— Зачем ты ввязался в это? — спросил его Джеймс.
Брент пожал плечами:
— Мне хотелось действовать. Не люблю предателей.
Джеймса не обманула беспечность Брента. В старом друге появилось нечто новое, тревожное, но Джеймс пока не мог определить, что это. Брент всегда держал свое прошлое в тайне. Других это сбивало с толку, но Джеймса никогда не беспокоило. Но теперь что-то изменилось. Брент изменился.
Да, он хотел помочь Белле, и тем не менее в его поведении угадывалось странное подводное течение, а в проницательных глазах временами вспыхивал опасный огонь. Он быстро гас, и Брент снова превращался в уравновешенного сдержанного барристера.
— Я никогда не хотел оскорбить тебя и не имел в виду, что ты не так ловок и хитер, как Энтони и Джек.
— Я знаю, — усмехнулся Брент, — но хочу помочь.
К тому времени как Белла закончила работу с художником, уже совсем стемнело. Джеймс внимательно изучил рисунок, желая запомнить каждую черту лица Руперта — квадратный лоб, тяжелый подбородок, нос с горбинкой.
Джеймсу было интересно, насколько сильно походил муж Беллы на своего близнеца. На протяжении юридической карьеры он нередко встречал близнецов — клиентов, свидетелей обвинения. Несколько пар, как ему помнилось, были совершенно одинаковыми внешне, другие не походили друг на друга. Но Белла сказала, что Руперт и Роджер Синклеры очень похожи.
То, что у нее не оказалось портрета мужа, Джеймса не удивило. Если таковые и существовали, она наверняка их уничтожила.
Белла отодвинула стул от письменного стола, за которым сидела уже битый час, встала и помассировала поясницу. Потом принялась тереть глаза — они у нее определенно болели от напряжения.
Джеймс бросил рисунок на стол.
— Ты измучена.
Белла открыла рот, собираясь запротестовать, но тут у нее в животе громко заурчало, и она отчаянно покраснела.
Джеймс вопросительно поднял бровь.
— Когда ты последний раз ела?
— Не очень давно, — сообщила она, сразу перейдя в оборону. — Сегодня утром я пила чай и съела тост. — Привычка говорить правду одержала верх, и она добавила: — Кусочек. Маленький.
— Здесь неподалеку есть неплохой постоялый двор. Называется «Харвест пост». У меня приятельские отношения с его владельцем. Там подают хорошую еду и вино.
Судя по выражению лица Беллы, она готовилась выдвинуть возражение, и поэтому он поспешил сказать:
— Не пытайся отрицать, что ты проголодалась. Я тоже умираю с голоду. А это заведение совсем рядом.
— Сейчас мы в городе, — воодушевленно заявила Белла, — и нам неприлично ужинать вдвоем, в интимной обстановке, без компаньонки.
— Не волнуйся. «Харвест пост» располагается на окраине города в довольно уединенном месте. Вряд ли там часто бывают представители высшего общества.
Белла согласно кивнула:
— Хорошо. — Обернувшись, она взяла плащ, который висел на спинке стула. — Если все как ты говоришь, нас, наверное, и в самом деле никто не увидит.
Они дошли до экипажа, и Джеймс помог ей забраться внутрь.
Путешествие оказалось недолгим. Как только позади остались огни большого города, экипаж выехал на неровную сельскую дорогу и остановился у хорошо освещенного постоялого двора.
Его владелец тепло приветствовал Джеймса. У Фарнсуорта в свое время были проблемы с деловым партнером, которые Джеймс урегулировал. С тех пор Фарнсуорт вел дела самостоятельно.
Обменявшись приветствиями с Джеймсом, хозяин лично проводил их в единственную отдельную комнату; куда им сразу же принесли кувшин красного вина, к которому Джеймс заказал жаркое из кролика.
Попробовав жаркое, Белла зажмурилась от удовольствия и пробормотала:
— М-м-м, это восхитительно.
А Джеймса одолели эротические воспоминания о том, как они впервые занимались любовью. Он до мельчайших деталей помнил, как Белла, обнаженная, растянулась на бильярдном столе и ее спутанные каштановые волосы являли собой разительный контраст с зеленью сукна. Глаза у нее были полузакрыты, чуть приоткрытые губы улыбались.
Совершенно очарованный, Джеймс следил, как она залпом осушила бокал вина и кончиком языка слизнула с нижней губы крупную каплю.
Он сразу с преувеличенным усердием принялся наполнять ее бокал, отвлекаясь на повседневные дела, чтобы только не изнывать от страсти к прекрасной женщине, сидящей с ним за одним столом.
— Скажи, когда Руперт Синклер впервые установил с тобой контакт? — спросил он.
— Это было давно. В конюшне Уиндмура. Как раз перед тем как он напал на Бобби и ранил тебя. С тех пор я его не видела. Только… — Она нервно смяла салфетку. — Он оставил мне записку на подушке. В тот самый вечер, когда мы… ужинали в бильярдной. Он хотел встретиться со мной, чтобы забрать конторскую книгу. Но я до сих пор не знаю, как он вошел в дом: окно было закрыто.
— Это было в ту ночь, когда ты попросила у меня деньги за Уиндмур?
Белла кивнула:
— Да. Я так и не нашла книгу и поняла, что выбора нет. Надо бежать. — Округлив глаза, она шепотом проговорила: — Он угрожал причинить тебе вред. Сказал, что во второй раз не промахнется.
Она опять старалась защитить его! Джеймс почувствовал, как участился пульс, перехватило дыхание. Он наверняка будет рад уничтожить Руперта Синклера.
— Я более чем когда-либо убежден, что мой план правильный, — сказал он. — Ты будешь жить со мной до тех самых пор, пока Руперта Синклера не арестуют.
— Не знаю… не уверена. А как же твоя бабушка, вдовствующая герцогиня? — - спросила Белла.
— Не думай о ней. Дом на Парк-стрит огромен. По нему можно ходить неделю и не встретить никого, кроме слуг. Ты можешь занять целое крыло, если пожелаешь.
Когда она сделала попытку снова запротестовать, Джеймс сказал:
— Не забывай, что с тобой будет Харриет. Она может считаться компаньонкой.
— Полагаю, герцогиня с тобой не согласится.
— А я и не собираюсь спрашивать ее мнение. Хочу, чтобы ты была в безопасности, вот и все.
Она долго и пристально смотрела на своего собеседника.
— Еще никто и никогда не заботился о моей безопасности, — наконец проговорила она.
— Тогда позволь мне быть первым. Ты не можешь вечно убегать от Руперта. Этот человек должен предстать перед судом за свои преступления.
— Какие? — уточнила Белла. — За свою изменническую деятельность или за покушение на тебя?
— За оба. Мне остается только сожалеть о том, что твой супруг умер раньше, чем был призван к ответу за ужасное обращение со своей красавицей женой.
Она замерла, сжимая в руке бокал. Пламя свечи освещало ее лицо, особенно выделялись зеленые кошачьи глаза и чувственные губы. От нее захватывало дух, мысли разбегались. Никогда в жизни Джеймс не испытывал ничего подобного.