Читать интересную книгу «Метаморфозы» и другие сочинения - Луций Апулей

Почти что ровно в полдень на мельницу явилась некая женщина, запечатленная следами преступления и необычайной скорби, полуприкрытая жалким рубищем, с босыми ногами, желтая, исхудалая, с лицом, целиком закрытым распущенными волосами, будто их нагнал порыв ветра, полуседыми, грязными от посыпанного пепла. Явившись в таком виде, она кладет тихонько руку на плечо мельнику, словно желает с ним поговорить наедине, и уводит его к нему в спальню; войдя в дом, они остаются там долгое время. Между тем работники смололи все зерно, что было у них под рукою, и так как требовалось еще, подручные пошли к хозяйской комнате и стали его кликать, прося добавочной выдачи зерна. Не раз они его громко звали, хозяин ничего не отвечал, тогда принялись стучаться в двери, они накрепко заперты изнутри; подозревая какую-нибудь немалую беду, они понажали и, выломав дверь, получили доступ. Как ни искали, никакой женщины там не оказалось, а на одной из балок висел повесившийся хозяин уже без дыханья. Они сняли его, вынули из петли, с громким плачем и рыданием омыли тело и, исполнив погребальные обряды, в сопровождении большой толпы его похоронили.

31. На следующий день спешно прибывает его дочь с соседнего хутора, куда она давно уже была выдана замуж, мрачная, раздирая распущенные волосы, от времени до времени ударяя себя в грудь. Ей было известно о домашнем несчастье, хотя никто ее не извещал, но во время сна предстала ей жалостная тень отца, еще не сняв петли с шеи, и все открыла относительно злодейства мачехи: и о прелюбодеянии, и о злых чарах, и о том, как под влиянием привидения низшел он в преисподнюю. Долго она рыдала и убивалась, пока домочадцы не уговорили ее положить предел скорби. Исполнив у могилы на девятый день установленные обряды, она пустила с молотка всю дворню и движимое имущество. Таким-то образом все хозяйство из одних рук пошло в разные стороны, сообразно неверным случайностям продажи. Меня лично купил какой-то бедный огородник за пятьдесят нуммов. По его словам, для него это была большая сумма, но с моею помощью он надеялся добывать себе средства к жизни.

32. Самый ход вещей, думается, требует, чтобы я сообщил, в чем состояли мои новые обязанности.

Каждое утро хозяин нагружал меня разными овощами и гнал в соседнее село, затем, продав свой товар перекупщикам, садился мне на спину и возвращался в свой огород. Пока он то копал, то поливал, я был предоставлен спокойному бездействию. Но вот, вместе с течением светил, чередованием дней и месяцев, и год завершил свой круг и после вином обильной радостной осени склонялся к зимним заморозкам Козерога; все время дождь, по ночам росы, и, стоя под открытым небом в непокрытом стойле, я постоянно мучился от холода, так как у хозяина моего по крайней бедности не только для меня, для самого себя не было ни подстилки, ни покрышки, а удовлетворялся он защитой шалаша. К тому же по утрам приходилось мне голыми ногами месить холодную грязь и ушибаться о замерзшие кочки, да и желудок свой не мог я наполнять достаточно привычной пищей. У меня и у хозяина стол был один и тот же, но очень скудный: старый и невкусный латук,312 что оставлен был на семена и перерос, вроде хвороста, с горьким и пахнущим землею соком.

33. Однажды ночью, застигнутый темнотою безлунной ночи и насквозь промокший от ливня, к тому же сбившийся с дороги, повернул порядком уставшую лошадь к нашему огороду некий почтенный человек из соседнего селенья. Будучи гостеприимно встречен и получив не очень изысканный, но необходимый ему покой, он пожелал отблагодарить ласкового хозяина и обещал нам дать зерна, масла из своих угодий и даже два бочонка вина. Мой-то немедля забирает с собой мешок и пустые мехи и, сев на меня без седла, пускается в путь за шестьдесят стадиев.313 Сделав это расстояние, прибыли мы к указанному нам имению, где сейчас же хозяина моего владелец приглашает к обильному завтраку. Чокнувшись, они уже принялись за беседу, как вдруг случилась диковинная вещь: по двору бегала курица, отбившись от остальных, и кудахтала, как обычно кудахтают куры, чтобы оповестить о том, что они сейчас снесут яйцо. Посмотрев на нее, хозяин говорит: — Верная ты слуга и плодовитая, сколько дней уж нам доставляешь продовольствие. И теперь, как видно, готовишь нам закусочку. — Затем кричит: — Эй, малый, поставь, как всегда, в уголок корзинку для наседки. — Слуга исполнил приказание, но курица, пренебрегши обычным гнездом, прямо у ног хозяина снесла преждевременный, но способный навести немалый страх плод. Не яйцо она снесла, как можно было ожидать, а готового цыпленка с перьями, когтями, глазами, который уже умел пищать и сейчас же принялся бегать вслед за матерью.

