проблема в самом парне? — подсказал я.
Я подумал, что у Камая могла быть какая-нибудь колдовская защита от такого воздействия. Не простой он был мальчишка.
Шасти задумчиво прикусила губу.
— А на Байсуре вы пробовали? — спросил я.
Бурка мотнул головой. Его лоб был мокрым, глаза лихорадочно блестели.
— Чайку? — предложил я. — Давайте немного передохнём, а потом за Байсура возьмёмся? Мне кажется, дело в самом Камае… То есть… в Кае!
Язык мой — враг мой. Я понял, что крепко проговорился. Но Шасти посмотрела на меня пристально, понимающе.
— Я знаю, — сказала она. — Слышала, как ты говорил с Ичином, и догадалась, что ты — и есть Камай, младший сын правителя Юри.
— Вот бл… — выдохнул я и осёкся.
Хватит уже, в самом деле, ругаться. Этот день кончился. Для следующего надо бы подобрать какое-нибудь другое, более цензурное слово.
Глава 28
Долбодятлы
На рассвете я еле продрал глаза. Я оказался прав — наложить печать на Байсура Шасти сумела даже без помощи волка. Потом она лечила парня, мы помогали: я держал, а Бурка пытался в магию.
Мы очень старались. «Старший с печатью» был мне нужен. Всё-таки Байсур — один из самых взрослых парней, и мог уже что-то понимать про ответственность за младших и безголовых. Да и Шасти нужно было практиковаться в медицинской магии.
Байсур пришёл в себя и орал как ненормальный — оказывается сращивание костей — это больно. Однако в юрту колдуна никто из воинов так и не пришёл, чтобы проверить, чем это там занимается проклятый «сын змеи» Нишай.
Опоенного сонной травой Йорда в теле Камая мы будить не стали: помучались с печатями и бросили. Не получалось с ним ничего и всё тут.
Йорд наших стараний не видел — похрапывал себе. Но что будет, когда он проснётся? Опять отваром поить? Иначе ведь и спятить может, сердечный, обнаружив, что он теперь — ненавистный ему же мальчишка.
Под утро Шасти с Буркой повалились спать. Задремал и измученный Байсур.
Ну и я тоже поспал, минут двадцать, пока меня не осенило, что нужно с самого ранья построить воинов и стражников, чтобы закрепить вчерашнюю взбучку.
Выглянул из юрты в утреннюю серость, полюбовался спинами воинов возле потухающего костра: один прилёг, другой сидел сгорбившись.
Волков в лагере не было ни одного, но спросонья я не сообразил, почему. Охотиться их, что ли, отпустили по утрянке?
Зевнул. Решил, что надо «проверить посты» — типа начальство никогда не спит и всё видит.
В общем, власть — она людей портит. Будь я Камаем — вернулся бы досыпать. Но, подгоняемый ответственностью командира, я вылез из юрты.
Тут же вляпался в росу и промочил сапоги — у Йорда они были сильно похуже. Долго матерился, не понимая, где тут можно умыться, не к реке же идти?
А потом пригляделся к «дежурным по лагерю», сидящим возле костра, и понял, что воины улетели охотиться, а это — стража! И сидящий — тоже дрыхнет! И даже мат мой его не разбудил!
В принципе мне было понятно, почему так вышло. Ночное дежурство у воинов выдалось нервное — Байсур-то полночи орал. Они рано подняли обоих стражников, но разбудить не разбудили.
Ладно… Я плюнул на умывание, расчесался пятернёй и захромал к костру — эх, надо было попросить Шасти посмотреть «мою» больную ногу!
У костра чего-то мучительно не хватало. Я огляделся и понял, что пленник развязался и смылся!
Это он, конечно, правильно сделал, но душу-то я сейчас отведу! Надо же мне позверствовать?
По итогам вчерашнего контакта и сегодняшнего про…ба у меня в подчинении имелось: два долбодятла, проспавших пленника, один садист, и одна тёмная лошадь. Негусто. Но придётся работать с тем, что имеем.
Я набрал в грудь побольше воздуха и заорал во всю глотку:
— А ну, стража, по-одъём!
Сидевший вскинулся, изображая, что он и не спал вовсе, а лежащий вскочил, оступился и повалился в костёр.
Я злобно уставился на того, что честно пучил на меня мутные от сна глаза.
— Не спал значит, да? — поинтересовался я хрипло. — Где пленник⁈
Тут оба стражника очень взбодрились и забегали, а я, услышав шум крыльев, обернулся к подлеску.
Так и есть — воины возвращались с добычей.
Проснись я чуть позже — и мне бы честно рассказывали, что дежурили как положено, а пленник просто испарился колдовским образом.
Колдовство же кругом? Вон и колдун всю ночь выл не своим голосом, может, он пленника и сожрал?..
Воины, ещё не понимая, что за кипиш, сгрузили добычу — два мешка с мясом. И поохотились, и лучшие куски вырезали. Молодцы просто.
— Там ещё полтуши марала лежит у реки, — радостно сказал мне Незур, поднимая в приветствии руку. — Ты мальчишек пошли, пусть тоже подкормятся?
— Да мальчишек-то я пошлю, — пришлось кивнуть. — А вот вас кто на охоту послал? Я кому велел, чтобы мне докладывали, если надо из лагеря отлучиться?
— Ты же у колдуна был в юрте, — растерялся Незур. — Я туда не пойду!
— Значит, надо было дождаться меня здесь! — рявкнул я.
Подошёл Касан, успокаивающе поднял ладони:
— Так ведь не случилось же ничего!
— Как не случилось? — взревел я. — Пленник сбежал!
— Как? — растерялся Незур. — Я же проверил, когда полетели. Мы же быстро. Он же едва живой был!
— Долбодятел! Проверил он! — «обрадовался я». — Два дятла в самоволку улетели, а ещё два уснули на посту! Всех к колдуну отправлю!
— Не надо к колдуну! — всполошились стражники.
— Надо! — отрезал я. — Чтобы вырастил вам по клюву на заднице, раз дятлы! Всем