Литератор женщине: «Мне легче написать две страницы, чем удовлетворить твои животные инстинкты».
* * *
«Я прочла всего Золя, всего Мопассана, но такого не подозревала!» (после пистона)
* * *
Как же трудно вырваться из рабства собственных окаменевших представлений о мире! И как из-за этого трудно людям договариваться».
* * *
– А сколько тебе было лет, когда ты перестала быть девушкой?
– Пятнадцать.
– А тебе доставило это радость?
Пауза.
– Нет.
– Ты его любила?
– Нет. Просто я знала, еще до этого, что это… радость. А потом…
И заплакала.
* * *
Боже праведный! Что же это за несчастные люди – средние инженеры, представления не имеющие об истинном своем положении. Лишены всякой информации, кругозора, свободы мысли и чувства. Мучающиеся поиском ответов на глобальные вопросы, а ответов этих им взять негде, не у кого. Питаются слухами, сами их выдумывают и долго ими живут. (Все это так и просвечивало сквозь наивный и плоский капустник «Южмаша».)
* * *
Совершенно опустошенные интеллигенты-технари. Пьют, вслух читают Пушкина. При этом забывают и путают слова. Чуть что – сразу же втягивают Александра Сергеевича в разговор.
При этом опустошение, тоска, а в общем-то, и бездуховность ужасные.
* * *
– Там он у себя мужчина, грузин! А тут никто.
* * *
Вязаная фата! Вообще вязаное подвенечное платье.
* * *
Сельский махон, который в большом городе находился по музеям и выставкам, а потом своим односельчанам рассказывает (и показывает!) подробно, что изображено на картине или в скульптуре.
* * *
В ресторане человек заказал оркестру куплет из гимна Советского Союза. Встал в середине зала и спокойно, громко пропел весь куплет «старого гимна».
«Нас вырастил Сталин…» и так далее. Потом с достоинством ушел из ресторана.
* * *
Красивая пепельница в женских руках с длинными ухоженными ногтями.
* * *
«Главное, чтобы глаза не были больше, чем рот».
* * *
Толстая унылая женщина в пальто на свадьбе. Уселась, смотрит на танцующих.
* * *
Как ни странно, у нас в кино выработался штамп одежды, неведомо откуда взявшийся, так как в магазине такого купить невозможно.
* * *
«…Ему даже было выгодно находиться в состоянии напряжения, так как это напряжение, сохраняя дистанцию между ними, помогало ему поддерживать в себе то чувство неприязни, при котором ему было легче постоянно чувствовать себя правым».
* * *
Это постепенно разъедающее чувство незаслуженной неоцененности. Оно всегда находит объяснение и оправдание всем поступкам, которые рождены этим чувством, хотя признаться себе в этом человек не может. Он ищет и находит все причины вне себя, вне своих комплексов.
Чувство это разъедает, тихо и страшно. Ужас в том, что человек не имеет сил видеть в себе свои комплексы. Это, в конечном счете, касается всего – и женщин, и работы, и каких-то ничтожных умений или неумений. Если такой человек выпивает, все это начинает лезть наружу, хочется быть выше ростом, уметь петь и танцевать, занимать собою все пространство. Есть в этом что-то болезненное, отчаянное и одинокое… Но человек начинает любить в себе это прямое состояние, потому что комплекс требует удовлетворения, а удовлетворение приходит с алкоголем.
Приходит снисходительность, смелость, ощущение, что все возможно и все безнаказанно.
Совершенно опустошенные интеллигенты-технари. Пьют, вслух читают Пушкина. При этом опустошение, тоска, а в общем-то, и бездуховность ужасные.
* * *
Лежат в постели. Он говорит:
– Кажется, чайник на плите остался.
– Как?
– По-моему.
Она долго молчит, ждет, пока он сообразит встать, посмотреть. А он лежит, не шевелится. Долгая пауза. Наконец она не выдерживает, встает, направляется к двери.
Он тут же:
– Кстати, на обратном пути захвати, пожалуйста, с кухни бутылочку воды, она на столе стоит.
* * *
То, что есть в к/картине «Природа», – болезненная тяга пожилого человека к молодому телу. (Это необходимо в «Дачу» как симптом.)
* * *
В крытом кузове грузовика ночью едут двое. Рядом с ними какие-то вещи. Все довольно мирно и подробно. Осень, пар изо рта.
Машину начинает догонять другой грузовик. Где-то, может быть, на перекрестке, первая машина останавливается. За ней притормаживает и вторая. Ее фары освещают сидящих в кузове.
Долгая пауза. Потом, неизвестно откуда, тех в кузове ужасно расстреливают в свете фар.
* * *
Подробно снимать охоту. Скачем за зайцем (или еще за кем-то). Потом после долгого нагнетания – сама охота, то есть тот самый момент, ради которого день ходили.
Замечательнейшее по фактурам время – осень с первой порошей, черной водой и морозцем, тронувшим кромкой льда воду у берега.
* * *
Для беззащитного человека жизнь страшна и жестока. Зависть, бессмысленная злоба, ханжество, комплексы неполноценности… – все это правит миром, и швырнет порою человека так, что ему и предугадать невозможно. Человек, попавший в эти волны, обычно и представить не может, как действуют пружины, которые им крутят.
Впрочем, как правило, объяснение всех этих коллизий просто и даже весьма примитивно в их импульсах. Результат же бывает чудовищен.
Как важно не усыпляться, не успокаивать свое существо в момент относительного благополучия. Налетевший шквал может взломать, уничтожить ту основу, на которой человек держится.
Не усыпляться аплодисментами и быть самим собой!
* * *
История советской проститутки, но в обратном порядке – из дня сегодняшнего в ее детство. (Нужна документальная основа!)
* * *
Застолье. Рядом – дети. Девочка приносит и показывает всем гостям игрушку, просит ее починить. Кто-то берется за это… Подробно снимать, как эту игрушку чинят, а параллельно происходят события, меняющие суть происходящего и проявляющие истинные связи в отношениях между людьми.
* * *
Пьеса в три акта. В первом садятся за стол. Пьют. Второй акт – новая стадия пьянства. Третий – последняя. И на каждой стадии происходят повороты в характерах, в отношениях между людьми, а как следствие – в сюжете. (Всплывает что-то старое, запретное, то, что должно быть давно забыто и движет всю историю вперед.)
* * *
Пронзительная история про «золотой диск» с пением птиц, шумом ветра, голосами людей, рокотом прибоя, заброшенный на самую границу Солнечной системы.
Астронавт с этим диском. Человек, добровольно улетевший с запасом продуктов на 30 лет.
Выясняется, что улетел навсегда. И как он, выходя на связь с Землей, общается с землянами в первые дни и месяцы, и как – потом.