даже найдется время для оценки книг. Свадебные уик-энды отнимают так много времени!
– Я вряд ли буду занят, – отвечал доктор, наблюдавший, как к ним по садовой дорожке идут Аделина и Либерти.
Ярдли присвистнул.
– Бенджамин, я уверен, что для вас найдется парочка развлечений помимо всех этих свадебных хлопот.
Адам вновь посигналил, Ярдли засмеялся, и лимузин покатил прочь. Доктор снял шляпу, потирая виски – от всей этой трепотни у него разболелась голова. Он не имел ни малейшего понятия о том, как пережить эту свадьбу.
До торжественной церемонии оставалось полчаса. Мими сидела у туалетного столика в одной из двух гостевых спален, которые им с Джеком вчера выделила Франсес. Она осторожно наносила макияж, скучая по дням, когда можно было просто расслабиться в кресле, пока гример делал свое дело. Но по всему остальному она не скучала. В Чотоне ей нравилось – она любила ночами сидеть у камина с Эви и Франсес в Большой Зале; любила, когда Адам катал ее на телеге; любила бродить по полям в направлении Верхнего и Нижнего Фаррингдона; любила сидеть в пабе с Ярдли и вместе с завсегдатаями смеяться над его остроумными шутками.
Джек был не в восторге от всего этого. Многое его раздражало: отдельные краны для горячей и холодной воды – он жаловался, что ему нужна просто теплая, когда обжигал руки; местная кухня – он ни дня не мог прожить без сахара и кофе; изморось вместо дождя; пессимизм, скрывавшийся под видом завуалированного сарказма. Эта особенность английского нрава была ему особенно неприятна. Энергия, самонадеянность и готовность действовать переполняли его, и ему нужен был мир, готовый к сделке с ним. Ведь он всегда пытался что-то кому-то продать.
Мими знала, что Джеку будет нелегко несколько месяцев в году жить в Англии, и потому она радовалась, что Чотон был неподалеку от Лондона – так он мог время от времени наслаждаться столичной роскошью. Они еще не сумели найти дом для аренды – в деревне, где было всего четыре сотни жителей, предложение не превышало спроса. Франсес предупредила ее, что им буквально придется подождать, пока кто-нибудь не умрет. Но Мими все же не теряла надежды, терпеливо дожидаясь, пока не освободится тот или иной домик. Тем временем Джек всерьез подумывал о покупке жилья на юге Франции, где через несколько месяцев в каннском казино должен был пройти соперничавший с венецианским фестиваль кинопремьер. Джек был уверен в том, что необходимо сделать это до того, как Канны станут очередной Меккой кинематографа, а чутье никогда его не подводило.
Постучавшись, в дверь спальни Мими заглянула Франсес.
– Мы только что пришли от Гроверов. Аделина и Адам были по колено в книгах.
– Уж я до них доберусь! Но только после медового месяца. Чур, Фанни Берни моя.
– Ну конечно. – Франсес, улыбаясь, подошла ближе и присела на край кровати. – Знаете, а ведь я когда-то почти вышла замуж.
Мими повернулась в кресле.
– Нет, вы же никогда об этом не упоминали.
– Это была своего рода тайная помолвка. О ней узнали только наши родители. Но на этом все и закончилось.
– И я знакома с женихом? – засмеялась Мими, так как вопрос был глупым.
– Вполне – это Эндрю Форрестер.
Мими отложила в сторону свою тушь «Макс Фактор».
– Вы шутите, да? Вижу, что нет. Боже, теперь все встает на свои места!
– Что именно? – полюбопытствовала Франсес.
– То, как он заботится о вас. Волнуется за вас. За наше общество, за то, что превысит свои полномочия и все мы окажемся в тюрьме, и, несмотря на все это, он сражался с этим Нетчбуллом ради вас – за каждый пункт завещания.
– Не думаю, что это как-то связано с нашим прошлым.
– Франсес, но ведь он живет согласно букве закона. Но я могу поклясться в том, что он сжег бы это завещание, если бы мог. Что помешало вам тогда?
– Это было так давно, что я не помню всех деталей. Мы были помолвлены, но отец воспротивился и заставил меня разорвать помолвку.
– Иронично, не правда ли?
– Потом он вернулся с войны, закончил учебу и стал вольно практикующим юристом. По всему Хэмпширу ходят легенды о его способностях предугадывать опасность.
– А это уже за рамками иронии.
– Поверьте, я знаю, – смиренно вздохнула Франсес.
– Значит, у вас мог появиться наследник, но ваш отец помешал вам, а затем лишил наследства оттого, что вы так и не родили ему сына. Звучит как сюжет фильма с Бэт Дэвис.
Франсес достала письмо из правого кармана юбки.
– Все же нет ничего хуже дурной свадьбы.
– Полагаю, вы правы, хотя у Шарлотты Лукас нашелся бы повод оспорить это…
Мими пощипала щеки, а затем добавила чуть-чуть румян, чтобы выглядеть максимально эффектно при свете дня – этому она научилась у гримеров.
– Мими, вы что-нибудь слышали о компании «Альфа Инвестментс Лимитед»?
– Нет, а что?
– Эндрю пришлось заглянуть в их налоговую отчетность по каким-то рабочим вопросам, и он обнаружил, что Джек в совете директоров.
Мими красила губы розовой помадой, купленной в парижском бутике «Шанель».
– Ах да, он время от времени встречается с какими-то партнерами в Шотландии. Что-то связанное с гольфом, я точно не помню. Мне скучно слушать его разговоры о гольфе.
Франсес передала письмо Мими.
– Эндрю получил его сегодня от председателя совета директоров. Они… думаю, вам лучше прочесть его.
Мими отложила помаду, причмокнув губами, и слегка промокнула их салфеткой из серебристой коробочки «Клинекс».
– Франсес, ну в самом деле, в день моей свадьбы?
Мими все же взяла письмо, встала с кресла, читая его, а затем тяжело опустилась на край кровати.
– Погодите, так получается, что вы все потеряли? И даже коттедж?
Франсес молча кивнула.
– Где же вам теперь жить? А куда нам девать все эти книги? А наш музей… и ради чего все это? Ради гольф-клуба?
В ее последних словах слышалась ярость. Она скомкала письмо.
– Боже мой, он же меня использовал… всех нас… все, чем я с ним делилась, он использовал против меня!
– Я сомневалась в том, стоит ли говорить вам об этом перед самой свадьбой. Все же бизнес есть бизнес, и, если подумать, Колин мог с легкостью продать имение кому угодно, так что Джек имеет полное право…
Не слушая ее, Мими пулей вылетела из комнаты.
Вздохнув, Франсес обвела взглядом спальню и легла на кровать. Что-то зашуршало в складках ее юбки, и она достала из левого кармана сложенный пополам лист бумаги, на котором было в спешке нацарапано ее имя. Столько лет прошло с тех