книгу пишете.
— Только сегодня начали, — гордо сказал Марчуков. — Тебе понравилось?
— Я в восторге вообще, — сказала она. При ее манере разговаривать эту фразу легко можно было принять за сарказм. — Мне даже захотелось самой попробовать написать что-нибудь.
— Ты не обиделась? — забеспокоился Марчуков. — Если ты не хочешь быть в службе безопасности, то мы можем переписать!
— Нормально, — Друпи покивала. — Не надо переписывать. А можете сделать Светку врачом из моей службы, которая сыворотку правды придумает? И чтобы мы ее тайно испытывали на всех.
— Светку? — нахмурился я. Конечно же, я не понимал, о ком она говорит. Запомнить каждую Светку, Ленку или Таньку было выше моих сил.
— И все возьмутся говорить правду и наговорят совсем не того, чего хотели! — подхватил Марчуков. Народ, который только что вроде бы разошелся по своим делам, снова начал проявлять к нам интерес.
— Эй-эй, давай обойдемся без спойлеров, — сказал я.
— Без чего? — встрепенулся Марчуков. А, ну да. Пока что это словечко не вошло в обиход.
— Ну это когда человек только начал детектив читать, а тут к нему подходишь и говоришь, кто убийца, — объяснил я. — Давай сначала напишем новую серию, а завтра после ужина прочитаем ее для всех желающих.
— Эй, первый отряд, салют! — раздался от входа голос незнакомого парня. — А Крамской кто из вас? Есть тут Кирилл Крамской?
— Есть, — ответил я и поднялся.
— Тебя Марина Климовна вызывает, — сообщил парень. Кажется, он из третьего отряда. — В ленинскую комнату. Дуй быстрее, а то она еще больше разозлится.
Глава 28, про такое равенство, когда некоторые равнее других
«На что, интересно, на этот раз разозлилась Марина Климовна?» — думал я, пока топал по тропинке, загребая кедами сухую хвою. Так странно, сначала она мне вроде показалась нормальной теткой. В самом начале первой смены. Когда она в танце вожатых участвовала. Вроде бы, с чувством юмора у нее нормально, самоирония, опять же, присутствует. Но потом случилась история с шашками, потом она сорвала со стены нашу газету, потом… У меня даже идей никаких не было, что я снова умудрился натворить.
Впрочем, настроение у меня было отличное, так что как-то особенно я не волновался. Не могла же Марина Климовна напрячься на только что прошедшие на нашей веранде чтения. Даже если бы она и узнала о том, что они проходили, то придраться было реально не к чему — наш корабль был построен в Советском Союзе, внутренний распорядок включал в себя построение под гимн на фоне красного знамени с серпом и молотом. Мы даже ради такого дела придумали голографический флагшток, чтобы советский флаг развевался прямо в открытом космосе. В общем, урок я усвоил, так что пренебрегать идеологическим подробностями мы не стали, даже наоборот.
Я открыл дверь и вошел.
Нда, лица у собравшихся весьма грозные, будто затевалась здесь по меньшей мере казнь на электрическом стуле. Кроме Марины Климовны присутствовали еще двое парней-вожатых — кучерявый зануда с отвратительным голосом и белобрысый здоровяк, ничем особенным не прославившийся, кроме футболки с портретом сурового бородача. И еще тут был Серый. Мелкий миньон Боди. Вид он имел крайне кислый, глаза красные, будто он только что плакал.
— Здравствуйте, Марина Климовна, — вежливо сказал я старшей пионервожатой, восседающей за столом под портретом Леонида Ильича. Остальным просто кивнул. Марина Климовна нахмурила брови, но до суровости взгляда вождя все равно не дотянула.
— Крамской, что это такое? — она простерла руку над столом жестом величественным и возмущенным. Стол был пустой. Почти. В центре лежал ровно один предмет — вскрытая пачка сигарет «Стюардесса».
— Сигареты, Марина Климовна, — пока еще не понимая подвоха, ответил я.
— Крамской, у тебя совесть есть вообще?! — напустилась на меня Марина Климовна.
— Эээ… А что случилось-то? — я осмотрел собравшихся. — Ну да, я знаю, что это такое. Некоторые люди курят. Моя-то совесть тут при чем? Я же их не заставляю?
— Сережа, скажи нам еще раз, где ты взял эту гадость? — Марина Климовна повернулась к Серому.
— Я купил их у него, — едва слышно пробормотал Серый, не глядя на меня.
— У кого ты их купил? — требовательно вопросила Марина Климовна.
— У Крамского, — еще тише проговорил Серый.
— Серьезно? — я чуть не заржал. — Серый, что это еще за фантазии?
— А ты молчи, когда тебя не спрашивают! — прикрикнул кучерявый.
— Почему это я должен молчать, когда он врет? — спросил я.
— Лучше подумай о своем поведении, Крамской! — Марина Климона встала. — Сережа, расскажи нам, как все было!
— Ну… — Серый бросил на меня испуганный взгляд. — Я гулял. Зашел за столовую… А там он с пацанами курит. Они сказали, что если я хочу доказать, что я взрослый, то я тоже должен закурить. А я сказал, что у меня нет сигарет. И тогда он говори, что может мне продать. За двадцать копеек. Я согласился.
— Сережа, ты же понимаешь, что курение не делает тебя взрослым? — вкрадчиво сказала Марина Климовна.
— Понимаю… — прошептал Серый.
— Тогда почему ты купил у Крамского сигареты? — спросила она.
— Почему ты врешь, что купил у Крамского сигареты, — уточнил я.
— Помолчи, Крамской! — прикрикнул кучерявый. — Говорить будешь, когда тебя спросят!
— Я буду говорить, когда считаю нужным! — сказал я. — Серый врет как сивый мерин!
— Выбирай выражения, ты! — вступил в разговор белобрысый. — Спекулирует сигаретами, еще и хамит! Очень ему надо наговаривать на тебя!
— То есть, вы уже решили, что я виновен? — я иронично приподнял бровь. — А если я приду завтра и скажу, что кто-нибудь письки на заборе рисует, вы просто так мне поверите и накажете того парня? Просто по моим словам?
— Твоим словам теперь не так-то просто поверить, — язвительно бросила Марина Климовна. — Вечно ты…
— Вечно я — что? — хмыкнул я.
— Сначала ты дерешься, потом какая-то странная история с дымовыми шашками… — сказал белобрысый.
— Вы серьезно вообще? — я снова чуть не заржал. — Вообще-то, у меня просто кровь из носа пошла, а дымовые шашки мне Мусатов подбросил.
— Тогда объясни, почему другие не попадают в такие ситуации, Крамской? — Марина Климовна остановилась передо мной и уперла руки в бока.
— Понятно, ложечки нашли — осадочек остался, — тихо проговорил я себе под нос.
— Что ты там бормочешь? — Марина Климовна грозно нависла надо мной.
— Вы просто светоч справедливых