Читать интересную книгу Время гарпий - Ирина Дедюхова

Между тем вчера в конфликт между прокуратурой и следствием по делу о выявленных подпольных казино решил вмешаться комитет Госдумы по безопасности. Ситуация с крышеванием так называемого прокурорского дела уже вышла за границы области. К сожалению, за всей этой публичной риторикой, которой обмениваются представители прокуратуры и следственного комитета, мы так и не услышали ответа на главный вопрос — почему игровой бизнес практически легально продолжает существовать и фактически крышуется коррумпированными чиновниками разного уровня…

Раскрыв папку на случайной странице, он нисколько не удивился сразу же прозвучавшему ответу, подтвердившую его догадку. Прекращения уголовного дела против владельцев казино прокуроры добивались исключительно затем, чтобы немедленно прикончить на свободе важных свидетелей. На страничке рассказывалось, как был задушен и брошен прямо на улице водитель одного из них, лично развозивший по высоким кабинетам мзду с подпольного бизнеса. Потому сами бизнесмены упрашивали судью не прекращать заведенного против них уголовного дела и не выпускать их из СИЗО.

Не оставалось сомнений и на счет официальной реакции представителя прокуратуры Марины Тимофеевой в случае гибели бизнесменов. С такой же невозмутимостью молодая особа заявила бы, что «вряд ли гибель от злоупотребления алкоголем лиц, бредивших вслух о действиях прокуратуры, поливавших ее грязью, нуждается в каких-либо комментариях».

— Лев Иванович, пойдем, посмотришь на нее издалека! — просительно поторопил его прокурор. — Ты же понимаешь, что на фоне всего сказанного в этой папке, мне хотелось бы знать, кого мой Антон называет «второй мамой»! Ты же столько лет работал в специальных подразделения КГБ, у тебя опыт-то какой!

Старик с тяжелым вздохом поднялся с дивана, приготовившись идти в кабинет Агаты Викторовны, чувствуя, как начинает меняться его отношение к содержимому папки, к ее автору и родительским проблемам главного прокурора. До самой двери кабинета по коридору прокурор с ним не пошел, знаками дав понять, что вернется в гостевую комнату. Старик подошел к двери советницы прокурора и резким движением распахнул дверь. Перед ним, по-птичьи наклонив голову, чистила перья огромная черная птица с женской головой. Крючковатыми пальцами на лапах она с упоением чесала под крыльями и пропускала сквозь них жесткие блестящие перья. Лицо ее было очень бледным, поэтому старик понял, что гарпия очень голодна. Как только ее глаза сверкнули из-под опущенных ресниц, он вежливо поздоровался, быстро закрыв за собой дверь.

— Ну, что? — спросил его прокурор, как только он спустился к нему в комнату без прослушки.

— Да ничего, — ответил Лев Иванович. — Женщина как женщина.

— Уф! — с облегчением вздохнул прокурор. — Знаешь, на фоне того, что я тут прочел, мне только этого не хватало. Мне кажется, она нарочно так «фантазирует», мол, чего взять со сказочки. Шифруется она так. А мы тут с ума сходим!

— Можно, я еще пару страничек гляну, — спросил старик, потянувшись за папкой.

— Да смотри, у меня еще есть полчаса, — добродушно разрешил прокурор.

С недобрым предчувствием старик заглянул в конец папки. Она заканчивалась где-то через 7–8 месяцев после их встречи. В сказке про оборотней говорилось, что на следующий день после того, как суд примет решение об удовлетворении иска прокуратуру к ее университету, где работает некая писательница, получившая судимость за обращение к президенту страны, следователи ворвутся в квартиру крупной чиновницы Министерства обороны, обнаружив в ее квартире из тринадцати комнат самого министра обороны в шелковом кимоно и трусах на левую сторону.

— Слушай, это ведь уже почти про наше ведомство! — озабоченно сказал старик. — Может, вы все же оставите ее в покое?

— Да ты сам-то этому веришь? — поинтересовался прокурор, у которого будто камень с души свалился, после того, как заслуженный эксперт по всему экстремальному и нетривиальному подтвердил, что его советница точно никакая не гарпия. — Там и о тебе всякие глупости написаны, но выбрось ты все из головы! Мы дали негласное распоряжение ни к кому из проигравших детей следователей и оперативных работников больше не приставать, а напротив содействовать их выигрышам. Жалко, что ли? На сегодня война между нашими ведомствами фактически закончилась, поэтому ни одно из дел, заведенных в рамках основного игорного дела, до суда не дошло. Мы суды будем по разным общественно-значимым поводам проводить, действовать совместно, развивать сотрудничество. Чтобы навсегда изжить нездоровый антагонизм. Главное, чтоб между нами никакой чертовщины не затесалось.

