— Павел Николаевич, — проговорил Валера после просмотра. — Я не знаю, как вы… Но мне кажется, что песни здесь уже не надо.
— Я-то с тобой совершенно согласен, — вздохнул я. — Но начальство этого не поймет. Как же, участвует сама Марина Рокша, и не поет!..
— Мы потом снимем песню, — решил тогда Валера. — И вставим ее в другое место. Чтоб начальство ублажить.
— А куда ты вставишь эту сцену? — спросил я.
Он посмотрел на меня испытующе и спросил:
— А вы сами себя никогда не чувствовали в похожей ситуации?
Я подумал и ответил:
— Очень часто.
Когда я приехал к Марине, они уже вовсю обсуждали сделанную мною телефонную запись. Майор Кремнев накинулся на меня с расспросами и упреками, был даже составлен протокол, в котором я расписался. На этот раз отсутствовали Герта и Вадим, как мне сказали, они поехали в аэропорт встречать адвоката Малински.
— С деньгами? — спросил я.
— Оказывается, он обалдел от суммы, — сказала Марина. — Герта утром разговаривала с ним в Москве, и тот поначалу вовсе решил ничего не платить. Это же все-таки почти половина всего наследства!.. Но Герта убедила его.
— Чужие деньги жалеет, паразит, — произнесла при этом бабушка.
Я дождался «паразита» и не пожалел. Только появившись на квартире у Марины, едва познакомившись с присутствующими, этот самый герр Малински, кругленький лысоватый типчик с усиками, как у Гитлера, вдруг потребовал, чтобы кто-нибудь из присутствующих перевел его официальное заявление для русской полиции. Переводить стала Света.
— Герр Малински заявляет, — говорила она сбивчиво, — что он требует арестовать по обвинению в совершении вымогательства… фрау Рокша… Он убежден… что это именно она организовала… преступление. Ее участие в передаче денег преступникам… он считает невозможным.
При этом герр Малински прижимал к груди металлический кейс и потел от волнения. Герта стала с ним ругаться, к ним подключился Вадим, а потом и Света. Марина сидела в своем кресле у стены и зловеще улыбалась.
— Довольно, — воскликнул возмущенно Кремнев. — Или разговаривайте на русском, или прекратите вообще!..
Они разошлись, после чего герр Малински сказал несколько слов.
— Он просит принять деньги под охрану полиции, — сказала Света. — И дать ему расписку.
— Тут считать замучаешься, — пробормотал с неохотой майор. — Я вам лучше милиционера дам для охраны. Пусть находится рядом с чемоданом вплоть до того момента, как придет время его отдавать.
Но даже это предложение вызвало нарекание у адвоката. Пришлось все же составлять еще один протокол, в котором на двух языках было написано, что адвокат Малински передает российским властям деньги в необходимом количестве с целью уплаты вымогателям по делу похищения Михаила Филатова. Копию протокола адвокат припрятал у себя.
На этот раз номер ему был заказан заранее, и адвокат вместе с Гертой уехали в гостиницу уже около одиннадцати. Герта успела сказать мне на английском, что дело о вымогательстве уже заведено в Венском суде, где Малински попытается отобрать Мишу у матери под опеку. Я ответил, что в России этот номер не пройдет, но она сказала, что решение суда может дать Малински большую свободу в обращении с деньгами.
Милиционер в бронежилете и с автоматом остался ночевать при кейсе с деньгами, а я отправился домой. История с выкупом подошла к кульминации, и предстоял мой выход. Надо было погладить брюки и почистить ботинки..
Как и следовало ожидать, он позвонил этой же ночью. Они уже ничего не боялись, подумалось мне. Близость денег пьянит их. Ведь этот звонок означал, что в деле замешан человек из присутствовавших при появлении герра Малински. Бабушку я исключал из числа подозреваемых, и потому оставались четверо: сама Марина, Вадим Симонян, Света и Герта Рейнхард. Конечно, можно было бы теоретически пристегнуть к ним и герра, но ему организовать такое дело было бы сложно. Да и информация из ближнего круга утекала еще до того, как он к нам присоединился.
— Ну что, — сказал похититель. — Денежки прибыли, как мне докладывают?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прибыли, — подтвердил я. — Что дальше?
