Читать интересную книгу Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Энн Эдвардс

Сейчас, по прошествии определенного времени, проанализировать массовое увлечение романом — задача уже не столь сложная. Каждый находит в этой книге что-то свое и лично для себя.

Скрытая чувственность начинает наполнять и пронизывает затем всю книгу до конца с момента появления Ретта Батлера — идеального воплощения мужской привлекательности.

Но автор дразнит читателя, заставляя Скарлетт всегда быть готовой отдать себя другому, «более бледному» Эшли Уилксу — и это на фоне почти постоянного и осязаемо мощного присутствия Ретта.

И лишь за несколько страниц до конца романа, после почти тысячи страниц, на которых Скарлетт преследовала целомудренного мистера Уилкса, она, наконец, осознает то, что читателю было известно почти сразу: что именно Ретт — тот человек, которого она любит и в котором страстно нуждается. И надо быть гениальным рассказчиком, чтобы именно в такой момент заставить Скарлетт потерять Ретта.

Какой романтично настроенный читатель может устоять перед этой волнующей историей? И неудивительно, что многочисленные читатели романа шумно требовали его продолжения и забрасывали автора письмами, умоляя ответить, вернется ли Ретт к Скарлетт.

Для детей эта книга — своего рода приключенческая повесть, в которой война показана с точки зрения женщин и детей, оставшихся дома, и героями которой они могли бы стать, живи они в то время.

Пожилые люди изображены в романе с чувством уважения и благодарности, а в 1936 году многие старики и на Севере, и на Юге с великой ностальгией вспоминали свое детство военного времени и тяжелые времена после войны.

В книге содержится достаточно медицинских данных, чтобы заинтересовать врачей, и есть в ней факты, полученные автором из первых рук и интересные для всех любителей истории.

Для твердолобых конфедератов в книге присутствуют и Юг, и южане, дотошно выписанные, а независимый дух Скарлетт был привлекателен для молодых современных женщин, среди которых — и жена президента Элеонора Рузвельт.

Образцовая добродетель Мелани часто превозносилась с кафедр проповедников (с разрешения Стефенса, конечно). Отказ Скарлетт от сексуальных отношений с Реттом после нескольких лет брака был понятен неудовлетворенным супружеской жизнью женам, а к окончательному уходу Ретта с одобрением отнеслись их мужья.

Теории, объяснявшие причину успеха этой книги, всегда шумно обсуждались в прессе. Наиболее часто повторялась концепция, впервые предложенная доктором Генри Линком в его книге в 1938 году. Краткое ее изложение было опубликовано в журнале «Ридер Дайджест» в 1939 году.

Причину популярности романа доктор Линк видит в том, что Скарлетт, личность пусть во многих отношениях и не замечательная, тем не менее была женщиной, которая в большей степени хозяйка своего мира, чем его жертва, и которая являет собой пример личного успеха во времена глубоких социальных сдвигов.

Скарлетт, объяснял доктор Линк, пережила больше трагедий, чем большинство людей могли бы себе представить, но при этом она всегда «устремлялась навстречу опасности и благодаря своему мужеству выходила из них невредимой».

Миллионы читателей романа, утверждал Линк, были «жертвами государственной концепции общественной безопасности, людьми, пока еще слабо протестующими против утраты личной ответственности и всесилия властей». Пегги размышляла над этим четыре года, и только в 1941 году написала доктору Линку, что до сих пор не уверена в том, что его теория верна.

Каковы бы ни были причины этого, но в течение года после выхода в свет «Унесенные ветром» оставались самой ходовой книгой в Америке и ничто не говорило о том, что объемы продаж в ближайшее время уменьшатся.

Нельзя, однако, утверждать, что у книги не было недоброжелателей и критиков. «Левые нападающие», как называла Пегги либералов, высмеивали роман за снисходительное изображение черных, восхваление жизни на плантациях и за социальную точку зрения. И тем не менее литературный обозреватель коммунистической газеты «Дейли Уоркер» вынужден был уйти с работы за благосклонную рецензию на книгу.

Английские критики искренне восторгались романом, хотя некоторые из них упрекали его в анахронизме, говоря, что автор просто взял героиню 20—30-х годов XX века и поместил в 80-е годы века XIX. А президент Ф. Рузвельт заметил, что «ни одна книга не нуждается в том, чтобы быть такой длинной».

