— Что ты? — он задал вопрос.
Женщина не обратила на его слова никакого внимания. Она подошла к распятому Энди Мальмору, прикоснулась к особенно уродливому наросту — целой грозди губ и ворсистой ткани языков. Пальцы у неё загорелись ярче, снова заставляя отвернуться, а когда Сорен перестал прижиматься лбом к полу, понял: она горит и сжигает Мальмора. Лицо открылось первым, деформации разрушались: никакого пепла или запаха горелой плоти.
«Чёртова программа. Чёртов программный код».
Дурацкая ассоциация, но Сорен не знал, во что верить.
Женщина выдернула прутья из рук и ног Мальмора. Тот грузно рухнул на пол, поморщился:
— Извини, если напугал.
— Напугал? — голос фигуры из света неприятно звенел. — Ты мог всё испортить. Если бы я не вмешалась…
— Я бы не умер, ты знаешь.
— А я бы не узнала о твоей затее. Нет, я не всё могу видеть, особенно через эту дверь, — тут Сорен отметил: ещё бы, бронированная и толщиной метров пять. Кажется, изнутри обита свинцом или каким-то другим материалом, может, нано-оболочкой с повышенной жаростойкостью. — И что бы ты делал?
Энди Мальмор улыбнулся — виновато и с нежностью.
«Какого чёрта?»
Однако Сорен догадывался; сходство проскальзывало в лице, голосе, поведении, хотя женщина была невысокой и худощавой. Фото из архивов видел каждый. В конце концов, любого обитателя полисов учили поклоняться этим якобы давно мёртвым людям. Дикари просто унаследовали «религию» полисов, превратив божество в демона, но все боги отвратительны и кровавы, Сорен читал подобное ещё в книгах старого мира.
— Дана Мальмор, — назвал он имя.
Женщина из света обернулась.
— Да, — сказал Энди. — Это он. Сорен Рац, о котором говорил.
— Понимаю. Сначала закончу с тобой.
Ещё одна вспышка; теперь Сорен точно знал: сестра сжигает брата заживо — или не совсем, она была светом, он — чем-то вроде компьютера. Квантовая дисперсия, переход туннельным эффектом, суперпозиция сменяется одним из возможных состояний. Она восстанавливала поток информации, вынимала зелёные и красные шары-ошибки из классической модели с белыми и чёрными.
Когда Сорен шёл сюда, сопровождая Хозяина-Энси, он понимал куда больше и о фрактальной мутации, и об аладах, а теперь просто пополз в очередной попытке сбежать.
— Стой, тебе говорят.
Дана наклонилась к нему. От неё исходило пульсирующее тепло, которое чередовалось с невыносимым космическим холодом.
— Ты же хотел понять, как «работает» мутация… настолько, что разрезал заживо моего брата.
— Я не… Он позволил, — Сорен прикусил язык до резкой боли и солоноватого привкуса. И ещё пару раз дёрнулся, женщина из света поставила ему ногу на грудь — бесплотную и одновременно невыносимо-тяжёлую. — Он заставил! Он хотел, чтобы…
— Это правда.
Энди Мальмор подошёл ближе — как никогда человекоподобный, даже стыдливо прикрывался, передёргивая плечами и близоруко щурясь.
Дана рывком сорвала плексигласовую маску. Сорен заорал, но замолк почти сразу, когда она прикоснулась сияющими губами к его рту. Боль проникла в горло, переносицу и пищевод. Между ног стало мокро и тепло. Сорен заколотился, пальцы непроизвольно сжимались и разжимались.
— Дана, хватит.
Она отпустила его. Сорен пытался выть своим сожжённым ртом — вместо губ открытый череп, зубы превратились в головешки, запёкшаяся кровь и сырое мясо с запахом свежего стейка.
— Он жив. Можешь включить эту штуку, чтобы подлатала. Всего-навсего присоединится к тем, кого так хотел познать и понять. За знания всегда приходится платить, тебе ли спорить? По-моему, всё справедливо, Энди, — женщина из света обняла своего брата, и по мере того, как Сорен проваливался в зыбкое сумеречное состояние, оба превращались в призраков, в видения, в нечто чужеродное — почти как религиозные откровения.
«Инанна, — думал Сорен. По щекам текли слёзы. Плексигласовый шлем валялся в нескольких метрах, зияя расползающейся и медленно тающей по краям дырой. — Заря утренняя, заря вечерняя».