— А вы ничего не придумали, Павел Николаевич?
— Придумал, — сказал я. — Вы отдаете мальчика, сдаетесь властям, а я выставляю литр водки.
— Ага, «Белый орел»!.. — хихикнул он. — Звучит соблазнительно, но меня больше устраивает сумма в валюте. Запомните, а лучше запишите, как вам поступать завтра. Берете чемоданчик, садитесь в троллейбус на остановке «Завод имени Куйбышева» и едете в сторону центра.
— Во сколько? — спросил я, чувствуя, как заколотилось мое сердце.
— В половине девятого утра, — ответил он.
— Это же самая толкучка, — напомнил я.
— Именно это меня и устраивает, — хихикнул он. — Я подойду к вам в толпе и заберу чемоданчик.
— А если это окажетесь не вы? — спросил я. — Как я вас узнаю?
Он рассмеялся.
— Конечно, это окажусь не я. Мы рискуем, но без этого скучно жить. Когда у вас потянут из рук чемоданчик, стойте и не оборачивайтесь.
— Когда вы вернете мальчика? — спросил я.
— Как только пересчитаем деньги, — хмыкнул он.
— А Дмитрия Трофимова?
— Не знаю такого, — заявил он. — Все, закончили.
Он повесил трубку, а я вскочил и стал ходить по комнате. Он проговорился! Теперь я знал, кто это был, кто все организовал, но мне еще не было известно, кто помогал ему из окружения Марины. Я остановился над телефоном и задумался, надо ли мне звонить и сообщать об этом звонке. На этот раз записи разговора не состоялось, все придется объяснять на пальцах.
Делать было нечего, я поднял трубку и стал звонить Вите Залесскому.
Теперь я мог быть уверен, что убивать меня в переполненном троллейбусе не будут. Это радовало, хотя само участие в таком деле восторга не вызывало. План преступников не казался мне идеальным, выследить их человека после того, как он заберет у меня кейс, было бы несложно. Но это означало, что мне просто не рассказали все до конца. Что может придумать этот мерзавец, чтобы сделать все чисто и без риска? Впрочем, он любитель рискованных акций…
Конечно, заснуть мне удалось только очень поздно, и когда будильник зазвонил в шесть утра, я поднялся с больной от недосыпания головой. Милицейская машина уже ждала меня внизу, и мы стрелой помчались к Марине, тоже обо всем уже предупрежденной. У них также царило волнение, Марина с утра курила, а бабушка ходила кругами вокруг стола, на котором лежал чемоданчик.
— Только не вздумайте его хватать прямо в троллейбусе, — говорила Марина милиционерам. — Мне нужен прежде всего мой мальчик…
— О, мы в этом не сомневаемся, — сказал Кремнев с усмешкой. — Не волнуйтесь, Марина, все будет сделано чисто.
— Для начала давайте убедимся, что деньги на месте, — предложил я. — А то потом выяснится, что там не хватает пары тысяч, и все будут думать, что это я взял свои комиссионные.
Я как в воду глядел. Когда открыли чемоданчик, то после первого восторга перед ровно уложенными пачками долларов мы обнаружили, что бумажки там вовсе не сотенные. Это были десятки, и денег в чемодане было не пятьсот, а только пятьдесят тысяч.
— Как!.. — вскричала Марина. — Эта сука хотела нас кинуть?.. Он не понимает, что от суммы зависит жизнь мальчика, да?..
Майор Кремнев был в полной растерянности, Света принялась звонить в гостиницу, где остановился Малински, а Марина заплакала, закрыв лицо руками. Мать принялась утешать ее, но она сама не все понимала и потому встревоженно на всех посматривала в надежде, что кто-нибудь объяснит, что происходит.
Света произнесла несколько фраз на немецком языке, потом сорвалась и стала кричать, едва не плача. Это «едва» перешло в настоящий плач, как только она бросила трубку.
— Что он говорит? — допытывался Кремнев.
— Говорит… что русским бандитам хватит и пятидесяти… Что он не мог найти в банке такую сумму сразу… Что не верит в то, что Мишу похитили… В общем, сволочь он!..
Я сел на стул и посмотрел на часы.