На закате солнца купцы алчуще засверкали глазами, облизывая свои непомерно растянутые губы, и один из них, сойдя вниз, возвратился из какой-то потайной и мерзкой каморки с горшком и корзиной тарелок. Потом, усевшись под навесом в тесный кружок и передавая горшок друг другу, они принялись поедать дымящееся мясо. Но когда они дали кусок и Картеру, он заметил нечто совершенно ужасное в его размере и форме; так что, побледнев в лице больше прежнего, он выбросил свой кусок в море, как только от него отвели глаза. И он снова подумал о тех незримых гребцах и о том подозрительном пропитании, что давало им непомерную механическую силу.
Мрак стоял, когда галера прошла между Базальтовыми Столпами запада, и зловеще нарастал впереди гул, там, где гремучий поток падал с края земли. И брызги этого водопада, взлетая, затмевали звезды, и палуба сделалась влажной, и судно кренил бешеный бурун бездны. Потом с причудливым свистом корабль одним махом прянул, и Картер пережил все ужасы кошмара, когда земля провалилась куда-то и громадная ладья беззвучно и кометоподобно ринулась в межпланетное пространство. Картер знать не знал, какие бесформенные черные сонмища гнездятся, кишат и корчатся в мировом эфире, ломаясь и кривляясь в лицо мимохожим странственникам, а иногда осклизлыми лапами ошариваясь вокруг, если их любопытство возбуждал какой-то движущийся предмет. Это был безымянный помет Иных Богов, подобно им, незрящий и несмысленный, и одержимый их алчбой и жаждой.
Но сквернящая галера держала свой курс не так далеко, как было убоялся Картер, ибо вскоре он увидал, что кормчий правит кормило прямиком на луну. Горящий серп луны все увеличивался по мере того, как они приближались, и наводил беспокойство, являя свои кратеры и горные острия. Корабль двинулся к краю луны, и вскоре сделалось ясно, что он ищет пристанища на той ее таинственной и прикровенной стороне, которая всегда отвращена от Земли и на которую никто из в полном смысле слова людей — может быть, за изъятием духовидца Снирет-Ко — никогда не взирал. Вид луны с близкого расстояния внушал изрядное смятение; Картеру не пришлись по душе ни размеры, ни очертанья руин, рассыпавшихся во прах тут и там. Расположение мертвых капищ на горах говорило не во славу богов потребных и праведных, и в симметриях разбитых колонн чудился некий темный и прикровенный смысл, которому не хотелось искать разгадку. О строении же и росте былых поклоняющихся Картер упорно не хотел строить догадок.
Когда корабль обогнул край луны и поплыл над той незримой для человека твердью, в причудливом ландшафте проявились некоторые признаки жизни, и Картер увидел множество низких, широких и круглых хижин посреди белесых полей уродливой плесени. Он заметил, что в этих хижинах не было окон, и подумал, что их форма напоминает эскимосские снежные хижины. Потом он увидел маслянистую зыбь какого-то трясинного моря и понял, что путешествовать опять предстоит по воде или, по крайней мере, по некоей жиже. Галера плюхнулась на морскую поверхность с характерным звуком, и странная упругость, с которой ее приняли волны, изрядно смутила Картера. И вот они с громадной скоростью заскользили вперед, однажды разминувшись и обменявшись маячными сигналами с похожей, как родная сестра, галерой, но в основном не видели ничего, кроме странного моря и неба, черного и со звездной россыпью, хотя в нем и стояло палящее солнце.
Вскоре впереди рваным очерком всплыли в лишайниках наподобие язв холмы побережья, и Картеру бросились в глаза гадкие коренастые серые башни города. То, как они запрокидывались и наклонялись, каким образом жались одна к другой; то, что в них вообще не было окон, внушало изрядную тревогу пленнику, и он горько сетовал на свою блажь, попустившую его пригубить странного вина у того купца в тюрбане о двух буграх.
По мере того как приближался берег и город все сильнее дышал своим мерзким зловонием, Картер увидел, что рваные зубцы холмов густо одеты лесами, в некоторых деревьях он узнавал собратьев того одинокого дерева-с-луны в заколдованной дубраве на земле, из чьего сока мелкорослые бурые зуги курили свое удивительное вино.
Картер уже различал движущиеся фигуры на шумных пристанищах впереди, и чем лучше он видел их, тем больше начинал бояться их и чураться. Ибо вовсе не люди были они, не люди даже и приблизительно, но громадные серовато-белые склизские твари, которые раздувались или ужимались, когда хотели, и в основном имели вид — хотя он часто менялся — своего рода безглазых жаб со странным дрожащим пучком коротких розовых щупалец на конце тупого плоского рыла. Уродища эти хлопотливо переваливались по причалам, со сверхъестественной силой ворочая тюки, клети и ящики, и то вспрыгивали на какую-нибудь пришвартованную галеру, то соскальзывали с нее, держа длинные весла в передних лапах. А иногда они прогоняли гуртом топочущих рабов, которые смахивали на тех с распяленными ртами человекоподобных купцов, что торговали в Дилат-Леене; разве что без тюрбанов, без платья и без башмаков человеческого подобия в них было не так-то уж много. Некоторых рабов — из тех, что потолще, которых на пробу щипал кто-то вроде надсмотрщика, — сгружали с кораблей и заколачивали в клети, и грузчики волокли их в низкие пакгаузы или громоздили на огромные грохочущие подводы.
Одну из подвод запрягли и угнали, и влекома она была столь баснословной тварью, что у Картера забрало дыханье, даже после всех уродищ, на которых он насмотрелся в этом пакостном месте. Время от времени стайку рабов, обряженных и окрученных в тюрбаны наподобие чернявых купцов, загоняли на галеру, куда за ними следовала большая команда склизких жабьих тварей — шкиперов, штурманов и гребцов. И Картер увидел, что существам-недолюдям оставляют более черную работу, не требующую, однако, силы — такую, как стояние у руля и стряпня; их держат на побегушках, и они совершают сделки с людьми на Земле или других планетах, где ведут торговлю. Существа эти должны были сходить для Земли, ибо впрямь были не без сходства с людьми, стоило им прикрыться платьем, обуться и навертеть тюрбаны, и они могли торговаться в базарных рядах, избежав конфуза и затейливых объяснений. Но большинство из них, за изъятием тощих или увечных, прямо нагишом позагоняли в клети и увезли на грохочущих фурах, запряженных баснословными тварями. Изредка сгружали и заколачивали в клети других существ; одни были совсем вроде этих полулюдей, другие не то чтобы очень похожи, третьи не похожи совсем. И он задавался вопросом о тех злосчастных черных толстяках Парга; было ли еще кого из них разгружать, загонять в клети и отправлять в глубь страны на тех отвратительных телегах?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});