Читать интересную книгу История Дании - Хельге Палудан

Правительство страны было удовлетворено достигнутыми результатами, которые полностью отвечали точке зрения президента Немецкой канцелярии Отто Мольтке. По его словам: «Если уж страну постигло такое несчастье, что требования демократических преобразований не оказалось явлением преходящим, то следует предупредить самые далеко идущие из них, по возможности предугадывая и выполняя те требования, которые могут быть удовлетворены в рамках существующего общественного порядка».

В общей сложности избирательные права получили лишь 3% всех жителей страны, то есть 15% мужчин. Однако и этот низкий показатель был все же несколько выше, чем в «либеральных» Англии и Франции после революции 1830 г. Население страны проявляло живой интерес к нововведениям. Из представителей крестьянского сословия правом голоса воспользовались более 80%! Хотя сословные собрания и обладали лишь функциями совещательных органов, оказалось, что многие из обсуждавшихся вопросов принимались к сведению, а темы для обсуждений — с согласия председателя — выдвигались самими депутатами. И, как часто подчеркивается, собрания сословных представителей постепенно стали тем форумом, на котором удавалось, выдвигая и обсуждая политические, социальные и прочие проблемы, снимать их остроту, пока не имеющие профессионального ораторского опыта люди только лишь учились этому. В то же время обсуждение данных вопросов имело общественный резонанс, поскольку газеты помещали краткие выдержки из «Ведомостей сословных собраний».

Глава 16

Политические движения в 40-х годах XIX столетия

Если обещание создать совещательные сословные представительства всего лишь разбудило политическую активность в стране, то после учреждения данных собраний процесс политизации общества значительно ускорился. В период 30 — 40-х годов XIX в. возникло не менее пяти политических течений, различие между которыми можно обнаружить лишь с помощью тщательного анализа, поскольку на деле представителями их зачастую являлись одни и те же личности. Речь идет об объединенном движении крестьян и хусманов, движении либералов, движении «друзей крестьян», национальном движении и движении скандинавизма. Их деятельность нашла проявление в заседаниях сословных представительств, а также в журналах, газетах, брошюрах, ставших рупорами соответствующих движений. Все перечисленные течения были едины в стремлении добиться принятия либеральной конституции, однако при этом приоритеты расставлялись по-разному.

Для движения крестьян и хусманов на первых порах конституционный вопрос был не главным. Приоритетным для него являлось завершение аграрных реформ, и поэтому к основным требованиям относилась отмена барщины и пожизненного фестерства, а также введение всеобщей воинской повинности. В 30-х годах треть всех крестьян оставались фестерами-держателями, и половина из них отрабатывала барщину. Набор рекрутов в армию производился исключительно среди сельского населения. Данное движение, которое лишь по прошествии определенного времени можно рассматривать как единое движение с общими целями, поначалу объединяло людей с различными позициями и использовало разнообразные формы действий: ходатайства крестьян в адрес сословных собраний, инициативы, выдвигавшиеся депутатами от сословий, сбор подписей крестьян под петициями королю, выступления в печати и на собраниях. Что касается последних, то формы их могли быть самыми разнообразными. Это и встречи в частных домах, как это практиковали последователи новых религиозных течений, и крупные собрания по профессиональному признаку, а после 1841 г. и совещания членов приходских наблюдательных советов. Еженедельник «Друг народа» (Almuevennen) стал рупором идей движения. Среди его лидеров были представители новых религиозных течений, однако интересно отметить, что представляли они вовсе не те социальные группы, которые дали название движению, а учителей и ремесленников. Так, например, «Друг народа» был основан в 1842 г. школьным учителем Расмусом Сёренсеном и сапожником Й.А. Хансеном, часто публиковавшим свои материалы на страницах журнала.

Многие устремления крестьян находили отклик и в других слоях общества. Однако принудительная отмена фестерских отношений представлялась весьма проблематичной, ибо затрагивала право частной собственности или скорее задевала чувства собственников. Еще в 30-х годах XIX в. Орла Леман утверждал, что крестьяне фактически являются хозяевами своих угодий, поскольку помещик лишен права их обрабатывать. Его собственностью, в полном смысле этого слова, являются только земли при центральном имении. Сами же помещики, естественно, придерживались иной точки зрения. Поэтому проблема арендных отношений так и не была окончательно решена на протяжении всего XIX столетия. Еще в 1885 г. приблизительно 10% крестьянских хозяйств оставались в фестерской зависимости, хотя барщина для них и была заменена денежными выплатами; майораты при этом находились в более выгодном положении, ибо после продажи земли крестьянам могли сохранять около 10% своих угодий. Отмена фестерских отношений вплоть до земельных реформ 1919 г. оставалась предметом договора, заключавшегося заинтересованными сторонами на добровольной основе.

