Читать интересную книгу Время гарпий - Ирина Дедюхова

В отделе работали преимущественно молодые люди, устроившиеся на «теплое место» по твердым рекомендациям и надежным гарантиям. Большинство из них имело ясно читавшуюся на безмятежной физиономии цель сделать себе на валютных операциях хорошее состояние, чтобы больше никогда в жизни не работать. Но были мальчики с желанием создать свой собственный банк или, на худой конец, занять место Вероники Евгеньевны. Поэтому она вздрагивала от каждой остроты в своей адрес, понимая, что каждая её ошибка будет немедленно использована против неё. В пустых глазах своих сотрудников видела не только готовность за свой законный процент перечислить что угодно и куда угодно, но и растущее раздражение в её адрес, будто она нарочно загораживала от них далекие горизонты их детально продуманных «смыслов жизни». Она нисколько не сомневалась, что любой из ее милых и вежливых подчиненных с легкостью перешагнет через нее на пути к достижению своих грандиозных планов.

Она взяла распечатки и, подняв на молодого сотрудника свои красивые фиалковые глаза, тихо сказала: «Не беспокойтесь, Олег Васильевич! Мне эти данные необходимы для анализа, чтобы сделать доклад руководству. В том числе, как вы поняли, мне придется доложить и сведения самого конфиденциального характера. Затем я воспользуюсь шредером, а часть листочков сожгу прямо здесь. У меня здесь пожарной сигнализации нет, прежний начальник отдела был курящим человеком и позволял делать это в рабочее время на рабочем месте».

Молодой человек внимательно посмотрел на письмо Росфинмониторига со списком лиц, причастных к экстремизму и терроризму, и текст Федерального закона № 115-ФЗ от 07.08.2001 года «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». С намеренной небрежностью Вероника Евгеньевна бросила на самое видное место эти документы, по которым все банки должны были закрывать счета и платежные карты лиц, упомянутых в списке. Среди людей, указанных в этом списке, Вероника Евгеньевна не встретила ни одной фамилии клиентов банка, да и была абсолютно уверена, что все эти фамилии вымышлены, поскольку у большинства граждан в качестве места постоянного жительства были указаны самые глухие населенные пункты, где вряд ли имелись даже отделения вездесущего Сбербанка. Что-то подсказывало ей, что весь этот список составлялся ради одной единственной фамилии женщины, которую Вероника Евгеньевна никак не могла отнести к числу «террористок-смертниц» или «шахидок», поскольку хорошо знала, кем та является на самом деле. И при этом большую часть средств, которыми оперировал их отдел, можно было с чистой совестью отнести к «доходам, полученным преступным путем», но такой совести в их учреждении не водилось, а свою совесть Вероника Евгеньевна привыкла ничем не проявлять.

— Вы что, решили наших клиентов по этому списку проверять? — с почти нескрываемым презрением спросил молодой человек Веронику. И она нисколько не сомневалась, что весь его негатив относится к ней, а вовсе не к документам, и уж точно не к тем, кто их писал.

— Я что, по вашему мнению, совсем… того? — со своей знаменитой «змеиной» улыбкой поинтересовалась Вероника у молодого человека. Эту омерзительную улыбку она долгие годы отрабатывала на всех молодых людях, презрительно смотревших сквозь нее, вглядываясь в свои далекие целлулоидные мечты. И пока она в совершенстве не освоила эту улыбку, обнажавшую краешки верхних зубов так, что казалось, будто во рту у нее торчат острые иглы, готовые впиться в чужую глотку, она не могла рассчитывать и на свое скромное доходное место возле финансовых потоков, мутной рекой уходивших за границу.

— Есть и другие… списки, — заметила она, насладившись произведенным эффектом. — И вы сами понимаете, что мы не можем им отказать в информации!

— Вот черт, мы же кредитное учреждение! — в крайней досаде прошептал молодой человек.

— А мне что прикажете делать? — ответила Вероника ему таким же шепотом. — Вы знаете, что если мы им не предоставим данные по оборотам, у нас возникнут проблемы!

— А где эти списки? — спросил ее сотрудник.

— Здесь, — показала ему Вероника карандашом на собственный висок. — И там нет тех фамилий, которые их интересуют на самом деле. Поэтому я должна увидеть всю картину!

— Вы мне не доверяете, — почти обиженно спросил молодой человек. Вероника с удивлением посмотрела на него, впервые услыхав в его бесстрастном голосе что-то вроде неподдельного интереса.

— Да ты бы сдал всех и сразу! — ответила ему Вероника, улыбнувшись еще раз для закрепления достигнутого результата.

