Читать интересную книгу "Академия Малхэм Мур. Мой сводный враг - Мию Логинова"

фестиваля. Я шёл сказать Люке, что ничего к ней не испытываю. Потому что так ей будет проще. Она не должна оказаться в ситуации жертвы. Не должна быть рядом потому, что жалеет.

Последний разговор в домике показал, как слеп я был, считая, что Гревье меня не выносит. Очередной самообман.

Решимость поубавилась уже за кулисами. Я искренне надеялся застать её до выступления, но опоздал. Или пришёл как раз вовремя, чтобы подменить неуклюжего Брэдли, который умудрился опять всё испортить в самый неподходящий момент. Сам не знаю, что меня дёрнуло на сцену.

В прошлом году я танцевал этот идиотский танец листьев. Опавших и летящих к земле, чтобы погибнуть. Как раз таким себя ощущаю сейчас. Настолько мёртвым внутри, что даже отказ Люки надеть присланное платье не колет огорчением. Всё, что могло в этом теле болеть, уже отболело и покрылось чёрной коркой. Как земля после извержения вулкана. Лава остыла, оставив после себя некрасивые следы прожаренных рубцов.

– Прекрасно выглядишь. – Мне даже удаётся изобразить улыбку и удачно парировать её привычные колкости. Невеста. Надо же… Странное чувство из смеси тепла и горечи обтягивает грудь тесным жгутом. Я веду Люку в танце по заученному до автоматизма маршруту. Просто не думая о руках и ногах. Только о том, что должен отказаться от той, о ком думал с момента самой первой встречи. Отказаться, потому что ей будет лучше не со мной. Ради неё отказаться. Я смотрю в её напряжённое лицо. В глазах светится то недоумение, то немой вопрос. Смотрю и напоминаю себе, что нельзя быть эгоистом, надо дать ей шанс жить нормально. Завести детей, вырваться из этого дерьмового мира светского лоска и звериной жестокости. Где традиции выше человека. Надо оттолкнуть её…

Люка проходит вокруг меня под выставленной рукой. Такая непохожая на всех вокруг бунтарка, посмевшая выступить против толпы. Люди смотрят, шепчутся. Дикие и Змеи насмехаются открыто, кто-то тычет пальцем, кто-то вертит у виска. Отбросы довольно улюлюкают. А мне плевать на них всех. В свете того, что свалилось на меня сегодня, все эти чужие лица кажутся смазанной серой массой. Ничем. Все, кроме Люки. Отведя от неё взгляд, я принимаюсь искать в толпе зрителей Макса. Нахожу. Костюм, букет. Наши взгляды встречаются, я киваю. Чуть заметно.

Ты прав. Я должен её отпустить.

А потом… потом перед глазами встало лицо матери.

Должен отпустить.

Мама тоже хотела как лучше. Именно на это давил отец в разговоре. Как лучше для меня, не спросив меня. Потому что я слишком юн, чтобы решать. И теперь я собираюсь отпустить Люку потому что решил за неё. Потому что боюсь дать ей выбор. Боюсь, что просто останется из жалости, она ведь такая добродушная. А потом с годами начнёт сереть от осознания, что натворила. Я хотел оттолкнуть её не из любви, а из эгоизма. Чтобы потом не брать на свои плечи ответственность за её несчастье. Я жалел себя. Себя, не её, поступая ничуть не лучше, чем отец и мама поступили со мной.

– Нам нужно поговорить, – притянув на финальный аккорд, тихо шепчу ей на ухо. – Не уходи далеко, хорошо?

Она, нахмурившись, кивает. Обеспокоенная и напряжённая от моего тона. Музыка стихает, раздаются первые неуверенные аплодисменты. Со стороны отбросов срываются в громогласные. Эти лупят так, как будто собираются ударом снести себе вторую ладонь.

К сцене уже пробивается Макс. Мне хочется увести Люку заранее, уберечь от его намерений, но… Но другая часть меня желает убедиться, что Гревье сделает верный выбор.

– Люка! – Она улыбается на зов Латимера и даже сама подходит, чтобы принять цветы. Поймав её руку, тот не отпускает пальцы. – Подожди, это ещё не всё. Вот. – Второй рукой достаёт из кармана кольцо. Без красивого футляра, голое, каким наверняка чувствует себя сам под взглядами толпы. Я знаю, на что он рассчитывал. Что Люка не откажет ему при всех. Что не посмеет так его унизить. – Ты станешь моей невестой, Люка Гревье?

Всё вокруг погружается в тишину. Напряжение такое тяжёлое, что давит виски. Толпа безмолвствует. Люка молчит. Макс держит её пальцы, но с каждой секундой ожидания лицо его сереет. И в какой-то момент мне даже искренне жаль.

А потом Люка отбирает пальцы из руки Латимера. Он всё понимает сразу – видно по лицу. По тому, как быстро меняются эмоции, когда маска высокомерной холодности прикрывает его истинные чувства. Я заметил. Успел.

Даже не дослушав речь Гревье, он кивает сам себе, молча разворачивается и уходит. Люди расступаются, пропуская отвергнутого жениха. Молча. Ошарашенные. Опешившие. Но это сегодня. Сейчас. Уже через четверть часа Мур будет гудеть хуже роя пчёл. Обсасывать подробности случившегося. Посмеиваться. Наслаждаться чужим поражением. Институт подлости и лицемерия.

Я смотрю Максу в спину. Ровную, горделивую осанку не портит тяжесть отказа и позора. Смотрю и вижу мальчика, с которым дружил много лет назад и чью дружбу оттолкнул, боясь, что проговорюсь. Боялся доверить свой секрет, а оказалось, Макс знал много лет. Знал и молчал. Я мог не потерять друга, если бы не трусил. Надо было просто рискнуть.

Ловлю руку Люки и крепко сжимаю пальцы. Кажется, урок выучен. Нужно дать ей шанс выбрать самой. Выслушать всё и сделать выбор. Любовь начинается с доверия.

Глава 45

Ещё во время танца с Эйданом, нет, раньше… как только я увидела те злополучные две коробки с платьями, вот тогда оно меня и настигло – чувство надвигающейся катастрофы. А сейчас, когда танец завершился и на сцену поднялся Макс…

С каждым его словом, с каждым жестом и взглядом он как будто бы намеренно оголяется передо мной, заживо сдирает шкуру, вот эту приросшую аристократическую, чтобы я увидела… его? Возможно… вот только предложение, сделанное на виду у всех, всё с тем же апломбом и полной уверенностью, что я не посмею, не смогу отказать? Я должна быть благодарна? Что, чёрт возьми, у него в голове?!

Сожаление, страх, обида, недоумение топят сознание, заставляя судорожно вздыхать. Тяну ладонь из захвата его пальцев. Его – тёплые и крепкие, мои – холодные, дрожащие. Контраст невероятный.

– Прости, – шепчу одними губами, быстро смахивая внезапно накатившие слёзы. – Я не могу, Макс…

– Ясно. – Он отступает, натягивая уже привычную броню. Но я вижу. Его, под этой толстой и неправильной баррикадой. Его, кто готов был открыться и что-то изменить, но начал неправильно. Как младенец, что был готов сделать первый шаг в незнакомый мир, но упал. Хватит ли ему сил