Читать интересную книгу Кирза и лира - Владислав Вишневский

— Эй, музыкант, в чем дело? Кто из вас там обосрался? — уже шутовски корчась, с огромной теплотой и нежной заботой в голосе спрашивает Коновалов. Он, по-моему, классный актер.

Рота, трясясь и раскачиваясь, с удовольствием взрывается громким хохотом. Все на минуту расслабились от такого приятного и неожиданного, для распаренного разносом строя, развлечения. Наш приход для них очень кстати, и все с удовольствием пользуются этим, отдыхают. Я стою, красный от стыда и злости на Голованова, от обиды и растерянности только хватаю воздух ртом и не могу ничего сказать. Не могу сообразить, как вести себя в такой ситуации… Как ужасно Голованов выставил меня перед всеми, перед всей ротой, и это в первый мой день… А еще земляк называется.

— Но щас у него уже всё нормально, та-ащ старш-лант. Мы ему таблетку дали, — продолжает Голованов, повернувшись ко мне бесстрастным лицом, как бы подтверждая: видите, нормально всё с ним, при этом успев хитро моргнуть мне одним глазом — молчи, мол.

Рота и все командиры почти падают от хохота, глядя на бравого сержанта и молодого солдата в виде мешка с говном. Всем нравится, как здорово, просто мастерски, не моргнув глазом, вешает Голованов ротному лапшу на уши. Ротный конечно же это понимает, ещё больше заводится, лицо его темнеет, он крутит глазами, втягивает носом воздух… Кажется сейчас лопнет… Но, увы, ситуацию прерывает громкий голос дневального, перекрывающего всеобщее веселье:

— Товарищ старший лейтенант, вас начальник штаба к телефону…

— Пошел на х… — в запале отмахивается ротный, но, поймав удивленное выражение лица дневального, тут же спохватывается. — Э-э, стой, стой! Это не ему, это тебе, — поворачивается к строю: — Р-рота-а, смир-рно! Р-разболтались, у меня… вашу мать. — И опять у ротного мгновенная смена настроения, теперь вполне миролюбиво, как будто и не было только что бури, произносит в трубку: — Старший лейтенант Коновалов, слушаю… Да, товарищ подполковник… Конечно, готовы… Мы всегда готовы!.. Никак нет. Да… Есть… Есть… Так точно. Уже выходим, — вежливо, с мягкими интонациями, почтительно вслушиваясь, разговаривает в трубку ротный.

Солдаты и офицеры, переминаясь в строю с ноги на ногу, с интересом прислушиваются к разговору командира. Как только ротный пошел к телефону, Голованов как-то так мимоходом и боком втер меня в строй, воткнул в какой-то взвод — попал почти по росту. Сам быстро переместился в сторону дневального, встал за спиной у ротного, у вешалки с шинелями. Принялся усердно поправлять и выравнивать аккуратно висящую одежду — нашел для себя важную работу.

— …Да. Есть, есть, товарищ подполковник, — закончил командир и устало протянул трубку дневальному. Дневальный почтительно принял, подержал секунду в вытянутой руке, и осторожно положил на рычаг. Командир повернулся к строю. Поискав кого-то глазами, опять гневно, во весь голос, вскричал:

— Бл… Оп-пять! Где опять этот ё… Голованов? На «губу» его щас…

— Я здесь, та-ащ старш-лант, — так же громко орёт Голованов из-за спины ротного.

— Ф-фу ты, ёб-тыть, напугал, — массируя ухо, успокаивается ротный. — Ор-рёшь тут… Оглушил… Усохни, чтоб я тебя не видел! — И уже спокойно, как дежурному по-роте, приказывает, — значит, Голованов, третьему и четвертому взводу оставишь расход. — Поворачивается к строю. — Сми-ир-рна, р-рота, я сказал! Слушай приказ. Пять минут перекур, через пять минут третий и четвертый взводы — построение. Форма одежды — бушлаты. Едете на овощную базу. — Обрывая радостный ропот. — Р-разговор-рчики-и… Старшим поедет старший лейтенант Андреев.

— Есть, старшим, старший лейтенант Андреев, — морщится, как от приятного сюрприза, один из офицеров.

— Ва-апр-росы-ы? — зычно тянет ротный и, не прерывая дыхания, тут же ставит точку. — Нет вапросов. Р-разойди-ись.

Вопросы в армии не предполагаются, это и я уже знаю, все это знают.

Рота, рассыпавшись на перекур, радостно бурлит от ожидания предстоящего десанта на овощную базу. Главная мысль — пожрать чего-нибудь свеженького, позаигрывать с девками и наконец отдохнуть от опостылевшего армейского быта. Лафа, в общем. Солдаты из других взводов давали строгий наказ «счастливчикам» привезти в карманах, за пазухой, где угодно, всё что там будет съестного, курева и спиртного. Откровенно завидовали, и, поэтому, наказы были хотя и шутливыми, но предельно конкретными и доходчивыми: «Не привезешь… чего там будет — прибьем!». Голованов вычислил меня в курилке и дал мне чей-то старенький бушлат и верхонки. Я еще не встал здесь на полное вещевое довольствие и у меня, кроме шинели и вещмешка, ничего ещё не было.

