думаю, что в ее карьере сейчас настал переломный момент, и Джек Леонард подвернулся как нельзя кстати.
– Готова подписаться под каждым вашим словом, – ответила Аделина. – Все же нужно обладать недюжинной волей, чтобы сообщить ей об этом в такой день. И потом, кроме наследия Джейн Остен, что нас объединяет? Мы знакомы с ней не так уж давно.
– Может быть, – согласилась Франсес. – Но никогда не поздно сказать кому-то что-то важное.
Вдруг сзади в дверях послышался чей-то кашель, и, обернувшись, они увидели Эндрю Форрестера.
– Прошу прощения, но нам пора ехать в церковь.
Франсес обвела взглядом комнату, полную книг, среди которых она росла.
– Вам, должно быть, непросто видеть их здесь, – добавил Эндрю.
– Нет-нет, напротив, здесь их больше ценят. Любят, заботятся о них и хранят.
Адам заметил, как Эндрю смотрел на Франсес, но решил, что пора идти. Он спросил Аделину:
– Я могу подобрать вас на обратном пути и отвезти в церковь.
– Не стоит, – сердито вздохнула она. – Мне придется идти с доктором Греем и Либерти Паскаль. Помилуй бог, она же будет болтать всю дорогу.
– Думаю, доктор Грей не станет возражать, – сказала Франсес, пока они спускались по лестнице. – Так будет веселее.
– Что вы имеете в виду? – вдруг встрепенулась Аделина.
Франсес невинно улыбнулась ей.
– Бенджамин Грей слишком долго был один. Думаю, что Либерти ему подходит.
– Либерти Паскаль?! – вскричала Аделина, немало удивив их всех.
– Либерти хорошенькая, – подмигнул ей Адам.
– Даже не начинайте, – игриво толкнула его кулачком Аделина. – Всегда молчите, будто воды в рот набрали, а потом выдаете вот это?
Адам пропустил вперед Франсес и Эндрю, затем повернулся к Аделине.
– Приятной прогулки, – откланялся он, закрывая за собой дверь.
Доктор Грей и Либерти Паскаль направлялись в церковь и по пути должны были ненадолго заглянуть к Аделине Гровер. В это утро он особенно тщательно занялся своим туалетом: взъерошив волосы, спрыснул их одеколоном, купленным его женой на Джермин-стрит. Это был ее последний подарок на то Рождество. Гладко побрившись, он вылил несколько капель на ладонь и провел ею по подбородку, затем взглянул на бутылку и, вспомнив ту рождественскую ночь, ощутил странное умиротворение. Память больше не уносила его назад, в прошлое, и не лишала радости настоящего. Он вспомнил, каким был тогда, чего желал и что по-прежнему заслуживал счастья. Он свыкся с мыслью о том, что Дженни хотела, чтобы он продолжал жить, не отрекаясь от любви к ней – неугасимой, вечной. Он не жалел ни о чем. Дженни любила его так же сильно, желая ему лишь счастья и покоя.
Но только не с Либерти Паскаль.
Либерти, взяв его под руку, болтала без умолку. Как всегда, предметом ее внимания стала Аделина Гровер. Столь ярый интерес к ее личной жизни казался Грею странным и порядком досаждал ему – он избегал общения с Аделиной с той самой ночи, когда повел себя так глупо, а Либерти постоянно напоминала ему о том, чем занята молодая вдова.
– Обожаю свадьбы, – щебетала его медсестра. – Нет ничего лучше свадьбы, чтобы разжечь какой-нибудь пылкий роман! А вы как думаете, доктор?
– Не знаю. Мне здесь не до романов, да и деревня слишком мала.
– Но вы же были на свадьбе Аделины… когда же это было… в феврале прошлого года, кажется? Так печально, и ведь все это было совсем недавно. Были?
– Где? – рассеянно спросил он.
– На свадьбе Аделины и Сэмюэля, где же еще?
– Был.
Она пристально посмотрела на него. С таким же успехом можно было выжимать воду из камня.
– Наверное, там все было очень романтично. Любили друг друга с самого детства, и все такое. Хотя Аделина не так уж и проста. Мы в колледже все гадали, кто же этот мальчик, что ждет ее дома. Так говорила о нем, словно это настоящий ангел, только уж как-то все это походило на игру в одни ворота. Я его имею в виду.
Доктор Грей смотрел на нарциссы, что все еще цвели в садах домов на этой стороне улицы.
– Был у нас один профессор, – Либерти старалась говорить тише, но выходило не очень.
– Ммм?
– А может, все дело здесь в малодушии… Мы все гадали, может, Сэмюэль – это просто что-то вроде обязательства? Его же призвали на фронт, а сразу вслед за тем была помолвка.
Доктор Грей почти не слушал ее, вспоминая Аделину в белом платье, волну волос на ее плечах и маленькую корону из белых роз, оттеняющих румянец ее щек.
– На самом деле был не только этот профессор, – бубнила Либерти. – Аделина всегда питала слабость к мужчинам постарше, кидаясь на шею вдовцам и одиночкам, – сама как-то мне в колледже призналась. Сказала, что…
Она не успела договорить – доктор Грей вдруг встал как вкопанный, уставившись на нее. В его голове, как трубный глас, прозвучали слова Аделины «все эти годы вы только и делали, что отталкивали меня».
– Что вы сейчас сказали?
Либерти прикусила язык. Обычно она на пару шагов опережала его, но сегодня он неожиданно поравнялся с ней.
– Кажется, я вас совсем заболтала. Мы уже пришли! Я зайду за Аделиной, а вы оставайтесь здесь, передохните немного, ладно?
Либерти побежала вперед по садовой дорожке, а доктор дотронулся до калитки: петли были на своих местах, и все работало как надо. Все-таки Адам Бервик был здесь.
Услышав звук клаксона, он обернулся, увидев того за рулем «Роллс-Ройса» Найтов. На переднем сиденье был Ярдли Синклер.
– Доктор Грей! – вскричал Ярдли, перегнувшись через Адама, чтобы выглянуть в окно.
Доктор подошел к подъезжавшему автомобилю, чтобы поздороваться с ними, и отсалютовал шляпой.
– Как доехали? – доктор попытался перекричать затухающий гул мотора.
– Адам отлично водит, – отозвался Ярдли.
С заднего сиденья послышался какой-то странный шум, и доктор Грей увидел там пыхтевшего щенка бордер-колли.
– А это что за зверь?
– Диксон, – просиял Ярдли. – Подарок для старины Адама, чтобы не грустил.
Сегодня Адам действительно был в добром расположении духа, что не могло не радовать Грея, как его врача и друга, учитывая то, сколько бедняге пришлось пережить. Наконец-то он чувствовал себя в своей тарелке. А может быть, с приходом весны он думал о ком-то? Их деревня была крошечной, так кто же это мог быть?
– Как же я ждал выходных. Так хочется побыстрее добраться до этих книг! – сказал Ярдли.
Доктор Грей обернулся, глядя в окна Аделины.
– Все они там. Две спальни забиты ими по самую крышу.
– Очередное собрание будет в понедельник утром, до того, как мне нужно будет вернуться в Лондон, верно? – сверкал зубами Ярдли. – Может,