образом, на завоеванных за несколько десятилетий землях, по-прежнему считавшихся «собственностью римского народа», возникли провинции во главе с преторами или консулами: Сицилия, Сардиния, Ближняя и Дальняя Испании, Македония, Ахайя, Африка и Азия. Наместники, которыми чаще всего становились люди, исполнявшие прежде высшие административные функции в самом Риме, бывшие консулы или преторы, сосредоточивали в своих руках всю полноту военной и судебной власти в провинции. Города в провинции имели неодинаковый статус, что проявлялось в заметных различиях их обязанностей в отношении Рима (уплата натуральных или денежных налогов, предоставление Риму вспомогательных воинских контингентов пехоты или флота). Тем не менее общим правилом стали произвол и злоупотребления со стороны римских властей в провинциях. Провинции не только должны были содержать наместника, его свиту и войска, там размещенные, но и становились для недобросовестных администраторов источником личной наживы. Не удивительно, что уже в 149 г. до н. э. пришлось учредить в Риме сенаторские трибуналы по делам «де репетундис» («о лихоимстве»). В эти специальные суды могли обращаться обиженные жители провинций с жалобами на наместников.

Но еще большим бедствием для населения провинций стал способ взимания налогов, позаимствованный римлянами у эллинистических государств. Поскольку администрация провинций состояла всего из нескольких должностных лиц, их нельзя было использовать также для сбора налогов. Поэтому взимание налогов обычно отдавали на откуп частным лицам — так называемым «публикани» которые сразу выплачивали государству определенную сумму денег, а затем взыскивали их с местного населения, практикуя часто жесточайший произвол и насилие. Откупщиками государственных доходов становились прежде всего представители нового слоя финансовой аристократии — всадников.

СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ В РИМЕ

Захватнические войны II в. до н. э. принесли Риму новые территории, большие массы рабов, небывалый приток богатств. Римское государство отнимало у покоренных народов часть земель, обращая ее во все расширявшийся римский «агер публикуем, а также обширные владения бывших правителей, их пастбища, леса, золотые и серебряные рудники, солеварни и каменоломни. Огромные контрибуции, доходы от продажи пленных в рабство, дань с побежденных, военная добыча сделали Рим крупнейшей финансовой величиной античного мира. Римские историки сообщают, что уже триумф по случаю взятия римлянами Тарента в 272 г. до н. э. был справлен совершенно иначе, чем триумфы после побед над самнитами или вольсками. Тогда в торжественной процессии вели лишь захваченный скот и несли отнятое у противника оружие. Теперь же, кроме этого, везли золото, несли мраморные статуи. Но и триумф полководца, захватившего Тарент, не шел ни в какое сравнение с триумфом Тита Квинкция Фламинина после победы над македонским царем: в тот день римлянам показали невероятные груды трофейного золота и серебра, о чем с восторгом пишет историк и биограф Плутарх.

Обычной практикой римского войска стали планомерные грабежи завоеванных городов и целых областей — об этом ясно говорит печальная судьба Сиракуз во время II Пунической войны и Коринфа в 146 г. до н. э. Главной целью походов было теперь разграбление покоренных краев с захватом добычи и, рабов. В рабство продавали десятки тысяч человек, а добычи набиралось столько, что сгибавшиеся под ее тяжестью римские воины оказывались уже не в состоянии совершать переходы большие, чем 5 километров в день.

Особенно обогатился правивший республикой нобилитет. Однако не отставали от него и всадники, второе римское сословие, сосредоточившее в своих руках финансы и торговлю, в то время как материальной основой власти нобилитета было крупное землевладение. Именно в землю вкладывали нобили огромные средства, накопленные ими в качестве командующих войсками или наместников в провинциях. К тому же особый закон 218 г. до н. э. воспретил сенаторам заниматься торговлей и финансовыми сделками. Поэтому сенаторская знать начала во все большей мере скупать участки, «агер публикуем, основывая крупные хозяйства, опиравшиеся на использование труда рабов и приносившие тогда высокий доход. Выдающуюся экономическую и политическую роль нобилитета подчеркивал и внешний вид аристократов: полагавшиеся им туника с широкой пурпурной полосой, специальная обувь и сенаторское кольцо, отличавшие их от представителей всех остальных слоев римского общества. Увидев впервые сенаторов в Риме, грек Полибий был поражен их величием, сравнил их с царями; особое впечатление произвела на будущего историка сцена погребения сенатора: торжественная процессия клиентов в восковых масках, изображавших предков покойного, движение роскошных колесниц, красные плащи цензоров, пурпурные, вышитые золотом тоги триумфаторов, погребальные речи на Форуме.