34. Вскоре вслед за этим случается еще большая диковинка, на всех, естественно, наведшая страх. Под самым столом, где еще находились остатки завтрака, разверзлась земля, и из глубины забила сильным ключом кровь, так что множество брызг, летевших кверху, покрыло кровавыми пятнами весь стол. В эту же минуту, как все, остолбенев от ужаса, дивились и трепетали зловещих предзнаменований, прибегает сторож при винном погребе и докладывает, что все вино, давно уже разлитое по бочкам, начало кипеть, словно на сильном огне. Заметили также и ласочку, вышедшую на улицу, держа в зубах издохшую уже змею; у сторожевой собаки изо рта выскочил зеленый лягушонок, а на самое собаку, стоявшую поблизости, набросился баран и разом перегрыз ей горло. На хозяина и всех его домашних от таких явлений нашел немалый ужас и крайнее смятение; что — сначала делать, что — потом? каким количеством, и какими жертвами, и каких небожителей, посылающих угрожающие знамения, умилостивлять? кого больше, кого меньше? — ничего не было известно.

35. Покуда все находились в ожидании последствий чудовищных этих диковин, прибегает некий раб и докладывает о великих и крайних бедствиях, обрушившихся на владельца именья.

Гордость его жизни составляло трое уже взрослых сыновей, получивших образование и украшенных скромностью. Эти юноши были связаны старинной дружбой с неким бедным человеком, владельцем небольшой усадебки. Крошечная усадебка эта соприкасалась с обширными и благоустроенными владениями влиятельного, богатого и молодого соседа, который, злоупотребляя древностью своего рода, имел множество сторонников и делал в окрестностях все, что хотел. К скромному соседу своему он относился крайне враждебно и разорял его убожество: мелкий скот избивал, стада угонял, травил хлеб, еще не созревший. Когда же он лишил его всех достатков, решил и самое землю отобрать, затеяв какую-то пустую тяжбу о межевании. Хуторянин был человек скромный, но, видя, что алчность богача лишила его всего имущества, и желая удержать за собою хотя бы место для могилы в родном поле, со страхом упросил некоторых из своих друзей прийти в качестве свидетелей правильности поземельной границы. В числе других пришли и эти три брата, чтобы мало-мальски чем-нибудь помочь своему другу в его бедственном положении.

36. Но тот сумасброд нисколько не испугался и даже не смутился от присутствия стольких граждан и не только не отказался от своих захватческих притязаний, но даже не пожелал обуздать свой язык. Когда те мирно изложили свои пожелания и ласковой речью старались смягчить буйный его нрав, он сейчас же, клянясь своим спасеньем и жизнью дорогих ему людей, заявил, что он не обращает никакого внимания на присутствие стольких посредников, а соседушку этого велит своим рабам взять за уши и выбросить из усадьбы, чтобы убирался он куда угодно. Слова эти возбудили всеобщее негодование у присутствующих. Тогда один из трех братьев незамедлительно, но довольно свободно ответил, что напрасно тот, надеясь на свои богатства, угрожает с такою тираническою спесью, меж тем как и бедняки от наглости богачей могут иметь защиту справедливых законов. Масло в огонь лить, серу в пожар, бичи фуриям подбавлять, — так раздули ярость этого человека подобные слова. Дойдя до крайней степени безумия, он закричал, что на виселицу пошлет и противника, и всех собравшихся, и сами законы, — и отдает приказание, чтобы спустили с цепи диких сторожевых собак огромного роста, питавшихся падалью, выбрасываемою на поля, даже нападавших на проходящих путников, и стал их науськивать на собравшихся. Как только услышали они привычное улюлюканье пастухов, воспламенившись и разъярившись, впав в буйное бешенство, с диким лаем тронулись на людей и, набросившись, принялись терзать, причем чем быстрее те старались искать спасения в бегстве, тем яростнее они их преследовали.

37. Посреди гущи сбившейся толпы младший из трех братьев споткнулся о камень и, повредив себе пальцы, упал наземь, доставшись в зловещую добычу диким и жестоким собакам, которые немедленно рвут несчастного юношу на куски. Когда остальные братья услышали его предсмертный вопль, в горести они поспешили ему на помощь и, обернув левые руки в полы плащей, пытались камнями отбить брата от собак и разогнать их. Однако не удалось им ни смягчить ярость псов, ни отогнать их, и несчастный юноша, воскликнув напоследок, чтобы отомстили этому богатому злодею за смерть меньшого братца, умирает, растерзанный на части. Оставшиеся в живых братья в отчаянии, не заботясь о собственной безопасности, бросаются на богача и пламенно, с безумным натиском принимаются бросать в него каменья, но кровожадный противник их, и раньше привыкший к подобным преступлениям, копьем пронзает старшого из двух в середину груди. Но пораженный и сейчас же испустивший дух юноша не падает на землю, так как копье, пронзив его и наполовину выйдя из спины, силой удара впилось в землю и, зашатавшись, поддерживало тело в висячем положении. Высокий и сильный раб пришел убийце на помощь и, размахнувшись, бросил в третьего юношу камнем, но, против всякого ожидания, слишком сильно пущенный камень задел только край пальцев и упал, не причинив никакого вреда.