От боли коротило что-то в мозгу, позвоночнике — может, на уровне подкорки. Каждый вздох отзывался криком, но кричать Сорен не мог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это не просто титул. Это объяснение. Энси, хранитель нового мира, не солгал, когда пообещал «все ответы».
Сорен всхлипнул; он так и не закричал, зато засмеялся, проговаривая безгубым и покрытым язвами до пищевода ртом: «Я понял. Я всё понял, Инанна».
Таннер набрал код Ирая и закрыл глаза, представив длинный и приземистый по сравнению с остальными городами полис — военную базу. Ирай растянулся на сотни километров, словно нескончаемая процессия, и с высоты птичьего полёта — или полета тех редких дронов, которые долетали до границы, не «заглючив» и не рассыпавшись на винтики, — напоминал забор. Ирай не мог закрыть обитаемую или условно-обитаемую территорию Пологих Земель от аномалий пустыни Тальталь — этого трупа, изглоданного аладами до костяного праха, — но здесь всегда несли вахту, всегда были готовы отразить наступление. Некоторые базы время от времени проникали в Тальталь, люди пытались отвоевать у мёртвых территорий своё, но эти упорные пальцы неизменно ломали ногти и соскальзывали.
«Ирай разберётся», — думал Таннер.
Око бури или нет, Ирай — город рапторов. Сумеют остановить даже бурю; Лакос бы тоже спасли, если бы тот не располагался на дне огромного озера, куда не подступить на обычных механизмах, нужны особые…
Здесь проще. Здесь почти безопасно.
«И это только база», — преследовала предательская мысль. Таннер сглотнул, представив Леони в центре битвы.
«Она умрёт».
«Она обречена, ты ничего не сделаешь».
Таннер не умел драться, толку от него никакого. Нужно просто набрать код телепорта, и…
— К чёрту.
Он снял браслет, набрал сообщение: «Буря на базе», указал координаты. Телепорт послушно проглотил наживку. Оружия у Таннера не было, управлять раптором-механизмом может только раптор-человек — технология рассчитана на особый статус «свечения», который показывает каждый пригодный в охотники.
Мы все здесь светимся, мы из чистого света.
«Только не я», — он засмеялся; вместо оружия — портативная мини-лаборатория. Он не будет нестись в бой, останется наблюдать, и если понадобится — когда понадобится, — поможет Леони.
«Ты сошёл с ума», — подсказал Таннеру глас разума. Тот возразил: не совсем, среди моих инструментов усовершенствованный контейнер на базе дизруптора; с него-то всё и началось, он-то и позволил поймать алада «живьём», а потом помещать размножающиеся искры в тех несчастных зародышей.
Контейнер напоминал большой рюкзак на липучках и именно так и использовался. Таннер пожалел об утраченных вещах, но потом вспомнил девчонку и её оторванные пальцы, и его передёрнуло. К чёрту шмотки, без бритвенного станка он тоже переживёт; ему повезло, что он сообразил взять этот рюкзак, сунуть в него стандартный дизруптор, скальпель, даже фонарик. Фонарик не нужен. Зелёный столб сияет так ярко, что глаза вытекают, но до лазарета ещё нужно добраться.
«От тебя никакого толку», — фыркнула в ухо Таннеру мысленная Леони, а он покачал головой в ответ: в бою против рапторов — может быть, но здесь и не бой. Вы решили скормить себя буре, а я предложу кое-что ещё.
Дизруптор-кинжал, стандартная модель. Рукоять открывалась. Таннер нашёл стандартную батарею Ме-Лем, вытащил её и хотел было положить в карман, но вспомнил про нелепый костюм-герметик. Батарею он бросил прямо на пол, а специальный провод, похожий на пуповину, подключил к ножу.
Именно такой была ловушка того самого алада, которого помогла ему поймать Леони; дизруптор не давал твари разрастаться, а контейнер держал в некоем гомеостазисе. Теперь это могло сработать, превратись рюкзак в целый дом, а кинжал — в таран весом полтонны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Это лучше, чем ничего, правда?»
Его мысленная Леони не соглашалась, зато там, снаружи, умирала — может, уже сгинула, — настоящая. Таннер поторопился. Он выскочил на улицу, едва успев поправить очки и закрыть лицо «шлемом».