— Смотри там, земеля, — дружески улыбается Голованов, — не надорвись. — И видя, что я прячу глаза, продолжает: — Да не дуйся ты на меня, это случайно получилось. Экспромт, называется. Надо же было как-то выкручиваться! Это же р-ротный!! Понимаешь? Рот-ный!! Не серчай, земляк, ну, — продолжает тормошить меня. — Сам посуди: какой ты засранец? Нет, конечно. Тобой сваи можно забивать, точно. Откормим только! Ты же сибиряк, ты крепкий… Я тебе говорю. Ротного вон даже не испугался — а это уже что-то… Ну, земеля, мир?

— Да ладно, чего там… — отмахиваюсь.

— Приедешь, я на кухне расход оставлю, сходим пожрём, — подмигивает Голованов и вдруг, мгновенно сделав страшное лицо, поверх моей головы, во всю глотку грозно орет. — Тр-ретий и четвертый взво-од, бегом, стр-роиться, бл-ля, я сказ-зал! Бег-гом!

Рота, шумно и ободряюще похлопывая отъезжающих по плечам, легкими пинками под зад и тычками в бока, дружно сопроводила нас на неожиданно славный трудовой подвиг. На прощание погрозив кулаками, чтоб не забывали…

Овощехранилище встретило нас довольно прохладным, тёмным, мрачным и длинным подземельем, глубоко в темноту уходящими плохо освещенными отсеками с горами картофеля и ещё чем-то. Воздух плотный, тяжелый — жилище демонов дышало гнилостными испарениями и отсвечивало мокрым скользким полом. Несколько человек неопрятного вида в телогрейках, ватных толстых штанах, неопределенного пола и возраста, суетились в отдельных отсеках-загородках. Нагнувшись, что-то там неспешно перебирали, сортировали, чистили. В подземелье было довольно прохладно, мрачно и грустно. Нас, славных защитников Родины, видимо, привезли на встречу с простым банальным грязным и сырым картофелем. Не повезло! Расстроившись, сбившись в кучу, скептически крутим головами, вглядываемся вглубь мрачных социалистических закромов. «На хрена козе баян… а нам сейчас картошка? Оч-чень печально — облом! — не ожидали!»

Ха! Спокойно, мы, оказывается, рано расстроились. Нас не на картофель сюда привезли. Просто в это овощехранилище случайно зашёл завбазой, а мы за ним, вот он-то как раз и знает, что нам здесь нужно выгружать и где это находится. Мы, оказывается, будем выгружать яблоки, аж целых два вагона. Это здесь же, на базе, но в другом месте.

— О-о, я-аблоки! Ур-ра, ребя, яблоки!

— Это другое дело. Не какая-то там картошка, а яблоки… Я-аблоки — это…

— Яблоки!

— Здорово! Я помню вкус яблока… Сла-адкий такой…

— У-м-м! Тц-ц!

Все мгновенно вспомнили вкус, сок, хруст откусываемого спелого яблока.

— Другое дело! В самый раз…

Настроение мгновенно поднялось. Солдаты, сверкая глазами, потирая руки и глотая слюни, засуетились в нетерпеливом ожидании. «Ну, где болтается этот завбазой? Яблоки — это ведь не картофель, понимаешь, какой-то. Задерживаться с разгрузкой никак нельзя, могут ведь всё испортиться…» Для кого-то это килограммы и тонны, а для нас, считай, горсть голых витаминов. А что солдату в армии в первую очередь нужно? Конечно, витамины, много витаминов, очень много. Правда, к витаминам обязательно нужно добавить еще целый ряд необходимых солдатских — мужских — желаний. Девушку, например, или бабу, как здесь говорят, но это не сейчас, это в другой раз, и в другой ситуации. Сейчас же нас ждут яблоки, значит, нужно запастись витаминами, то есть яблоками себе и другим, которые ждут. Хорошо попали. Повезло!

Вынырнув из темноты подвала (как чёрт из табакерки!), при этом жутко блеснув очками, завбазой удовлетворенно воскликнул:

— Ага, приехали, — и энергично боднул головой в сторону дверей, — за мной, бойцы! Вперёд!

Конечно, вперёд, рота! На радостях мы чуть не вынесли на себе дверной проем тесного для нас картофельного хранилища.

Действительно, два обычных коричневых железнодорожных вагона сиротливо стояли метрах в тридцати-сорока от ворот склада. Дорога к ним была не очень удобной, виляла через рельсы и между расцепленными другими товарными вагонами. Почему они стояли так далеко от склада? А нам, солдатам, без разницы, лишь бы были яблоки, а не гвозди. Это для базовских грузчиков принципиальная проблема — где вагоны отцепили, как далеко носить, сколько заплатят… А нам, я же говорю, без разницы. Для нас это запросто — нам приказали, мы — вперед! Уж яблоки-то, потащим в охотку. В общем, руководство базой саботажников-грузчиков быстренько заменило солдатами, и проблема с разгрузкой вагонов, как и сам производственный конфликт, были решены. Грузчики, по случаю своей отставки — от обиды, конечно же подпили, и теперь, болтаясь по базе, путаются у нас под ногами. Они, походу дела и как бы между прочим, с таинственным видом прикрыв рот рукой, дыша сивушным перегаром и луком в сторону, нашептывают нам, щедро делятся своими обидами и дают профессиональные советы: как правильно брать и штабелевать ящики, как «налево» незаметно умыкнуть ящика три-четыре, как бдительного учетчика со счета сбить, — учат в общем. А нам это надо — ящики умыкивать? Мы и так уже пару раз натурально споткнувшись о шпалы, грохнув ящики из тоненьких досточек на грязный снег, едим от пуза, хрумкаем, почти свободно, кто сколько съест, и ничего — нормалёк.