Это не обычно видеть, когда Алломантией пользуются так небрежно, и Мараси ***не был уверена, как оценить это.*** С одной стороны, это было захватывающим. С другой стороны, это было унизительно. Что значит, иметь силу, которая может быть полезной? Лорд Хармс настоял, чтобы Мараси сдерживала свои способности, назвав их неприличными. Она могла видеть сквозь него. Ему был не столько стыдно иметь дочь Алломанта, сколь иметь внебрачную дочь.
***Он не мог глядеть на Мараси глядя, как сделать лучший улов для Стерис.***
Горькие мысли, сказала она себе, умышленно толкает их в сторону. Горечь может извести женщину. Лучше всего, держать её на расстоянии вытянутой руки.
— Это оружие — хорошая работа, — сказала Ранетее, хотя произнесла она это с недовольством. Она одела какие‑то очки с увеличительным стеклом, и расглядывала дуло револьвера в то же время светя небольшой электрической лампой на него.
— Ты хочешь, чтобы я выяснила, кто сделал его, я полагаю?
***Ваксиллиум повернул изучая на половину законченное оружие на одном из столов.***
— На самом деле, — сказал он, — мы пришли сюда, потому что нуждаемся в безопасном месте, чтобы подумать в течение нескольких часов.
— В твоем поместье не безопасно?
— Моему дворецкому не удалось меня отравить, по — этому он попытался застрелить меня, а затем взрарвался в моем кабинете.
— Ха — ха.
Она подняла пистолет несколько раз.
— Тебе следует присматреться к этим людям получше, Вакс.
— Я приму это к сведению.
Он поднял пистолет и посмотрел вниз в ствол.
— Мне нужент новый Стеррион.
— Черта с два, — сказала Ранетт. — Что случилось с теми, у были у тебя?
— Отдал их вышеупомянутому дворецкому, — сказал Ваксиллиум. — А он, вероятно, выбросил их в каналах.
— А, что с твоими Амберсаирами? Я делала тебе один из них, не так ли?
— Да, ты делала. Я потерял его, когда сражался с Майлзом Дагоутером сегодня ранее.
Эти слова заставили Ранетт остановиться. Она опустила алюминиевый пистолет, потом повернулся вместе со стулом.
— Что?
Ваксиллиум сжал губы в линию.
— Он тот, от кого мы прячемся.
— Почему, — многозначительно сказала Ранетт, — неужели Майлз Сто Жизней пытается убить тебя?
Уэйн вышел вперед.
— Он пытается свергнуть город или что‑то такое, дорогуша. По некоторым причинам, он думает, что лучший способ это сделать, грабить людей и взрывать особняки.
— Не называй меня дорогуша.
— Конечно, голубушка.
Мараси с любопытством наблюдала молча. Уэйну, казалось, нравится дразнить эту женщину. На самом деле, хотя он пытался действовать беспечно, все равно поглядывал на нее, и ***передвигался по комнате все ближе и ближе к к тому месту, где она сидела.***
— Ни за что, — сказала Ранетт, возвращаясь к своей работе. — Не важно почему. Но ты не получишь новый Стеррион.
— Никакие пушки не стреляю так точно, как твои, Ранетт.
Она не ответила. Она глянула на Уэйна, который добрался до цели, оперся на её плечо и стал разглядывать пистолет.
Ваксиллиум улыбнулся, затем повернулся к незаконченным орудиям на столе. Мараси присоединился к нему, не зная, что она должна делать. Зачем они приехали сюда, чтобы спланировать свой следующий шаг? Ни Ваксиллиум, ни Уэйн, казалось, не стремились заниматься этим.
— Между ними что‑то есть? — прошептала Мараси, кивая головой в сторону Уэйна и Ранетт.
— Она немного ведет себя, как брошенная любовница.
— Уэйн может только мечтать об этом, — прошептал Ваксиллиум в ответ. — Ранетт не заинтересована в нем. Я не уверен, что она вооще заинтересована мужчинами. Но все же это не мешает ему делать попытки.
Он покачал головой.
— Я наполовину склоннен думать, что его приезд в Элендел, чтобы расследовать дело Исчезающих, устроен для меня, что бы в конечном счете, убедить меня поехать с ним к Ранетт. Он знал, что она его не пустит, если он будет не со мной, и мы не будем заниматься чем‑то важным.
— Вы странная пара, вы знаете.
— Мы знаем.
— Так какой наш следующий шаг?
— Я пытаюсь решить. Сейчас, если мы задержимся здесь достаточно долго, она может дать мне новый револьвер.
— Либо так, либо она тебя пристрелит, так как вы раздражаете ее.
— Не — а. Она никогда ни в кого не стреляла не выставив их за дверь, как я могу вспомнить. Даже в Уэйна.
Он колебался.
— Она, наверное, не возражает, что бы ты оставалась здесь, если сама захочешь. В этом можно быть уверенным. Бьюсь об заклад, что тут есть удаленно вращаемое Медное Облако, находящееся в одном из близлежащих зданий, окутывающая всю область. Ранетт ненавидит людей чувствующих ее Алломантию. Я сомневаюсь, что есть полдюжины людей в Эленделе, которые знают, что она живет здесь. Гармония только знает, как Уэйн разыскал ее.
— Я бы не хотел оставаться. Пожалуйста, я хочу помочь во всех ваших делах.
Он поднял что‑то со стола; маленькую коробку пуль.
— Я не могу понять тебя, Мараси Колмс.
— Ты разрешил некоторые наиболее тяжелые преступления о когда‑либо случавшихся Пустошах, Лорд Ваксиллиум. Я не сомневаюсь, что тут все почти так же таинственно.
— Твой отец обеспеченный человек, — сказал Ваксиллиум.
— Из того, что я знаю о нем, уверен, что он предоставит тебе достаточно средств для того, чтобы с комфором провести оставшуюся часть жизни. Вместо этого, для тебя наивысшим счастье слал выбор одной из самых сложных из предлагаемых программ обучения.
— Ты оставил комфортное место самостоятельно, — сказала она, — предпочтя жить вдали от удобств и современности.
— Я сделал это.
Она вытащила одну пулю из коробки, подняв её она взглянула над ней. ***Она не могла увидить отличия в этом.***
— Ты когда‑нибудь чувствовал себя бесполезным, Лорд Ваксиллиум?
— Да.
— Трудно представить, что кто‑то, такой одаренный так поступит с самим собой.
— Иногда, — сказал он, — одаренность и острое мышление могут работать самостоятельно.
— Правда. Ну, мой лорд, я провела большую часть своей жизни, если вежливо сказать, бесполезно. Бесполезно для моего отца, потому что родилась; бесполезно как Алломант; бесполезно для Стерис, я всегда была помехой. Иногда, одаренность может умерить острое мышление. Или как то так я надеюсь.
Он кивнул.
— У меня есть кое — какая работа для тебя. Это будет опасно.
Она положила пулю в коробку.
— Для того, чтобы быть полезный залезть в еще один взрыв огня и звука стоит больше, чем всю жизнь не достигнуть ничего.
Он встретился с ней глазами, осуждая ее искренность.