Читать интересную книгу Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира - Анри Пирен

Подобное положение вполне устраивало сеньора, нанимавшего вассала, поскольку отныне он предоставлял вассалу крупные земельные владения в качестве бенефиция «на условиях, что получатель обязан служить ему не только самолично, но и вместе со своими вассалами, количество коих, привлекаемое к службе, зависело от значимости предоставляемого бенефиция». Не подлежит сомнению, что именно таким способом Карл Мартелл сумел собрать вокруг себя могущественную свиту из числа австразийской аристократии и ее вассалов, с которой он и пошел на войну. И эта система продолжала действовать и после Мартелла.

В IX в. вассальную присягу королям приносили все крупные землевладельцы в королевстве и даже епископы. Становилось все яснее, что действительными подданными короля являются лишь те, кто принес ему феодальную присягу. А вассал присягнувшего королю как бы «прятался» от прямой подчиненности монарху за спиной своего сеньора. С учетом сложившейся ситуации Хинкмар пошел на то, что недвусмысленно предупредил Карла Лысого о прямой угрозе королевской власти, которую несло в себе подобное положение дел. Майордомам были необходимы верные войска, состоявшие из принесших присягу обладателей бенефициев; и это привело к тому, что государство претерпело серьезные изменения. Ведь отныне король был обязан считаться со своими вассалами, если не сказать зависел от них, поскольку именно они обеспечивали военную мощь государства. Управление графствами пришло в полный беспорядок, поскольку вассалы не находились в подчинении графов округов. На поле боя вассалы сами командовали своими людьми, а граф вел в бой лишь тех свободных людей, которые подчинялись ему непосредственно. Вполне вероятно, что земельные владения королевских вассалов были освобождены от налогов. Их называли правящей аристократией.

В хронике Муассака за 813 г. этих людей называют «членами Государственного совета» либо же «самой природой предназначенными главенствовать среди франков». Именно они вместе со священнослужителями и графами округов входили в королевский совет. Король, таким образом, допускал их к политической власти. Государство оказывалось в зависимости от того, на каких условиях договорятся взаимодействовать король и его вассалы.

Это было началом периода феодализма.

Все было бы хорошо, если бы королю удалось удержать вассалов под своей властью. Но в конце IX в. вассалы стали подчиняться графам округов. Это произошло оттого, что королевская власть, начиная с гражданской войны, разразившейся в конце правления Луи Благочестивого, неуклонно ослабевала и графы округов становились все более и более самостоятельными. Единственное, что связывало их с королем, — это отношения вассальной зависимости: король — сюзерен, формальный начальник; графы — вассалы, формальные подчиненные. Графы осуществляли королевскую власть на местах; они также подбирали для короля королевскую резиденцию на случай его приезда и поддерживали ее в соответствующем виде, с подобающими пышностью и великолепием; иногда они объединяли несколько графств в одно[258].

Монархия перестала быть формой управления всем королевством; последнее превратилось в набор независимых княжеств, которые были связаны с королем договорами о вассальной зависимости, причем король не имел возможности реально осуществлять власть над своими вассалами и понуждать их выполнять достигнутые договоренности. Монархи сами позволили королевской власти утечь у них между пальцев.

