— Тебе помочь? — он резко открыл глаза, почти перехватив мой влюбленный взгляд.
— Нет, все уже готово, — качнула головой я, — эти работы еще не проверяли, так, что мисс Крет, вряд ли поймет, что кто-то копался в ее столе.
Он, молча, подошел ко мне, и я с удивлением проследила, как он идеально точно все разложил по местам. Словно сфотографировал в памяти. Не удивительно — он же художник. Но возникал вопрос: есть хоть что-либо в мире не подвластное вампирам?
— Пошли, тебе пора спать, — сказал Калеб, очень похоже на интонацию моего отца. Улыбка осветила его лицо. Мне с трудом удалось удержаться на месте и не поцеловать его.
— Спасибо что помог, — рассмеялась я, понимая, что ничего не смогла бы без него сделать.
— Ты меня заставила, так что перед полицией, если мы сейчас же не уберемся прочь, будешь больше виновата, чем я, — он протянул руку и пригладил мои волосы, что давно уже выбились из хвоста. Я просто умерла бы от счастья, будь мое сердце не таким сильным.
— Да уж, тебя заставишь, — я насилу перевела дыхание.
Домой мы вернулись еще быстрее, чем попали в школу. Мы больше не разговаривали. Не знаю, о чем думал он. Я же понимала, что сегодня, лучший вечер за последние полгода моей жизни. Но завтра все измениться, мне нужно держать дистанцию от него. Только сегодня я могла позволить себе наслаждаться его обществом.
Когда мы очутились возле дома, я через силу оторвалась от его рук, и почти уверено соскользнула на землю, его руки, как и прежде, поддержали меня, но не продолжительно.
Я думала он зайдет за мною в дом, но нет, Калеб поправил мою одежду и стер, по-видимому, грязь на моем носике. И все это молча. Он еще раз как-то грустно и удивленно посмотрел на меня и ничего больше не говоря, скрылся в темноте, поглотившей крыльцо и ступени.
В дом я не пошла, а села на одну из ступенек и, достав, очередную заначку, закурила. Только сигарета больше не казалась мне такой ароматной как прежде, меня замутило, и я выкинула ее сразу же, после второй затяжки. Наверное, Калеб прав, они вредны. А может просто все изменилось, потому, что теперь он был моей плохой привычкой, моим страшным секретом.
Глава 10. День для себя
Роулина Розанова
Кто свечи погасил?! Включите свет!Помилуй, Господи, — я ничего не вижу,Я так недолго шла дорогой летМне рано оступаться у карниза.
Не тронь меня! Не в силах я унятьНазойливой руки прикосновенья,Не знаешь ты, как я мечтаю снятьГреховное с души и тела наважденье.
Оставь меня! Я больше не хочуИспытывать, надеяться и верить,Быстрее птицей белой в небеса взлечуРазмахом крыльев бесконечность стану мерить…
Я еле пережила четверг, мучая себя воспоминаниями о прошлом вечере. Разве у меня были подобные приключения в Чикаго? И разве раньше я проводила так много времени с Калебом, наслаждаясь не только его присутствием, но и хорошим настроением?
Поднявшись с утра и увидев свое отражение в зеркале, я впервые ужаснулась тому, что там увидела. Разве это я? Никогда прежде в Чикаго я не выходила из дома, не причесавшись, а здесь я могла и просто собрать волосы в узел, совершенно смирившись с тем, что не красива. Но только то, что я не нравлюсь Калебу, еще не значит, что мне нужно махнуть на себя рукой.
На миг, застыв перед зеркалом, я бросилась к коробкам со своими вещами из Чикаго. Я перерыла все коробки и наконец, нашла щипцы для выпрямления волос. Вчера, без ведома родителей, я снова покрасила волосы в синий, желая оставаться все такой же особенной в городке. Но волосы выглядели уже не так как раньше.
Мне хватило несколько минут, чтобы прическа, косое каре, снова приобрела четкие формы. И из зеркала на меня уже смотрело не подобие Рейн, а она собственной персоной. От четкости линий, мое лицо стало не таким угловатым, и приобрело хоть какую-то округлость. Глаза казались большими и еще более синими, чем волосы, и я совершенно не была похожа на сову или какое-то экзотическое животное. Схватив тюбик с тушью, как и позавчера, я накрасила ресницы и губы блеском, который, как будто случайно, оставила Бет. Разве, смотря сейчас на себя, я могла сказать, что некрасива? Да я не настолько хороша, чтобы Калеб обратил на меня внимание, чтобы смотрел с желанием, но я достаточно симпатичная, чтобы не смотреть на свое отражение с отвращением. Прошло то время, когда я унижала себя.
К сожалению, в одежде у меня не было большого выбора. Я надела свитер цвета морской волны, достаточного свободный чтобы скрывать живот, штаны хаки и такую же куртку в стиле милитари. Белая отцовская рубашка делала контраст, выглядывая из-под свитера, — так скоро я сделаю новый стиль одежды для беременных. Увидев свое отражение, я была довольна.
Казалось, просто все сегодня меня радует. Я не позволяла себе думать о Калебе, вспоминать вечер среды, и вообще последние полгода. Сегодняшний день я потрачу только для себя. Ничто не должно повлиять на мое настроение!
Я слетела вниз, радостно обняла Самюель и принялась рыскать по кухне в поисках завтрака. Ее удивленный взгляд, не остановил моего веселого пританцовывания на кухне. Я прокружилась в одну сторону к холодильнику потом в другую мимо нее к столу.
— Сегодня какой-то праздник? — поинтересовалась она, с интересом наблюдая за моими действиями. В своем изумрудном платье Самюель была восхитительна и прекрасна, но даже ее идеальный вид не заставил меня болезненно поморщиться, при виде своего отражения в зеркальной поверхности плиты.
— Нет, просто хорошее утро. К тому же осень, — ответила я, пожимая плечами, словно осень должна была объяснить все.
Как ни странно Самюель такой ответ полностью удовлетворил. В основном, с приходом осени я просто оживала. Если кто-то любит весну, лето или зиму, я полностью их поддерживаю. Но осень, это что-то особенное, то, что не поддается логическому объяснению.
Я выглянула в окно и еще успела увидеть, как легкий утренний туман исчез с травы, и небо засияло светом. Яркое синее небо только начинало набирать силу, а деревья пестрели разнообразием рыжих и багровых цветов. Точное сочетание шарфа, что связала мне Самюель. Стоит захватить и его.
— А не рано ли ты встала? Девочки ждут тебя не раньше одиннадцати. — Самюель медленно ходила вокруг меня, поедающей овсянку с сухофруктами, кругами. Ее глаза хитро блестели. — Может, ты едешь не с ними?