Другой крупной проблемой являлся «хусманский вопрос». Речь шла прежде всего о хусманах, арендовавших свои дома, ибо положение хусманов-фестеров по большому счету не отличалось от положения крестьян-фестеров. «Друг народа» регулярно публиковал примеры жестокого угнетения, которому подвергались хусманы — арендаторы домов. От них требовалось выполнение тех же повинностей, что и от крестьян (выплата вступительного взноса, внесение оброка и отработка барщины), причем, по свидетельству «Друга народа», объем их был весьма значителен. Однако помимо еженедельной отработки барщины и обязанности ремонтировать дом положение хусманов осложнялось еще и тем, что договор с ними мог быть расторгнут с предуведомлением всего за 12 недель. Из-за этого у хусманов отсутствовала уверенность в завтрашнем дне и заинтересованность в каких-либо новациях. Особенно много материалов по данному вопросу опубликовал в журнале Педер Хансен-Лондбю, сам выходец из среды хусманов-арендаторов.

Вплоть до начала 40-х годов XIX в. сельское население продолжало традиционно почитать короля как защитника своих интересов, однако после «Фальстерской речи» О. Лемана (см. далее) светлый образ монарха в глазах крестьян значительно потускнел. После этого возросла активность разного рода агитаторов, выступавших с речами и собиравших подписи под бесчисленными петициями королю. В 1845 г. под одной из них значилось целых 9 тыс. подписей. Одно из собраний в Хольбеке, на котором присутствовало от б до 8 тыс. человек, настолько обеспокоило правительство, что оно издало так называемый Крестьянский циркуляр 1845 г. В соответствии с ним запрещалось проводить собрания, где обсуждались бы проблемы правового положения крестьян без разрешения на то полиции, а лица, не принадлежавшие к числу местных прихожан, ни в коем случае не могли принимать участие в подобного рода собраниях. Тем самым ставились препоны деятельности приезжих агитаторов.

Лояльность группы, образовавшейся вокруг еженедельника «Друг народа», по отношению к королю создавала существенные проблемы для либерального движения, основной целью которого было принятие либеральной конституции. Это движение не отличалось сплоченностью и целостностью, равно как и не обладало единой программой. Скорее можно говорить об общей заинтересованности в защите либеральных ценностей. Стремление к сохранению свободы печати в прежнем объеме — вопрос, кстати, весьма серьезно заботивший Фредерика VI из-за размаха, с которым велись дебаты, — как раз и привело к консолидации либералов и созданию ими в 1835 г. нового общественного объединения, которое уже через несколько лет насчитывало около 5 тыс. членов. Либеральная пресса была представлена газетами «Отечество» (Faedrelandet), а также «Копенгагенская почта» (Kiobenhavnsposten), читателями которой являлись также и городские ремесленники. Правда, либерализм представителей данного общественного движения не был последовательным. Так, в сословном собрании они не подвергали сомнению протекционистскую таможенную политику государства, а также не являлись сторонниками свободы вероисповедания, на чем особо настаивали последователи новых религиозных течений.

Многие правительственные чиновники, в том числе А.С. Эрстед и прочие умеренные либералы, трудились на общественном поприще бок о бок с более радикально настроенными деятелями. Однако их совместная работа была затруднена, после того как в 1841 г. О. Леман выступил со своей «Фальстерской речью». В ней он разъяснял крестьянам, что аграрные реформы 80-х годов XVIII в. были осуществлены не столько по воле кронпринца, сколько благодаря духу времени. Эта речь породила среди крестьян более критичное отношение к власти, которое только усилилось, после того как правительство отреагировало на выступление, заключив Лемана на несколько месяцев в тюрьму, чем создало ему ореол мученика. Растаяли и надежды на либерализм нового короля. Дело в том, что при восшествии на престол Кристиана VIII либералы возлагали на него большие надежды, памятуя о том кратком периоде, когда он в 1814 г. являлся норвежским монархом, действия которого определялись Конституцией Норвегии. Хотя петиция либералов от 1839 г. о даровании стране либеральной конституции была оставлена государем без внимания, они все еще продолжали лелеять призрачные надежды на этот счет.