— А… шерсть в пакетике? И эти… новолуния? — недоверчиво спросил Лев Иванович.

— Да жили же с этой шерстью до нас, и мы переживем! — оптимистически заверил старика прокурор. — Новолуния у нас раз в месяц, можно и бюллетень взять.

Старик не отвечал, шелестя страницами папки, потрясенно произнося себе под нос цифры и название ведомств, потом, спохватившись на какой-то поразившей его мысли, он медленно отсчитал несколько страниц назад. Его лицо начало бледнеть, он явно что-то неприятное для себя прочел о своей встрече с прокурором. В сказке было достаточно точно изложено, как прокурор, позвонив ему среди ночи, задыхаясь, прохрипел в трубку: «Иваныч, если ты еще можешь, приезжай, помоги мне в этой хрени разобраться!»

— Это было в новолуние, — пояснил прокурор, понимая, что читает побледевший старик. — Пришел Антошка к нам с семьей. Веселый такой! Я давно его таким счастливым не видел. Думал, что он радуется тому, что все позади… Потом пошел в кабинет работать. Сын зашел ко мне, подошел и обнял, как обнимал только в детстве. «Спасибо, папа!» — говорит. Я чуть не прослезился… А он…

Старик поднял на него глаза и внимательно посмотрел на слабо заметные синие точки от зажившего укуса оборотня, видневшиеся над строгим жестким воротничком форменной рубашки прокурора.

— Но ведь не было раньше такого! — выдохнул он слова, давно вертевшиеся у него на языке. Потом он обреченно подумал, что многого не было раньше из того, что было написано в папке, которую он держал в руках так, будто старался защититься от приближавшегося к нему прокурора. И в памяти вновь всплыли строчки из обращения Валерия Брюсова к посетившей его когда-то музе.

Я изменял и многому, и многим,Я покидал в час битвы знамена…

— Послушай, Максим, не делай этого! — постарался он остановить оборотня в погонах. — Я ведь тогда не смогу тебе ничем помочь, как тебе никто не помог из всей камарильи твоего сына.

— Не могу рисковать, извини, Иваныч! — ответил оборотень, уже не скрывая желтых зубов и заострившихся когтей. — Ты ведь умный, Иваныч! Вдруг тебе придет в голову отлить пару серебряных пуль? Нет, ты должен понимать, что после этой папки у тебя иного пути нет!

Старик зажмурился, понимая, что вряд ли оборотень оставит его в живых, чувствуя, как пиджак начал трещать от когтей того, кого он знал, как Максима. Последней его мыслью бьло недоумение, как такое может быть только потому, что некая баба написала какую-то глупость про оборотней… но тут дверь без стука распахнулась. На пороге стояла встревоженная Агата Викторовна, по-птичьи переводя глаза с одного на другого.

— Максим Эдуардович, вас по правительственной связи спрашивают, срочно! — приказала она втягивавшему когти оборотню. — А вам тоже пора домой, Лев Иванович.

Выходя из кабинета, старик едва заметно кивнул гарпии головой. Та тоже быстро мотнула головой, как бы подтверждая свою благодарность. И Лев Иванович, понимая, что столь мимолетное движение головой было бы невозможно для обычной женщины, испытал очередной приступ подступавшей к горлу тошноты.

В ресторане «Азия» на большой Димитровке давилась суши советник прокурора, которую сын ее начальника ласково называл «мамочкой». Она сидела на втором этаже, расписанном мясистыми, кроваво-красными розами, несколько неуместными в конструктивистском решении интерьера с лестницей в центре зала, огражденной прозрачными панелями. Но ей здесь неизменно нравилось. Сидя за столиком у окна, она, наконец, за долгий день ощущала себя птицей на жердочке, которую напоминали ей деревянные перила лестницы.

— Ну, чего ты расстраиваешься понапрасну? — ласково спросил ее сидевший напротив красивый молодой человек в ослепительно белом костюме.

— Этот мерзкий старик, — мрачно произнесла Агата Викторовна. — Подкрался неожиданно! А я перья чистила, едва успела спрятаться.

— Сколько раз тебе говорил, — что надо терпеть, днем перья не чистить, отводить глаза! — проворчал ее собеседник. — Меня тоже заинтересовали эти сказочки. Говоришь, все прописано примерно на 7–8 месяцев вперед? Надо сделать все, чтобы после этого Каллиопа ни строчки не написала! То, что она в блоге пишет — это ерунда. Главное, чтобы она не начала писать романа, чтобы к ней не пошло этого потока литературы, которым она может менять ход событий.