– А если нет – не заговаривай со мной, – очень отчетливо сказал Кай. – И не касайся меня. А то пожалеешь.
Чуть не цепляясь за пояс Кая, чтобы не потеряться, Верда беспрестанно вертела головой, глазея на улицы, здания, бесчисленных торговцев, покупателей и столь же бесчисленных воришек. Она никогда не видела столько людей сразу – даже на ярмарках в Ристейке. Когда они добрались наконец до узкой улочки неподалеку от дворцовой площади, у Верды уже кружилась голова – полдня в столице утомили ее больше, чем несколько дней беспрерывной дороги. Кай ненадолго оставил ее в лавке зеленщика. Верда глазела на ряды овощей, думая о том, что уже давно передала командование в руки своего… раба. Вернувшийся Кай провел ее по узкой скрипящей лестнице в крохотную комнатушку. Кровать, стол, маленькое окно, выходящее на площадь.
– Будешь жить здесь, – сказал Кай. – На улицу не высовывайся.
Он проверил прочность засова, мельком оглянулся. Вер-да сидела на кровати, зажав руки между колен, и смотрела на него так… Кай не сразу понял, что она решила, будто он уходит насовсем.
– Завтра вернусь, – сказал Кай.
В окне она могла видеть дворцовую площадь. Пересечь – хотя бы взглядом. Здесь – рукой подать – было то, к чему она так долго стремилась. Но вместо облегчения (или страха) она чувствовала только усталость. Верда знала, что ей полагается сосредоточиться, повторять слова, которые она должна сказать королю. Помогать будущему стать настоящим, времени и обстоятельствам – сложиться так, как они должны сложиться… Вместо этого она бездумно смотрела на площадь, на ползущий по потолку и стене солнечный прямоугольник, поглаживая теплый и ласковый Камень. Ждала Кая.
Он пришел к вечеру следующего дня. Заявил с самого порога:
– Ничего не выйдет!
Верда села на кровати, скрестив ноги. Молчала, глядела на него, поигрывая своим камешком. Он прислонился к косяку.
– Я говорил с капитаном гвардейцев. Саймон… ладно, мы вместе воевали. Он сказал, охрана усилена не только из-за королевского суда. Прошел слух, что жрецы Матери задумали какую-то пакость – то ли убить короля, то ли околдовать. Их ищут. И не просто обыскивают. Есть люди, которые могут определить… меченых. Тех, кто прошел посвящение. – Он смотрел ей в глаза. – Смертную казнь за принадлежность к вере Матери еще никто не отменял.
Верда моргнула – продолжай, мол.
– Они убьют тебя, но прежде выбьют правду обо всех твоих учителях, братьях и сестрах…
– Я знаю, что могу не выдержать пыток, – сказала Верда спокойно. – Но я могу умереть раньше, чем заговорю.
Она посмотрела на свои пальцы, сжимавшие Камень.
– Так что ты думаешь делать? – спросил он, погодя. Верда еле слышно вздохнула.
– Есть еще один путь… под дворцом. Но я не хочу… им не пользовались уже много-много лет. Кто знает, что за твари живут там, куда не проникает солнечный свет и человеческое дыхание…
Она передернулась, вспомнив то, что он не мог себе и представить.
– И все же ты пойдешь туда, – сказал Кай.
– Они надеются на меня.
Кай молча смотрел поверх ее головы в окно. На его лице появилось непонятное ей выражение. Непонятное и очень неприятное. Поэтому она спросила:
– Ты позволишь мне уйти?
– Нет, – отозвался он, не задумываясь, и увидел, как опустились ее плечи.
– Нет, – повторил буднично. – Не позволю. Я пойду с тобой сам.
Суд заканчивался. Бесчисленные жалобы, вопли о помощи и справедливости, споры не поделивших земли или наследство… Король откинулся на высокую спинку трона, подумав не без цинизма: теперь понятно, почему такой суд устраивают только раз в году. Пригубил вина из кубка, машинально глянув влево – там началось какое-то движение. Часть охраны, стоящей у ступеней трона, заторопилась туда же. Невнятные возгласы… Отставив кубок, он выпрямился, вглядываясь в круговорот, сжимавшийся вокруг двоих людей – медленно, но неуклонно он приближался к трону.
– Борджет, – окликнул король начальника стражи. – Что там?
Тот выглядел растерянным.
– Не знаю, они прямо как из-под земли появились. Прошу прощения, ваше величество, мы сию секунду…
– Правосудия! – раздался хрипловатый голос. – Королевского правосудия!
– Правосудия! – вторил более низкий и звучный.
– Приведите их сюда, – сказал король.
– Но, ваше величество…
– Сюда, Борджет, – повторил король, показывая на ступени перед собой.
Толпа расступилась, пропуская очень странную пару. Очень усталую, очень грязную, порядком потрепанную то ли дорогой, то ли тем, с чем им пришлось в дороге встретиться. Молодая женщина и вооруженный мечом мужчина. Король поднял брови – на суд даже знатные лорды являлись без оружия. Мужчина быстро, словно наспех, поклонился ему, не спуская глаз со стражников. Его спутница даже и не пыталась как-то поприветствовать короля – стояла, выпрямившись, глядела изучающе – словно это он незвано явился к ней в дом. Неспешно откинула спутанные запыленные волосы, снимая с шеи какую-то подвеску. Король наблюдал за ней с интересом.
Кай перехватил взгляд его черных, слегка насмешливых глаз. Они были ровесниками, солдатами, даже, может, воевали совсем недавно вместе.
Или друг против друга.
Король смотрел на женщину. Одеждой – нищенка, взглядом – королева, она протягивала ему висящий на простом кожаном шнурке невзрачный серый камешек.
– Итак? – сказал король, разглядывая его. – Вы просили… вернее, требовали правосудия. Для кого?
– Для той, что передает тебе этот дар, король. Свой дар. Свою помощь и свое благословение. Примешь ли ты его от Матери Всех Богов?
Тишина повисла в тронном зале, словно все разом перестали дышать. Ритуальная фраза, не произносившаяся уже много лет, прозвучала почти кощунственно – и вызов, и просьба одновременно. Женщина стояла неподвижно – лишь камешек слегка вздрагивал на подвеске, в такт бьющемуся сердцу. Солдат за ее спиной обежал взглядом лица и ощерился, поднимая меч.
Король сказал медленно:
– Кто ты, странница?
– Несколько лет назад ты бы не задал такого вопроса. Я пришла от тех, кого оклеветали, преследовали и убивали лишь за то, что они осмелились выступить против смерти, крови и войны. Мы выбрали жизнь. Выбирай и ты.
Король медленно спускался и шел между подающихся и смыкающихся за его спиной людей. Начальник стражи что-то торопливо шепнул ему, король оборвал его движением руки. Его глаза следили за напряженным лицом монахини.
– Верно ли я расслышал тебя, странница? Твоя вера и твой орден давно объявлены вне закона, принадлежность к ним карается смертью (этот приговор еще никто не отменял), и сейчас ТЫ – ЗДЕСЬ – МНЕ предлагаешь помощь и благословение? Понимаешь ли ты, чем это тебе грозит? Или пославшие тебя уверены, что тебя защитит твоя вера?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});