Видеться с тобой чаще. Особенно когда я узнал, что у нас одна и та же мечта. Представить себе не можешь, как меня это потрясло. Будто на дне океана случился пожар. Невозможное! Но так было. А потом – наши первые встречи вне дома… Наша общая эйфория. Наш отдельный мир. Только мы с тобой. Никогда мне не было так хорошо. Но тогда я еще многого не понимал. Я относился к тебе… В общем, мне казалось, будто мы с тобой – отец и дочь, которые увлекаются одним и тем же и оттого много времени проводят вместе. Я был счастлив. Мне этого хватало.
Илья сделал паузу, и Лена прокашлялась.
– Таково было мое первоначальное отношение. Однако это был далеко не конец. Все менялось в течение каждой нашей встречи. Медленно и незаметно, но я шел к той истине, которую осознал пару часов назад. Я прекрасно понимал, как ты мне дорога. Какую огромную часть моей жизни ты теперь занимаешь. И я безумно боялся потерять тебя. Боялся, а сделал для этого почти все. Я говорю о Наташе. Думаешь, я понимал тогда, что ты ко мне чувствуешь? Если бы я только мог предположить, как больно тебе сделаю, все было бы иначе. Но ты была для меня дочерью. Родственной душой. К тому же я остыл к жене. И тут – появилась Наташа… Не стану много об этом говорить. Знаю твое отношение. Но поговорить об этом необходимо. Потому что именно Наташа стала спусковым механизмом. Когда я понял, какую ошибку совершил, мои глаза открылись. Тебя и жену я увидел в ином свете, как и весь мир. Я благодарен Наташе за ее появление. Не будь ее, я бы так и не понял, что чувствую к тебе. Я осознал, что больше просто не могу относиться к тебе, как к дочери, хотя и не думал, что сумею иначе. Но во мне словно рычаг повернули. Все. Обратной дороги нет. Щелк – и я все понял. Знаешь, сколько страниц текста я написал после нашего поцелуя? Ты и представить не можешь. И это – самое прекрасное, что я создал. Это я никогда не сожгу. Это никогда не покажется мне фальшью. Ведь силу создать эти строки дала мне ты, Лунь. Я писал, писал, кстати, ты замечала, как удивительно свободно пишется по ночам? И все размышлял, да как же это я раньше не понял, ведь ты – моя муза, всегда была ею, только ты меня вдохновляешь, с тобой моя душа переродилась.
Голос Ильи витал где-то далеко в воспоминаниях, но сам он как-то незаметно приблизился в течение монолога. Лена смотрела на него расширенными глазами, боясь моргнуть. Она не верила своим ушам. В глазах у нее стояли слезы. И вдруг – Вилин опустился перед ней на колени, взял ее ладони, приложил к своему лицу, закрыв глаза.
– Я люблю тебя, Лунь.
Девушка в испуге отнимала свои грязные руки:
– Вы запачкаетесь, не надо!
– Мне нет до этого дела. Твои руки чище моих. Милая Лунь. Моя чистая, светлая душа, моя луна, моя муза. Как мог я не понимать, что люблю тебя вот так – до припадка.
Он прижимался к ней, стоя на коленях. Все, что волновало Лунь в тот момент – она испачкает его лицо мазутом. Она была слишком напугана, чтобы думать о чем-то еще. Девушка гладила Вилина по его длинным и жестким темным волосам, не замечая, что у нее дрожит рот, который она плотно сжимает, и с подбородка капают слезы.
Илья Алексеевич поднялся и крепко прижал Лену к себе. Она заплакала навзрыд, но пыталась что-то говорить. Из-за этого все слова искажались.
– Это все неправда… это все непохоже на правду, – рыдала она, а Вилин гладил ее по волосам. – Я столько мечтала об этом… я так страдала, что никогда этого не получу… это просто не может быть правдой! – вскрикнула она, дернулась всем телом, топнула ногой, как истерично плачущий ребенок, который требует чего-то, а ему не дают.
Илья понимал, что Лунь не в себе. Он ошарашил ее.
– Прости меня, Лунь. Прости, что раньше не понял всего. Все приходит в свое время. Будь со мной. Ты нужна мне. Тихо. Успокойся. Все это правда.
– Но твоя жена?..
– Мы с ней уже поговорили. Я предупредил ее, что подаю на развод.
– Она не даст тебе развода, – кажется, Лена начала успокаиваться. Немного отстранившись от мужской груди, она уже осмысленно смотрела Илье в лицо глазами, полными слез.
– Даст. Еще как даст.
– Она меня ненавидит…
– Ты любишь меня, Лунь?..
– Илья! Как ты можешь? Я полюбила тебя с первой нашей встречи. С первого взгляда, с первого слова. Я только мечтать могла, что мое чувство станет взаимно!
– Бедная моя Лунь. Я так виноват. Все, что я натворил, отныне приобрело другие цвета. Сколько боли тебе пришлось вытерпеть из-за меня…
– Оно того стоило, – все еще не веря в происходящее, усмехнулась сквозь слезы Лунь. – Я терпела, не теряя надежды. Если бы я знала, что все кончится вот так, я бы могла вытерпеть и хуже, и дольше.
Вилин взял ее лицо в свои руки и наклонился. Мгновение спустя они стали единым целым. Лена ощущала себя на грани нервного срыва и смутно осознавала, что этот поцелуй происходит на самом деле.
– Идем в дом, Лунь. Надо все рассказать Степе.
Девушка кивнула, и Вилин сжал ее за руку.
Глава
23.
Гармония
и
разрушение
There's an old tale wrought with mystery,
Of Tom the Poet and his muse
And a magic lake which gave a life
To the words the poet used.
Old Gods Of Asgard (Poets of the fall) – «The Poet and The Muse»
Мальчик был рад примирению. Он очень хорошо относился к Илье Алексеевичу и был совсем не против, чтобы мужчина теперь жил с ними.
– Вовремя мы ворота открыли! – весело заметил Степа. – Пойду расчищу там немного, чтобы ты мог загнать внутрь машину! – радостно добавил он и убежал в гараж.
Не теряя времени, Илья и Лунь сели и серьезно поговорили с глазу на глаз. Любовь – очень хорошо, но остаются бытовые вопросы, они есть всегда. Что же теперь? Съезжаться. Сразу же? Конечно. А не рано? А зачем тянуть? И где же жить? Снимать квартиру? Жить – здесь. Но – временно. А вещи? Свои вещи заберу из дома. Что будет нужно – поедем в хозяйственный магазин и купим. И так далее. Отныне все будет по-другому.
Почему-то Лена смущалась спросить Илью, раздельно будут они спать или вместе. Ей казалось, что ближайшая же ночь решит этот вопрос.
Лунь была настолько счастлива, настолько ошарашена столь резким и крутым поворотом, что судьба Ксении и Глеба ее