не удержался Кавадзаки.
— А ночью приличные люди делали свои приличные дела, — бомж развёл руками в сторону. — Дэн, он был правильный мужик. Понимал, что если он назвал себя тут главным, то и вести себя нужно как главный. Помогал тут людям найти работку какую, если что, крышу над головой… если совсем тяжело, мог даже еду раздавать.
Вот как? Кавадзаки приподнял бровь. Вот уж не ожидал от простого бандита с улиц такого соблюдения кодекса чести. Как говорится, самурая определяет не кровь; самурая определяют поступки.
— Но теперь… — бомж поморщился. — Теперь херь какая-то. Говорят, Дэна выбили. То ли вальнули, то ли убежал… Кольцовские; они уже взяли соседний район. Я ушёл сюда, потому что там уже два раза просыпался, б*я, бензином облитый. Думал, кольцовские не пойдут на территорию Дэна. А они и сюда пришли. Ты прав, мужик, отсюда надо валить и побыстрее.
— Именно, — Кавадзаки начинал терять терпение. — И как это сделать? Ты знаешь дорогу?
Плюнуть на бомжа и уйти?.. Нет, иначе он может проплутать в этих застройках ещё не один час, а его преследователи ждать не станут.
— Знаю, что кольцовским на глаза лучше не попадаться, — снова хрипло захихикал бомж. — Они, б*я, меня на проценты поставили… за то, что деньги у людей прошу. Эти молодчики из банды Кольцова не брезгуют ничем.
— Это я уже понял… — начал Кавадзаки.
— А когда главными становятся такие, б*я, отморозки, — продолжал бомж, даже не обращая внимания на его слова, — то все адекватные люди уходят. Вот как ты, мужик. А кто остаётся? Только самые неадекватные. Хе-хе.
Угу. Причём похоже это даже не на передел власти, а на… намеренное оскотинивание, что ли? Кому-то выгодно, чтобы дерьмовый райончик стал ещё дерьмовее, чтобы последние возможности жить здесь нормально пропали.
Кому?
—…а если свалить хочешь, чтобы не засекли, — бомж махнул рукой, — то вали вон туда, б*я. Значит, увидишь поломанные турнички, за ними магазин сгоревший. За ним протиснешься — выйдешь на последнюю улицу, там народу мало… а оттуда через стройку, сразу к гаражам выйдешь, и на трассу.
Он икнул и снова махнул рукой. Наконец-то!
— Мог бы сразу сказать, — вырвалось у Кавадзаки.
— А ты мог бы сказать «спасибо», б*я! — возмутился бомж. — Ходят тут, спрашивают…
И он принялся выковыривать из-под картонок вторую половину вчерашнего пирожка.
* * *
Когда-то и он тоже знал такие маршруты. В бандитских райончиках без них никак. Облавы, засады… ситуаций, когда нужно быстро уходить, много.
Кавадзаки протиснулся между близко стоящими зданиями; чёрт, когда-то он был не таким… громоздким.
Открывшаяся перед ним улочка действительно была тихой — ни бомжей, ни обколотых шприцами торчков. И тёмной — ни один фонарь не горит, хотя уже сгущались сумерки. Кавадзаки двигался быстро и осторожно; рёбра снова заболели — кажется, повредил, когда протискивался. Плевать, сейчас не до того.
Ага, а вот и стройка. Кажется, она стояла тут ещё во времена его молодости, такая же нетронутая, только надписи на стенах были другими. Кавадзаки замер на секунду, затем нырнул в темноту недостроенного здания…
И застыл, не шевелясь; внутри кто-то был.
Его нашли? Уже? Но…
— Не-а, Дэн, — раздалось в стороне, метрах в двадцати от него. — Ты правда думал взять и уйти? Мы, по-твоему, не знаем про эту стройку, да?
Не его.
Кавадзаки сделал ещё несколько шагов, стараясь не шуметь; чужие разборки его не касались — лишь бы самому убраться отсюда…
— Так подойди и добей, мудила, — заметил второй голос, сквозь зубы. — Или ссышь?
Кавадзаки сощурился; глаза уже привыкали к полумраку, и теперь он явно различал несколько фигур. Две стояли рядом — мужчина и невысокая девушка; в руках у мужчины был ствол.
— Нахер мне тебя добивать? — насмешливо заметил первый голос; третья фигура. Этот держался чуть в стороне, за большим бетонным столбом, и тоже сжимал в руке пистолет. — Сказок перечитал, что ли? Это сделают другие.
— Какие другие? Я прикончил твоих шестёрок, — выплюнул Дэн.
О. А этих шестерых, раскиданных по битым кирпичам, Кавадзаки поначалу и не заметил.