Молодой человек отвел глаза, пожал плечами и вышел из ее аквариума. Конечно, они ведь тоже мысленно ставили себя на место тех, кто мог оказаться в каком-то очередном списке в рамках очередной «кампании по борьбе».

Вероника, сидя вполоборота к общему залу так, чтобы подчиненные не видели ее шевелившиеся губы, раскрыла распечатки и нашла депозитные счета братьев Думбаевых. Эти, конечно, ни в какие списки не попадут. Но из-за всей этой кутерьмы со списками, которыми Росфинмониторинг уже достал всех, проявляя активность на фоне полной бесполезности, она, наконец, получила доступ к операциям, которыми ведал очередной претендент на ее место.

Половина интересовавших ее депозитных счетов была в банках на Кипре. И Вероника на минутку представила лазурное прозрачное море, теплый песок и обрывистый берег на горизонте. Глядя на счета, она прошептала слова над каждым счетом. Пытаясь сохранить бесстрастное лицо, она смотрела, как счета в распечатке будто сжимались и корчились, может быть потому, что листок просто дрожал в ее руке. Затем, зная, что за ней, не мигая, холодными рыбьими глазами наблюдают ее мальчики, она положила в шредер все листочки, кроме тех двух, со счетами на Кипре. Их она подожгла отдельно в пепельнице и прошептала себе под нос странные слова, напоминавшие ей детскую считалку.

Сгори дотла, старая трава!Сгорите до точки, неровные строчки!Да будет слово верно, окажите милость,Пусть вернутся деньги, где бы не водились!Да будет слово крепко, сказанное в срок,Накажите деньги подлость и порок!Да будет слово твердым, я на нем стою.У земли и неба на самом краю.Зеленейте листики, каждый в свой черед,Подрастайте, денежки, будет нам доход.Аминь!

Ей захотелось прикрыть горевшие листочки рукой, так как охватившее их пламя явно имело свой собственный интерес к указанным на них счетам и клиентской базе. Синий огонек внимательно пробегал по строчкам, переворачивал страницы и будто отмечал наиболее интересные трансакции, причем, именно те, которые показались особенно подозрительными и самой Веронике. Затем огонек некоторое время будто пребывал в задумчивости, но вдруг одним рывком, раскалившись до светло-желтого пламени, уничтожил листки с информацией, добытой для него Вероникой.

Она опасливо глянула на операционный зал и успокоилась, никто за ней больше не наблюдал. Как только она щелкнула зажигалкой, мальчики ее отдела тут же потеряли всякий интерес к происходящему, понимая, что криминала она нынче не совершит и должностных инструкций не нарушит.

Вероника убрала пепельницу, включила вытяжку и взяла, наконец, в руки списки Росфинмониторинга, думая про себя, что никогда бы не докатилась до такого средневекового шаманства без этих списков. Нет, ей и раньше хотелось устроить что-то подобное, и было бы славно, если бы это помогло. Она уже не могла смотреть на эти распечатки в руках своих довольных жизнью сотрудников. Но последней каплей стали именно эти гадкие списки и наезды правоохранительных органов и спецслужб на кредитные организации с требованием доносить на клиентов. Впрочем, до самого камлания, пожалуй, ее довело то, как эти силовые структуры распоряжались полученной информацией, опускаясь до шантажа и вымогательства.

В своем детстве и юности Вероника не могла найти и малейшего намека, что когда-нибудь будет одаривать змеиной улыбкой своих молодых сотрудников, даже не считая их за людей, куда более органично воспринимая их в качестве строчки в ведомости.

Она родилась в маленьком старинном уездном городке, в часе езды от Москвы. Городок был наполнен давно позабытым уютом и домовитостью давно ушедших времен, когда жившие в нем люди радовались жизни невдалеке от столичной сутолоки. Веронике тех времен не досталось, на ее долю выпали ущербная подобострастность и заискивание перед любым начальственным окриком из Москвы. В городке царил такой культ столицы, будто только там сосредоточился весь смысл жизни, который сразу же утрачивался при пересечении МКАД. Стоило среди «столичных веяний» появиться чему-то новенькому, будь то телепередача или конкурс, — немедленно откликались уездные деятели культуры и делали что-нибудь «свое» с абсолютно одинаковым названием, дабы «не отстать от жизни». В разговорах местного бомонда главной новостью была недавняя поездка в первопрестольную по каким-нибудь делам или просто так, без дела. Самые важные гости в городе всегда были из Москвы, всем вокруг было понятно, что в других местах ничего «важного» укорениться не может.