Пегги была уверена, что ее контракт с Сэлзником гарантирует, что ей не придется участвовать в распределении ролей или рекламировании фильма, что она не должна будет выступать в роли советника по техническим вопросам или давать консультации по сценарию, хотя последнее обычно оговаривалось кинокомпаниями при покупке прав на экранизацию исторических романов, в которых авторы, как правило, демонстрируют массу специальных данных. Сэлзник предложил ей 25 тысяч долларов за приезд в Голливуд, но страх, испытываемый Пегги перед осуждением со стороны южан в случае, если фильм, даже несмотря на ее усилия, получится хуже, чем книга, пересилил обычную для нее отзывчивость. Она просто не желала отвечать за ошибки кинокомпании, в неизбежности которых нисколько не сомневалась.

Поскольку компания Сэлзника отказалась предоставить ей право окончательного одобрения сценария, Пегги желала быть уверенной в том, что «голливудские неточности» не будут приписаны ей. Но как только права на «Унесенных ветром» были проданы в кино, оставаться совершенно безучастной оказалось для Пегги уже невозможным.

«Жизнь была ужасной! — писала она Кей Браун, помощнице Сэлзника. — Я буквально завалена письмами читателей, спрашивающих, почему я не назначила Кларка Гейбла на роль Ретта. Незнакомые люди звонят мне или ловят на улице, утверждая, что Кэтрин Хэпберн не должна играть в фильме. Мои саркастические замечания, что фильм делает мистер Сэлзник, а не я, успеха не имеют».

Сэлзник поймал Пегги на слове, что она не хотела бы принимать участие в распределении ролей в фильме, и тем не менее в конце года мы могли бы увидеть ее пишущей письмо Кей Браун, в котором она интересуется голливудскими новостями, радуется тому, что компания, возможно, начнет поиски претендентки на роль Скарлетт на Юге, что Джордж Кьюкор согласился быть режиссером фильма, а Сидней Хоуард — писать для него сценарий. Оба они намеревались приехать в Атланту, с тем чтобы начать поиски еще неизвестных талантов для участия в фильме.

Между тем в отношения Пегги с компанией Сэлзника вкралась некоторая двусмысленность. 18 ноября 1936 года она пишет Кей Браун:

«Мне кажется, в целом идея поискать исполнителей на Юге — замечательна, поскольку, даже если вы не найдете никого, кто подошел бы вам, это даст такую рекламу, на которую в других условиях пришлось бы потратить миллионы долларов… Можете рассчитывать на меня, если вам понадобится моя помощь.

Не думаю, чтобы ты много знала о моем прошлом, а потому хочу кое-что объяснить… Я работала здесь, в «Атланта Джорнэл», а мой муж работал и в «Джорнэл», и в «Джорджиан». И большинство наших друзей работает в этих газетах, и они доброжелательнее, чем кто-либо, могут написать обо мне с тех пор, как вышла книга. Я ощущаю себя… маленькой частицей моего города… и все мои друзья следят для меня за новостями во всем, что имеет отношение к моим делам — книге или фильму. Так что мне бы хотелось, если это возможно, обмолвиться о вашей поездке на Юг. Сама мысль, что кинокомпания придает фильму о Юге такое значение, что присылает сюда режиссера и сценариста, будет иметь здесь огромный успех. И более того, это заставит людей, всегда отказывавшихся ходить на любые фильмы о Юге, очень хорошо думать о мистере Сэлзнике и почувствовать, что он честно, как перед Богом, желает сделать настоящий фильм о Юге с настоящим южным колоритом. О да, это будет длинная история. Я знаю, ваши люди не питают отвращения к паблисити, и это паблисити окажет вам огромную помощь в ваших поисках новых лиц…

Так что не смогли бы вы телеграфировать мне, когда приедете, где остановитесь, желаете ли вы, чтобы я сейчас же разнесла новость о вашей поездке, и не Атланта ли будет первой остановкой в вашем путешествии по Югу?..

Я надеюсь, вы позволите мне устроить вечеринку с коктейлями для встречи с прессой».

Письмо это было неверно истолковано мисс Браун как предложение о сотрудничестве со стороны Пегги и выражение одобрения поездки людей Сэлзника в Атланту. Директор компании Сэлзника по связям с общественностью, когда ему об этом доложили, тотчас телеграфировал Пегги содержание заметки, которую его контора готовила для публикации в прессе. В ней сообщалось, что Пегги намерена устроить прием в честь группы Сэлзника. Пегги же от одной мысли, что она может оказаться втянутой в деятельность группы и быть обвиненной в том хаосе, которому ее прибытие может способствовать в Атланте, пришла в ужас. Слово «коктейль» также насторожило Маршей-Митчеллов, которым совершенно не хотелось, чтобы имя Пегги упоминалось в связи с публичным мероприятием, на котором потреблялось бы спиртное, поскольку это могло дать повод для нападок на ее репутацию.