— Сейчас другие подскочат, — его собеседник довольно щерился (но пистолета не опускал). — Нашёл чем гордиться… этих лошков только вчера за воротами школы навербовали. Гангстой быть хотели!
Тип расхохотался; Дэн чуть шевельнулся, подавшись вперёд; теперь было ясно видно, что он ранен и еле стоит, а девушка буквально тащит его на себе.
— Ты так и не понял, Дэн? — продолжал второй. — Это не наши личные разборки. У меня появились друзья, Дэн. Сильные друзья. Которые будут совсем не против, если я *бну тебя. Или если мои ребята пустят по кругу твою дочурку-нефоршу. Мы её квартиру два дня искали; с вас должок — и за потраченное время, и за пацанов, которых ты завалил…
Значит, это и есть тот самый Дэн, о котором говорил бомж? Тот самый, что пытался установить порядок в бандитском районе и раздавал еду бездомным? Кавадзаки сощурился. Видимо, Дэн, хотел сам воспользоваться этим «путём к отступлению», уйти с дочкой раньше, чем их грохнут новые хозяева района.
А тот, что напротив, надо полагать — Кольцов. Тот, чьи люди обливают бомжей бензином и превращают и без того гиблые места в ещё большее дерьмо.
Что ж…
Кавадзаки тихо двинулся по кругу, заслышав голоса со стороны улицы. Кольцов не соврал — идут его бандиты. Но это не проблема.
Обойти троицу не составит труда; они глядят друг на друга и не обратят на него внимания, если он будет держаться подальше. Пожалуй, он мог бы уйти сейчас, причём без особых проблем.
При желании он мог бы даже вернуться с отрядом Тёмных и прикончить этого отморозка Кольцова вместе с бандой.
Вот только…
Кавадзаки слегка тронул всё ещё болящие рёбра — а потом решительно подобрал с земли лежащую арматурину.
Он тоже не ангел. И никогда им не был. Но это не значит, что у него нет чести.
А честь…
Сняв пиджак, Кавадзаки бросил его на кирпичи и принялся закатывать рукава.
Честь важна не потому, что потом она начнёт работать на тебя или как-то поможет, нет.
Честь просто важна.
…бандиты вбежали в недостройку, даже не обратив внимания на то, что в тенях есть кто-то ещё. Они видели Дэна и его дочку, и этого было достаточно. Сколько их тут? Человек пятнадцать, двадцать? Так мельтешат, что и не сосчитать.
Раздался выстрел; Дэн Леканов не собирался сдаваться легко, но расклад был не в его пользу. Один из парней упал, остальные накинулись на него; дочь попыталась выскользнуть из-под удара, её тут же схватили за руку, и…
Свист арматуры, рассекающей воздух.
Вы когда-нибудь вслушивались в этот величественный звук?
Кавадзаки от души им наслаждался. Наверное, и бандиты тоже могли бы.
Но не тот, которому металлический прут проломил через.
— Что за⁈ — заорал главарь, всё ещё прячущийся за столбом. — Откуда он взялся?
Откуда-откуда. Пока он кричал эту фразу, Кавадзаки успел уложить ещё двоих, что одновременно метнулись в его сторону; третий упал от выстрела Дэна.
Всё только начиналось.
Крики молодчиков слились в единый гам, без возможности разобрать что-то. Впрочем, что там разбирать? Угрозы и матюки; у этих ребят не было чести, иначе они не нападали бы на него вчетвером.
А вот у Кавадздаки честь есть. Честь и крепкая арматура, что так красиво свистит в воздухе, выписывая фигуры. Раз, два, три, четыре… четыре пробитых черепа, четыре тела падают на землю. Дальше!
Следующий удар не в голову, а в руку. Кажется, хлопчики сообразили, что так просто им Кавадзаки не завалить, и полезли за пушками. Не в его смену!.. Прозвучал выстрел — ещё один достал пистолет — но пуля отрикошетила от бетонного потолка, взорвав осколки кирпича.
Удар! Удар! Удар!..
Кавадзаки хищно ухмыльнулся. Кажется, эти люди не улавливают сути. Не понимают, как красиво свистит арматура!..
Ну, дадим им послушать ещё.
—…да ты кто вообще такой?
Только когда крики и пальба смолкли, и голос главаря раздался в полной тишине, Кавадзаки понял, что бандиты кончились; остался только этот.
— Ты… ты… — всё ещё не выходя из-за колонны, он пытался что-то донести, но от охренения не мог нормально сформулировать мысли. — Нахера ты этот сделал, мужик? Ты хоть понимаешь, что сейчас здесь будет весь район? Понимаешь? А?
— Самураю