Читать интересную книгу Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон

Ты направляешься прямиком в камеру хранения, где лежат твои вещи, но пароль на кодовом замке был изменен, и твоя комбинация больше не срабатывает. Все твои пожитки были проданы с аукциона, их приобрела какая-то сельская организация, скупающая всякий утиль. Отлично, черт возьми. Фотографии, новогодние украшения, твои рисунки, драгоценности твоей мамы — все пропало. Ты отправляешься прямиком в винный магазин, чтобы купить себе большую бутылку хорошего красного вина. Может, твоя проблема в том, что в последнее время тебе не хватает свежего взгляда на жизнь? Может, тебе всего-то нужно выпить и как следует выспаться?

Если ты выпьешь вино, перейди к главе 226.

Если ты не станешь пить вино, перейди к главе 227.

147

Продолжение главы 89

Ты отталкиваешь Брайана и напоминаешь ему о правилах, касающихся «неуставных отношений между пациентами». А стоять полуголой в кладовке — это определенно неуставные отношения, не говоря уже о том, что это просто странно и даже жутковато. Кому захочется трахаться рядом с палочками для мороженого и мотками пряжи? К тому же вы на самом деле даже не нравитесь друг другу. Всем известно, что во время выздоровления люди легко влюбляются. Раскрытие старых, скрытых эмоций, обнаружение в себе новых, сильных чувств делают людей склонными ощущать порой совершенно надуманную близость с другими пациентами. Все ищут того, кому они принадлежат. Вы как брошеный выводок птенцов, лишившихся гнезда, которые бродят вокруг, спрашивая каждого: «Ты не моя мама?»

После этого ваши отношения становятся более прохладными. Ну, может, дело еще в том, что у него начинается острое воспаление желудка и ты видишь, как его рвет в коридоре, а это на самом деле не слишком сексуально. Все свое внимание ты сосредоточиваешь на двенадцати шагах, и жизнь превращается в простую рутину. Проходит время, ты прилагаешь усилия к тому, чтобы подняться на двенадцать шагов, пока однажды в июне не приходит срок отправляться домой — где бы твой дом ни был.

Чему ты научилась? Тому, что ничего не можешь контролировать. Не можешь избежать ни смерти родителей, ни своего алкоголизма — ничего. Ты как лист, попавший в поток воды, и все, что ты можешь делать, это пытаться превратить обуревающие тебя искушения в какую-то высшую силу. Звучит просто, но это трудно исполнить. Ты покидаешь больницу и отправляешься в «место промежуточного пребывания», назначенное судом. Спустя несколько недель ты идешь к своей старой камере хранения, той, где хранятся все твои вещи, но пароль на кодовом замке был изменен, и твоя комбинация больше не срабатывает.

Все твои пожитки были проданы с аукциона, их приобрела какая-то сельская организация, скупающая всякий утиль. Отлично, черт возьми. Фотографии, новогодние украшения, твои рисунки, драгоценности твоей мамы — все пропало. Ты отправляешься прямиком в винный магазин, чтобы купить себе большую бутылку хорошего красного вина. Может, твоя проблема в том, что в последнее время тебе не хватает свежего взгляда на жизнь? Может, тебе всего-то нужно выпить и как следует выспаться?

Если ты выпьешь вино, перейди к главе 226.

Если ты не станешь пить вино, перейди к главе 227.

148

Продолжение главы 92

Ты едешь домой. А что тебе еще остается? Твои родители не слишком тебе рады, их лица будто говорят: «Сколько раз подряд ты можешь оказываться неудачницей? У тебя полжизни за спиной, а похвастаться до сих пор нечем!» Твои ошибки можно уже складывать штабелями, как дрова. Италия, учеба, Филиппо — воспоминания обо всем этом ты бы хотела стереть, но не можешь. Тебя это подавляет и пугает, ты не знаешь, что делать. Твои родители хотят, чтобы ты поговорила с местным пастором, и ты соглашаешься только для того, чтобы они хоть ненадолго от тебя отвязались.

Пастор Дэйв совершенно не соответствует твоим ожиданиям (а именно образу седоглавого чудилы с грушевидным лицом, который неравнодушен к смазливым мальчишкам). Он вдумчивый молодой человек, довольно симпатичный и подтянутый. Но, симпатичный он или нет, ты не собираешься отступиться от имеющихся у тебя вопросов. Вопрос 1: что, если Бога нет, а есть только квантовая механика, равенство возможностей. Какова математическая вероятность того, что твоя жизнь стала дерьмовой из-за решений какого-то тупоголового идиота? Вопрос 2: если этот чудесный великодушный парень там, наверху, действительно существует, почему на Земле столько страданий? Почему дети болеют раком, а идиоты вроде Тома Круза зарабатывают столько денег? Вопрос 3: христиане серьезное значение придают браку и детям. Что, если ты не хочешь ни того, ни другого?