Нобилитет стремился преградить «новым людям» доступ к высшим магистратурам в государстве, и прежде всего к должности консула. Выражением этих стремлений стал закон 180 г. до н. э., согласно которому начинать должностную карьеру можно было лишь в 28 лет, после десятилетней воинской службы; сначала нужно было стать квестором, затем курульным эдилом, потом добыть себе претуру, доступную только лицам не моложе 40 лет, и уже в 43 года честолюбивый римлянин мог претендовать на должность консула.

То, что нобилитет, несмотря на его немногочисленность, оказался в состоянии целыми столетиями удерживать в своих руках высшие позиции в государстве, объясняется несколькими причинами: и богатством, и связями с аристократией италийских муниципиев, и поддержкой со стороны зависимых клиентов, образовывавших окружение нобиля, во всем ему помогавших, ведших в его пользу предвыборную агитацию. Отдельные знатные семьи вступали между собой в союзы, оказывая друг другу помощь в занятии выборных должностей.

В эпоху широкой внешней экспансии Римского государства сложился и другой привилегированный слой общества — уже упоминавшиеся всадники, разбогатевшие на откупах, на военных поставках, на ростовщических операциях. Значение этого социального слоя особенно возросло с тех пор, как закон Клавдия 218 г. до н. э. запретил сенаторам заниматься торговлей и финансами. Так наряду с должностной аристократией возникла и аристократия денежная. Поскольку ее ряды пополнялись из числа лиц, принадлежавших к центурии конницы, новых богачей — купцов, ростовщиков — стали называть в Риме «эквитес», всадниками.

Символом их привилегированного положения была туника с узкой пурпурной полосой, а в праздничные дни — белый плащ, трабея, с пурпурными полосами. В театре всадники могли занимать ряды, следующие за рядами сенаторов. Имея лишь ограниченную политическую власть в самом Риме, всадники были поистине грозой провинций, где целые города превращались в их должников и даже правители небольших царств на Востоке всецело зависели от римских ростовщиков. Гордое «я — римский гражданин» открывало всадникам двери во все уголки покоренного Римом мира. И хотя находились в Вечном городе люди, подобные поэту Луцилию, который во второй половине II в. до н. э. провозглашал: «Не хочу быть держателем пастбищ в провинции Азия — предпочитаю быть Луцилием — интерес к новым землям, новым возможностям для обогащения, предприимчивость были повсеместными. Экономическое, финансовое, а в конечном счете и политическое могущество новой аристократии постоянно возрастало. До середины II в. до н. э. всадники должны были идти во всем рука об руку с нобилями, которые в качестве наместников провинций могли закрыть глаза на произвол откупщиков и ростовщиков. Но к концу столетия всадники начали проявлять и собственные политические амбиции, вступая в союзы с народными трибунами против всевластия сената.

С возникновением крупных поместий римской знати — латифундий, основанных на труде рабов, рабовладельческая система в Италии стала приобретать классические формы. Рабство переставало быть патриархальным, домашним, труд рабов служил уже не только для удовлетворения потребностей одной «фамилии», т. е. хозяйской семьи и слуг. Превращение крупных поместий в поставщиков товарного хлеба вело к разорению мелких крестьянских хозяйств, ибо тысячи крестьян в Италии не могли конкурировать с латифундистами, владевшими все вместе сотнями тысяч рабов. На огромном невольничьем рынке на острове Делос, главном в то время центре античной работорговли, продавали иногда по 10 тысяч рабов ежедневно. Доставляли их туда свирепствовавшие на морях пираты, а также римские квесторы, которые после успешного грабительского похода римских легионеров выводили на торги множество пленных. При таком наплыве живого товара — а в Риме рабы по закону считались «вещью», их называли также «говорящими орудиями», — цены на него были очень низкие. Так, 8 тысяч пленных, захваченных во время экспедиции на остров Сардиния, были проданы по столь низкой цене, что в Риме родилась тогда даже поговорка: «Дешев, как сардинец», Больше всего рабов попало в Италию, где были сосредоточены огромные денежные средства и где нужда в" дешевой рабочей силе была особенно велика. Крупное землевладение расширялось и в провинциях: на Сицилии, Сардинии, в Африке, откуда вскоре начал поступать в Рим дешевый хлеб, и все новые массы италийских крестьян, разоряясь, бежали в города или же за море, прежде всего в Испанию, романизация которой произошла таким образом очень быстро.