– Что ты имеешь в виду?
– Ты сам отлично все понимаешь. Я никому не доверяю, Самсон. Я даже не могу представить, что вообще когда-нибудь смогу доверять людям.
– Это можно понять. Ты провел десять лет как разведчик в стане врага, и всегда тебя окружали люди, которым нельзя было доверять. Почему ты думаешь, что я живу в безвоздушном пространстве? – Самсон затянулся трубкой, его глаза потемнели. – Я тоже видел в своей жизни много грубого и бесчеловечного и тоже имею веские причины потерять доверие к людям.
Дилан потер лоб. Хотя его друг пришел навестить его с самыми лучшими намерениями, но ему стало только хуже.
– Если говорить правду, мне кажется, что единственный, кому я не верю, – так это я сам. Единственный человек, которому я не могу доверять.
– Ты просто устал и переживаешь за Шарлотту. Тебе станет лучше, как только эти раны заживут.
Но Дилан опасался, что они не заживут, по крайней мере раны, которыми кровоточили его сердце и душа. Он прожил до тридцати трех лет в одиночестве и рассчитывал наслаждаться им и дальше. Ему хватало своего собственного общества, и он даже бравировал тем, что ему ничего не нужно, кроме пустыни. Он легко вступал в связи с женщинами и так же легко рвал их. Только иногда чувствовал он тоску по чему-то неосуществимому и надеялся, что не всегда жизнь его будет похожа на одинокое перекати-поле. Кроме Египта с его чудесами и великолепием, в его жизни не было никого или ничего, что имело бы смысл. Но это было прежде, до того, как он встретил женщину с волосами цвета лунного света.
А теперь он своими собственными руками разрушил возможность быть рядом с ней.
– Хотя она меня теперь ненавидит, я все равно должен рассказать ей, как на самом деле умер Фэрчайлд.
– Мы не знаем наверняка, что обрушение пещеры кто-то подстроил.
Дилан посмотрел на него недоуменно. Самсон пожал плечами:
– Действительно, это очень похоже на убийство. Но все это произошло больше двух с половиной лет назад и к тому же на другом континенте. Как говорят в Скотланд-Ярде, «холодный след».
– Я думаю, что кто бы ни убил Фэрчайлда, сейчас он находится здесь, в Лондоне. Я думаю, что это он устроил похищение Нефер и подбросил скорпионов в музей. – Дилан замолчал, припомнив, с какой свирепостью сэр Томас и Хьюз добивались удаления его и Шарлотты из музея. – Нет, причины убийства Фэрчайлда нужно искать здесь, в Коллекции. Мне необходимо пробраться в музей и проверить каждый экспонат, который был найден в Долине Амона.
– Но ведь тебе запрещено входить туда.
– Как будто я не могу проникнуть в музей, минуя охрану и полицейских. Мне известно одно окно или даже два, через которые я смогу легко проникнуть в помещение музея, если мне удастся поддеть раму ломом.
– Лучше бы ты не говорил мне, что собираешься нарушать закон.
Дилан медленно поднялся. Все его тело болело, и он стал подозревать, что у него все-таки началась лихорадка. Он надеялся только, что это не новый приступ малярии.
– Я всего лишь собираюсь ненадолго зайти туда. Кроме того, мне необходимо хоть одним глазком взглянуть на Шарлотту.
– Неужто она позволит тебе приблизиться к себе так близко?
– Я не буду ее об этом спрашивать.
Самсон тоже встал.
– Может быть, ты отложишь штурм музея до завтра? Ты сейчас в таком состоянии, что даже моя полуслепая бабушка успеет заметить, как ты заползаешь в окно.
– Очень остроумно! Послушай, ты не сможешь сделать мне второй экземпляр своего доклада? Хьюз украл тот, который ты тогда отдал мне, а у меня не было возможности прочитать его. Сейчас он находится у сэра Томаса. Я хотел было отобрать у него папку, когда мы были у Колвиллов, но тут Нефер вцепилась мне в лицо, и я едва мог что-либо видеть сквозь потоки крови.
Самсон пожал плечами:
– Я чрезвычайно тебе благодарен. Оказывается, я все это раскапывал только для того, чтобы у сэра Томаса было увлекательное чтиво. Уверен, что старикашке особенно понравится та глава, которая касается связи его жены с Хыозом.
– Ладно, я ведь не просил тебя собирать сведения о леди Хэйверс. – Дилан снова почувствовал себя виноватым. Черт его дернул заняться сбором информации. – Наверное, именно поэтому ее не было на обеде у Колвиллов в тот вечер. Может быть, он ее побил или еще хуже…
– Я послал вчера своего человека на Мейфэр, чтобы быть в курсе, как там идут дела, но ни сэра Томаса, ни леди Хэйверс он не застал. Или, во всяком случае, они приказали слугам отвечать именно так. – Самсон нахмурился. – Пожалуй, мне следует самому нанести им визит. Мне не нравится, что этот доклад оказался в руках у сэра Томаса. Или у Хьюза.
– Да. Пожалуй, во всем Лондоне я единственный не успел прочитать, что было в этот проклятой папке. – Дилан нахмурился. – Если они оба знают, что содержится в докладе, почему на обеде они держались как закадычные друзья? Сэру Томасу вряд ли было приятно узнать, что жена ему изменяет.
– Может быть, все трое, как говорят французы, «нашли общий язык». Безнравственные типы эти французы. – Самсон встряхнул свой все еще мокрый зонтик. – Что же касается докладной записки, я уверен, что могу прислать тебе второй экземпляр.
– А я тем временем постараюсь увидеться с Шарлоттой. И не важно, что она меня теперь ненавидит. Кто-то ведь должен сказать ей, что ее муж скорее всего был убит.
– Потерпи по меньшей мере денька два. – Самсон направился к двери. – Я тебе советую посидеть дома, никаких вылазок в течение ближайших двадцати четырех часов. Сейчас такая погода, что хороший хозяин на улицу собаку не выгонит, дождь хлещет как из ведра, так что я даже вспомнил тайфуны в Индии, а у тебя такой вид, будто ты только что спасся после кораблекрушения.
– Это снова малярия. Большое количество алкоголя обычно вызывает рецидив, а я последние два дня только и делаю, что пью виски. К тому же у меня кончился хинин.
– Малярия, любовь, убийство!.. – Самсон отворил входную дверь, и порыв холодного, яростного дождя ворвался в прихожую. – Ничего удивительного, что ты заболел. У меня всего лишь убийство, и то голова кругом.
После того как Самсон ушел, Дилан снова повалился на диван. Если бы только его друг в этом хоть что-нибудь понимал, подумал он.
Любовь во много раз опаснее убийства.
На земле лежал мертвый человек. Его убийца стоял позади него с поднятым в руке мечом.
– Везде предательство, – пробормотала Шарлотта, закончив изучать папирус, на котором была изображена сцена убийства фараона Хотепа.
Предательство может грозить каждому, будь это молодой фараон или глупая, безмозглая женщина, которая доверилась лживому валлийцу и отдала ему свое сердце.