Пастор Дэйв тебя не критикует, не спорит с тобой, а просто слушает. Когда ты заканчиваешь, он смеется и наливает себе черного кофе. «Мне всегда попадаются умные, — говорит он. — Бог надо мной подсмеивается». Он пытается ответить на твои вопросы, но в то же время признает, что не знает всех ответов. Их никто не знает. «Мы пытаемся поступать как можно лучше, располагая лишь той информацией, какая у нас есть, — объясняет он. — Но мы не может знать всего. Мы не можем знать, почему некоторые дети заболевают раком и стоит ли нам вообще заводить детей. Тут-то нам и нужна некая высшая сила, на которую можно положиться. Чтобы попросить о помощи. Можем довериться квантовой механике, а можем — Богу».

— Я бы предпочла квантовую механику, — говоришь ты.

— А я — Бога, — смеется он.

Вы с пастором Дэйвом продолжаете беседу на следующий день, и на следующий. Тебе нравится разговаривать с ним и пытаться раззадорить его. Потом однажды он предлагает тебе должность регистратора у него в офисе. «Ты достаточно крепкая, чтобы управляться со всеми этими взбалмошными дамочками, — говорит он. — А это само по себе немалый труд. К тому же ты так много времени проводишь здесь, что могла бы получать немного денег за свои неудобства». Хм-м. Регистратор в церкви? Этак ты можешь через тридцать лет превратиться в слезливую старую деву, вяжущую неуклюжие толстые свитера для слепых и испытывающую эмоциональную привязанность только к своим кошкам. С другой стороны, это может быть простым, хорошо продуманным шагом в нужном направлении. Шагом на хорошо освещенный путь, который приведет тебя к чему-то лучшему.

Если ты соглашаешься на эту работу, перейди к главе 233.

Если ты не соглашаешься на эту работу, перейди к главе 234.

149

Продолжение главы 93

Ты следуешь за немцем по узким улочкам Палермо. Ты отупела, замерзла, и ноги у тебя будто свинцом налиты, а голова тяжелая, как котел. Ты пытаешься поспевать за ним, благодаря небо за то, что он предложил донести твой багаж. На улицах все еще полно людей, в основном мужчин с темными ищущими глазами, которые стоят группками, разговаривают, смеются и курят. Когда вы проходите мимо, они кричат тебе вслед: «Bella Donna! Sei una stella!», что означает: «Красавица! Ты — звезда!» Немец уже забежал далеко вперед, а от «Кампари» у тебя слипаются глаза.

Где этот дом? Почему бы не сесть в автобус или не взять такси, если он так далеко? Вы переходите через мост и попадаете в менее освещенный район. В окнах не горит свет, вдоль обочин выстроились переполненные мусорные баки. Где он? Ты замечаешь удаляющуюся тень, когда он заворачивает за угол, несешься вперед, чтобы догнать его, и больно подворачиваешь лодыжку на неровной булыжной мостовой. Этот парень что, олимпийский чемпион по бегу? Неужели он не видит, что ты отстала на целый квартал и теперь скачешь на одной ноге? Ты окликаешь его, потом еще раз, с трудом делаешь несколько шагов и останавливаешься. Он пропал.

Ты сидишь на обочине и чувствуешь, как опухает твоя лодыжка. Вокруг тихо. Ты видишь в бархатном синем ночном небе над головой цепочку звезд. На мусорный бак запрыгивает рыжий кот, отчего металлическая крышка с грохотом падает на тротуар. Он подходит к тебе и несколько раз упрямо тычется тебе в руку своей крепкой головой. Оказаться сейчас на этой вонючей улице, одной, с пораненной ногой и рыжим котом, — это просто смешно.

За твоей спиной загорается свет, раздается стук и звук три раза поворачиваемого в замочной скважине ключа. В проеме двери появляется раздраженная женщина в старом розовом халате. «Cosa fai?» — фыркает она. Что, мол, ты делаешь? «Niente», — отвечаешь ты. Ничего. Женщина подозрительно оглядывается и жестом приглашает тебя войти. Ты поднимаешься, хромая, отчего выражение ее лица немного смягчается, а когда ты оказываешься внутри, она запирает дверь.

Ее зовут Мария Франческа Адонис, и ее дом просто великолепен. В нем полно хорошо отполированного антиквариата, строгих мраморных бюстов и на удивление роскошной мебели. Ты садишься на зеленый бархатный диван, и она приносит тебе полотенце со льдом. Мария спрашивает, как это ты оказалась у нее на ступеньках с вывернутой лодыжкой, и ты объясняешь ей это, насколько можешь. Ей, наверное, около шестидесяти, но она ухоженная, ее розовая кожа сияет, а волосы, затянутые в тугой узел на затылке, по-прежнему иссиня-черные и блестящие.