И это было неизбежно. Не следует делать неверных выводов о силе королевской власти, исходя только из авторитета и влияния Карла Великого. Он был в состоянии управлять государством и в целом держать ситуацию под контролем благодаря своей военной мощи, своему богатству, которое преумножала военная добыча, и фактическому господствующему положению, которое он занимал по отношению к церкви. Благодаря этим факторам он был в состоянии править, не располагая отлаженной системой постоянных финансовых поступлений в казну, и добиваться подчинения со стороны своих подданных, которые, будучи все как один крупными землевладельцами, могли прекрасно существовать независимо от королевской власти. Да и какой смысл и какая польза от системы управления, если не платится жалованье самим управленцам, являющимся ее основными звеньями? Как можно опираться на такую систему управления и таких управленцев? А если все управленцы, а соответственно и вся система начнут работать на свой собственный интерес, а не на короля и государство? Как реально предотвратить такое развитие событий? Какая реальная польза от представителей короля на местах, которые должны следить за ситуацией? Вне всякого сомнения, Карл Великий очень хотел добиться управляемости королевства и навести в нем порядок силой своей власти, но он был не в состоянии это сделать. Когда мы читаем капитулярии того времени, мы поражаемся огромному разрыву между указами Карла и их выполнением в реальной жизни. Карл предписал каждому главе семейства отправлять сыновей в школу; он постановил, что в королевстве должен существовать только один монетный двор; что во время голода установление завышенных спекулятивных цен и ростовщичество деньгами и зерном категорически запрещаются. Он ввел максимальный потолок цен. Но реализовать все это на практике было невозможно, поскольку для осуществления этого требовались покорность и подотчетность представителей высших слоев общества — крупной аристократии. А вот этого-то гарантировать Карл и не мог. Землевладельцы-аристократы осознавали свою власть и возможности и от молчаливо-скрытого саботажа при Карле Великом, которого, помимо прочего, просто боялись, после его смерти перешли к практически открытому неповиновению королевской власти. То же можно сказать и о священнослужителях; если при Карле епископы еще соблюдали формальные приличия, то после смерти этого великого императора открыто заявили о том, что духовная власть стоит выше светской.

Экономическая основа государства не соответствовала той системе управления, которую Карл Великий пытался сохранить. Хозяйственная жизнь государства была основана на огромных земельных владениях, которые были замкнуты сами в себе и не имели выходов в виде развитой торговли как внутри королевства, так и за его пределами.

Крупные землевладельцы не имели потребности в обеспечении безопасности, поскольку они не вели торговли. Такая форма собственности и система ведения хозяйства прекрасно сочетается с анархией в государстве. Тем, кто владел землей, король был не нужен.

Не по этой ли причине Карл Великий пытался сохранить класс свободных крестьян? Он предпринял такую попытку, но в конечном счете она оказалась безуспешной. Крупные землевладельцы прибирали к рукам все новые и новые земли; «территория земельной аристократии» постоянно увеличивалась, а «территория свободы» неуклонно сокращалась.

Когда в страну вторглись норманны, государство уже было практически беззащитным. Оно было не в состоянии предпринять согласованные и четко организованные меры по обеспечению обороны и собрать войска, чтобы дать отпор захватчикам. Между защищавшимися не было единения. Вполне можно согласиться со сказанным по этому поводу Хартманом: «Войско и государство были раздроблены на отдельные ленные владения, предоставляемые сюзереном вассалу за несение военной службы; каждый защищал себя, а не королевство».

Король не использовал те властные полномочия, которые у него оставались. Он отдал свое право и на сбор торговой пошлины, и на чеканку монет. Своими собственными руками монархия отдала полномочия, которых и так уже осталось немного, унаследованные ею от прежних времен. В конце концов монархия превратилась в форму, лишенную содержания. Точка в ее развитии во Франции была поставлена при Гуго Капете, когда королей стали выбирать.

3. Формирование новой цивилизации

Как мы видели, вторжения германцев не привели к исчезновению латыни на занятых ими территориях Римской империи, за исключением районов, где значительную часть населения составляли салические (приморские) и рипуарские (береговые) франки, алеманны и бавары. Во всех других районах романизация германцев происходила удивительно быстрыми темпами[259].

Вторгнувшиеся в Римскую империю германцы рассредоточились по ее территории; они брали в жены местных жительниц, говоривших на родном языке, и сами осваивали латынь. Никаких изменений в язык они не внесли, лишь добавили в него ряд слов в таких областях, как право и законодательство, охота, война и сельское хозяйство, причем эти слова имели употребление в районах к югу от нынешней Бельгии, где германцев было довольно много.

Еще быстрее проходила романизация бургундов, вестготов, остготов, вандалов и лангобардов. Как отмечает Гамильшег, когда арабы-магометане вторглись в Испанию и покорили ее, готского языка там практически уже не было; от него остались лишь имена людей и географические названия.